Ася Лавринович
Летняя любовь: дачные истории
Там, где живет любовь
Часть первая
Про нашу улицу Мира, влюбленное сердце, Катерину и отрубленный палец
Глава первая
Когда я счастлива, в моей голове играет мелодия из старого французского фильма «Мужчина и женщина», который мы с Ирой смотрели прошлым летом в парке под открытым небом.
Вот Марк Василевский — причина всех волнений — взял из моих рук два тяжелых пакета с учебниками, и внутреннее подсознательное радио тут же включилось.
«Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Когда Марк улыбнулся самой очаровательной на свете улыбкой, мелодия заиграла быстрее: «Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Будто я раскрутилась на самой быстрой карусели с белыми лошадьми и теперь, крепко держась за пластмассовую гриву, несусь навстречу чему-то светлому и волшебному. Конечно, это чувство пронзительной радости не могло длиться вечно. Ирка, сама того не подозревая, все испортила. Словно нажала на красную кнопку «Стоп», и я, резко затормозив, едва не навернулась с дурацкой воображаемой лошади.
— Тебе не жить, — шепнула мне на ухо подруга. Хорошо, что Василевский этого не расслышал.
— Вер, куда отнести? В учительскую? — спросил Марк, не сводя с меня ясных голубых глаз. Таких ярких, как весеннее небо.
— Да, в учительскую, — кивнула я, силясь первой отвести взгляд. — Лидия Андреевна у тебя все учебники примет.
— Ира, давай свой пакет тоже, — обратился к моей подруге Марк.
— Унесешь ли? — усомнилась Ирка. — Тяжело будет!
— Унесу, — парень переложил два пакета в одну руку, и Ира передала ему новую порцию учебников.
— Только вы мне дверь придержите.
— Конечно! — засуетилась я. Взбежала на крыльцо и распахнула перед Василевским тяжелую дверь.
— Спасибо! — Напоследок Марк снова так обаятельно улыбнулся, что я едва не растаяла.
С задумчивым видом спустилась с крыльца. В школу возвращаться не хотелось. Сегодня нам с Ирой разрешили прогулять алгебру с условием, что мы принесем учебники из соседнего корпуса, где учатся младшеклассники. Что ж, Василевский сам вызвался помочь, а наша миссия выполнена. Теперь со спокойной совестью можно идти домой.
Мы с Иркой прошли в глубь школьного двора и уселись на высокий бордюр под липами.
— Капец, Василевский за весь учебный год впервые обратился ко мне по имени, — проговорила Ирка, подперев подбородок кулаком. — Я уж думала, что он даже не в курсе, как меня зовут.
— А мы часто с ним пересекаемся, — пожала я плечами. Старалась придать своему голосу равнодушие, но у самой внутри все дрожало. Меня нередко охватывала паника, когда Марк находился рядом. Наверное, все дело в его красивых голубых глазах. — На учебных собраниях, к примеру.
— Ах, ну вы же два наших школьных активиста, — обреченно махнула рукой Ирка. Мол, все с вами понятно. Скучища. — И все-таки странно, что всего за один учебный год Марк стал всеобщим любимцем.
— Почему странно? Марк очень симпатичный, умный, обаятельный.
— А главное — покорил сердце нашей Оксаночки Соболь, — скривилась Ирка.
— Это ты из-за нее меня предупредила о скорой кончине? — усмехнулась я.
— Ну конечно! Соболь по пятам за Марком ходит.
— А для чего ей это? У Оксаны же есть Кузя.
— Ха, сравнила Марка и Кузю! — покачала головой Ирка. — Кузьменко прошел мимо нас, будто мы с тобой — пустое место. А Василевский пакеты с книгами вызвался отнести. Так что Кузя — не рыцарь.
— Ни разу не рыцарь, — вяло откликнулась я, уткнувшись в телефон. Вот уж кого неинтересно обсуждать — так это Макса Кузьменко. Более ограниченного типа в нашей гимназии не найти.
Над нами шумели липы. Пока я лениво листала ленту в инсте, Ирка подобрала палку и принялась ею тыкать в муравьев, которые гордо шествовали вдоль белого бордюра.
— Господи, ну где Даня? — вдруг рассердилась подруга, поглядывая на школьное крыльцо. — Вечно понахватает двоек в конце учебного года, потом его дожидайся, пока все исправит.
— Он ведь думает, мы еще с учебниками возимся, — не отрываясь от телефона, проговорила я. — Пойдем домой без него?
— Не могу без него, я ключи забыла.
Даня — брат-близнец Иры. И похожи они не только внешне. Оба смуглые, темноглазые и очень шумные.
Внезапно Ирка пихнула меня локтем, я чуть телефон из рук не выронила.
— Нельзя осторожнее? — нахмурилась я.
— Нельзя! Соболь на нас из окошка пялится.
— Где?
Я подняла глаза и оглядела окна гимназии.
— На втором этаже, из рекреации.
Оксана Соболь, длинноногая красавица с роскошной копной медных волос, смотрела в нашу сторону. У окна толпились и другие одноклассницы, но почему-то мы с Иркой во все глаза глядели лишь на Соболь. Холодные зеленые глаза, поджатые губы…
— Пусть пялится, — наконец великодушно разрешила я, снова возвращаясь к телефону.
— Блин, Вера, кажись, она видела, как мы с Марком болтали.
— Болтали? Он просто у нас пакеты с учебниками забрал.
— Угу, и при этом сиял, как медный таз, глядя на тебя.
— Ну скажешь тоже, — смутилась я, вспомнив обаятельную улыбку Василевского.
— Мне кажется, Соболь тебя сейчас взглядом испепелит, — продолжила нагнетать Ирка.
Я снова осторожно подняла голову и посмотрела на окна второго этажа. На стекле, прямо над головой Соболь, играли блики, и эти слепящие солнечные пятна напоминали корону на волосах одноклассницы. Мы с Оксаной какое-то время смотрели друг на друга, а затем она внезапно так хищно усмехнулась, что по моей коже пробежала дрожь.
— Чую, разборок не избежать, — вздохнула Ира.
— Помолчи, Третьякова! — рассердилась я. Стало не по себе. — Каких еще разборок? Они даже не встречаются! Марк всего лишь помог отнести учебники в учительскую. И я — президент ученического совета. Делать мне нечего — с этой пустоголовой Соболь отношения выяснять.
— Никогда не забуду, как в девятом классе эти стервы вытурили из нашей школы Наташу Сухопарову, после того как она с Кузей в кино сходила.
— Никто ее не вытурил, — снова возразила я. — Наташа перевелась в другую школу из-за того, что они с семьей в другой район переехали.
— Ага, ага! — не унималась Ирка. — Наивная ты душа, Вера Азарова! А в раздевалке на физре содержимое сухопаровской косметички тоже из-за переезда попортили? И в душевой Наташу заперли!
— Что ты от меня хочешь? — рассердилась я.
— Ничего не хочу, — проворчала Ира, которая любила сгущать тучи над любой ситуацией. — Просто предупреждаю, чтоб ты Василевскому глазки поменьше строила.
— Сама разберусь с Василевским, — буркнула я. Сняла с запястья резинку-пружинку и стянула светлые волосы в короткий хвост.
Мы замолчали. Ира еще некоторое время тяжело вздыхала, продолжая вертеть палку, облепленную муравьями. Я молча наблюдала, как несколько насекомых перешли к военным действиям и уже целым отрядом маршировали по Иркиному рюкзаку, который валялся на асфальте у ног подруги. Когда муравьи подобрались к носкам моих розовых «вансов», я вскочила.
— Ты чего? — подняв голову, удивленно посмотрела на меня Ира.
— Ничего. Мы у самого муравейника уселись. И Данька вон вышел!
Ирка тут же поднялась следом. Даня появился на крыльце вместе с подружками Соболь. Я машинально взглянула на окна, но Оксаны в рекреации уже не было. Значит, скоро и она выйдет на улицу. Даня, активно жестикулируя, что-то рассказывал девчонкам, а те заливались громким противным хохотом, как крикливые чайки на набережной. Мы с Иркой так и топтались под липами.
— Что он там десны сушит? — проворчала подруга. — Почему не идет к нам?
— Да выбрось ты эту палку! — выдернула я из Иркиных рук прутик, облепленный муравьями.
— Разве он не знает, что эти курицы — наши враги?
— Думаю, у парней все немного по-другому устроено, — ответила я. — И пофиг твоему Дане на наших врагов.
Тут на крыльцо выплыла Соболь. Даня тут же повернул голову в сторону одноклассницы и что-то ей негромко сказал. Девчонки снова захихикали, а Оксана широко заулыбалась.
— Долго он будет с ними любезничать? — вскипела Ирка. — Я жрать хочу! Ключей нет.
— Твой брат, ты с ним и разбирайся, — вздохнула я. Если честно, тоже бы уже отправилась домой.
Ирка так пронзительно свистнула, что стайка воробьев вспорхнула с соседней клумбы. Даня с недовольным видом развернулся в нашу сторону, а Соболиха впилась в меня злющим взглядом, будто это я отвлекла их от беседы.
— Чего тебе? — не слишком вежливо выкрикнул Даня.
— Ключи дай! — проорала Ира.
Даня вздохнул, бросил еще что-то напоследок одноклассницам (те снова счастливо разулыбались) и спустился с крыльца.
— Наконец-то. Разродился! — проворчала Ира, хватая с асфальта темный рюкзак.
— Чего вопишь на всю улицу? — подошел к нам Даня.
— Если и дальше собираешься с этими инфузориями ворковать, то просто отдай ключи от дома. Или пойдем с нами, есть хочу, сил нет!
— Тебе лишь бы брюхо набить, — проворчал Даня, тем не менее направляясь к воротам.