— Больные идиотки! — выпалила Амелия.
— Как ты нас назвала? — зло прищурилась Третьякова.
— Ты глухая? — рассмеялась Амелия. — Или, скорее, тупая?
Как я и думала, Ирка тут же полезла в драку. Бросив рюкзак на землю, Третьякова вцепилась в черную толстовку Амелии (разумеется, Циглер проигнорировала дресс-код). В ответ Амелия схватила Ирку за воротничок белой рубашки и повалила на землю. Все это произошло так быстро, я ахнуть не успела. Из окон лилась задорная музыка в исполнении нашего музыкального руководителя.
— Девочки, вы чего! Перестаньте!
Я металась вокруг, не зная, что делать. С одной стороны, я против драк. Меня вообще после истории с Никитой трясет от подобных вспышек гнева, а с другой… Вот же, моя лучшая подруга лежит на земле, а ее мутузит грозная шпала Циглер. Тогда я бросилась разнимать одноклассниц.
— Прекратите немедленно!
Девчонки перестали тянуть друг друга за грудки и вцепились в волосы. А когда я подлетела к ним, обе, как назло, начали махать кулаками куда попало. Разумеется, парочка ударов обрушилась и на меня. Ирка зарядила мне в скулу, а Амелия со всей дури царапнула одним из своих многочисленных колец. Я даже взвыла от боли и досады. Не знаю, что бесило больше — вся эта ситуация или нарочито веселая музыка из актового зала.
— Нас увидят, всем достанется! — пропыхтела я, пытаясь оттащить разъяренную Циглер от Ирки.
— Плевать, учебный год закончен. Занятий больше нет! — парировала Амелия, снова потянув Третьякову за волосы.
— Ой-ой-ой! Все, пусти, дура!
Наконец Амелия отклеилась от брыкающейся Ирки и уселась на траву. Втроем мы тяжело дышали.
— Если нас кто-то видел из окна, это просто катастрофа! — проговорила я.
И что за мания такая у всех — подпортить мне репутацию под конец учебного года? Сначала анонимка в «Подслушано», теперь Ирка драку затеяла.
Мы с Амелией одновременно повернулись к окнам актового зала, разглядывая тяжелые портьеры. Как раз в этот момент до нас донесся взрыв хохота. Но нет, во двор никто не смотрел, все были заняты праздником. Ирка же не сводила злого взгляда с Циглер.
— Не думай, что мы с тобой закончили! — проговорила она, осторожно касаясь подбитого глаза.
Я удивленно посмотрела на подругу. Да Амелия нас отделала, как котят. У самой же разве что толстовка немного запылилась.
— Какие же вы пустые Барби! — удрученно покачала головой Амелия. Поднялась с земли, схватила рюкзак и направилась прочь со двора.
Мы с Иркой остались вдвоем. Третьякова, хныкнув, улеглась на траву. Ее белую рубашку уже было не спасти.
— Вы красивые, но пустые, — процитировала я. — Ради вас не захочется умереть.
— Что? — Ира подняла голову и удивленно посмотрела на меня. Ее заплывший глаз, если честно, пугал.
— «Маленький принц», — объяснила я. — Это про нас.
— О боже, Азарова! — Ирка поднялась с земли и тоже отыскала свой рюкзак. — Достала ты меня со своим дурацким принцем!
— Ты первая к Циглер полезла.
— Сначала она меня толкнула!
— Если об этом узнает Лидия Андреевна…
— Да плевать мне на твою обожаемую Лидию Андреевну! — рассердилась Ирка, снова проверив телефон. Я только покачала головой. Почему она не поговорит со мной о Вадике? Ей было бы легче. Куда лучше, чем срывать злость на всех подряд.
Ирка, прихрамывая, первой направилась в сторону дома. Я, выбросив злополучный палец в кусты, двинулась за ней. Ковыляли мы под громкие аплодисменты и песню в исполнении хора: «Когда уйдем со школьного двора…»
Я искренне радовалась тому, что Софья Николаевна сегодня на даче и мне не придется объяснять, что случилось. Она бы, наверное, с ума сошла, если бы увидела меня в таком виде. А вот с отцом вполне реально не пересекаться весь вечер в квартире. Да даже если он заметит мою рассеченную бровь и синяк на скуле — ничего страшного. Ему можно соврать, что я записалась в секцию бокса. Он бы во все поверил.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что дверь закрыта лишь на нижний замок. Это означало, что дома кто-то есть. Неужели папа снова свалился с простудой?
Чертыхнувшись, я открыла дверь и осторожно заглянула в квартиру. Тут же обнаружила Катерину, которая застыла посреди коридора.
— Привет, — тихо сказала она.
— Привет!
Только ее мне сейчас не хватало! Я прошла в квартиру и сердито бросила пыльный рюкзак у порога.
— Твой отец попросил меня у вас его дождаться, — сбивчиво начала она. Сложилось впечатление, что она меня побаивается. И если честно, это радовало и немного обескураживало. Все-таки ее неуверенное блеяние никак не совпадало с образом роковой красотки.
— Понятно, — усмехнулась я.
Склонившись, нарочно долго возилась со шнурками. А когда разулась и вышла на дневной свет, Катерина ахнула:
— Ого! Это кто так тебя?
Ей какое дело? Я хотела грубо ответить, но все-таки сдержалась.
— Так, возникло недопонимание с одной девчонкой из класса.
Подошла к зеркалу и наконец взглянула на себя. Действительно, «ого». Недаром прохожие пялились на нас с Иркой с нескрываемым интересом. Наверное, решили, что мы между собой что-то не поделили, а отмутузив друг дружку, помирились. Бровь саднила и кровоточила. Что за кольца носит Циглер? Не бижутерия, а кастет. На скуле красовался яркий синяк, а синяки девчонок, увы, не украшают. Хорошо, что занятия уже закончились, а до лагеря еще полторы недели. Можно отсидеться дома.
Я стянула некогда нарядные рубашку и юбку, бросила все в стирку и без стеснения, в трусах и лифчике, прошла мимо Катерины в свою комнату. Будто ее тут и не было. Брюнетка так и топталась на одном месте. Из комнаты я вышла уже в домашних шортах и майке. Катерина отправилась вслед за мной на кухню.
— Подогреть тебе суп? — спросила она.
— Тетя Соня заходила? — удивилась я, затягивая тесемку на шортах. Я-то уже настроилась на бутерброды с чаем.
— Нет, я сама приготовила, — смущенно ответила Катерина.
Я кивнула, мол, давай свой суп, и уселась за стол. Честно говоря, после спектакля и заварушки на школьном дворе жутко разыгрался аппетит.
Катерина забавно мельтешила по кухне. Что за суп она могла приготовить? Из пакетика? Но когда брюнетка поставила передо мной тарелку дымящегося душистого супа с фасолью, у меня слюнки потекли. Зачерпнув ложкой и предварительно подув, осторожно попробовала. Удивительно, но суп был даже вкуснее, чем у Софьи Николаевны и тети Оли, мамы Третьяковых. Да что там говорить, я в жизни такой вкусноты не ела!
Видимо, у Катерины это блюдо было коронным, потому как она замерла в ожидании вердикта.
— Ну как? — все-таки спросила она, поняв, что я не собираюсь рассыпаться в комплиментах.
— Сойдет, — сказала я и продолжила есть молча. Не знаю, почему я не похвалила суп Катерины. Он и правда получился отменным. Но меня почему-то дико раздражало присутствие этой муклы в нашем доме. Особенно после того, как ее фотографии выложили в школьном «Подслушано». А еще меня не покидало чувство, будто брюнетка все время пытается мне угодить, что тоже немного бесило.
Так и сидели молча. Я нарочно громко звякала ложкой по тарелке, а Катерина гипнотизировала столешницу, но не думала уходить. Когда я практически доела, она сказала:
— Оставь тарелку, я помою.
— Я и сама могу помыть за собой посуду, — тут же насупилась я.
Мытье тарелок — не самое любимое занятие, но мысль, что Катерина тут начнет хозяйничать, мне не нравилась.
Тогда брюнетка поднялась из-за стола и направилась к шкафчику, где у нас хранились медикаменты. Сначала я хотела возмутиться, что она здесь все шкафы облазила, но потом вспомнила, как сама при Катерине доставала аптечку и искала жаропонижающее, когда отец болел.
— Отлично, все необходимое есть! — обрадовалась Катерина.
— Что ты хочешь делать? — насторожилась я.
— Обработать тебе ссадину.
Я дернулась было встать из-за стола, но брюнетка вдруг прикрикнула:
— Сидеть! — А потом тише добавила: — Не бойся, больно не будет.
Катерина аккуратно обрабатывала мне ссадину, а я время от времени морщилась, стараясь особо не пялиться на ее лицо. Но все-таки успела разглядеть, что у нее очень необычные глаза. До этого мы оба раза встречались только в вечернее время, и мне казалось, что Катерина кареглазая. Но при дневном свете глаза ее оказались ореховыми с окрашенной внутри в желтый цвет радужкой.
— Отец говорил, что ты президент ученического совета в своей элитной гимназии… — начала Катерина.
— Так и есть, — сдержанно отозвалась я. — Только она у меня не элитная. Гимназия как гимназия. Пошла в ту, что ближе к дому.
Катерина как-то странно усмехнулась и продолжила:
— Думала, ты вся такая важная припевочка, а ты оказалась нормальной девчонкой. И в драку, если что, полезешь.
— А я думала, у тебя губы накачанные. И зубы вставные.
— Нет, у меня все свое, — широко улыбнулась девушка. Мой тон ничуть ее не обижал. — Ты вообще в курсе, сколько виниры стоят? Мне они не по зубам, — скаламбурила Катерина и взяла еще один ватный диск.