— Сама же видела, что Кузя первый начал! — не отступала Диана. — И что ты на меня наезжаешь? Ты только со мной такая смелая. А при Циглер язык проглотила!

— Могу и на Циглер наехать! — храбрилась Ира.

— Чего-чего? — раздался в толпе хриплый голос Амелии. И она тут!

В итоге мы все так возмущенно развопились, что не могли успокоиться, пока к нам не подошел старший воспитатель. Удивительное дело, но орала лишь наша гимназия. Остальные стояли и молча наблюдали за этим цирком. Отличились в первый же вечер. Что там говорили о поощрительных жетонах, которые должны подсчитать в конце смены?

Спать я ложилась в самых расстроенных чувствах. После потасовки нашей гимназии сделали выговор, и я почему-то чувствовала себя виноватой. Из-за этого дурацкого списка и из-за ответственности, которую я постоянно ощущала на себе. Перед отъездом Лидия Андреевна снова назначила меня старшей… Я долго ворочалась и прислушивалась ко всем звукам. В палате стояла напряженная тишина, зато в открытую форточку донесся откуда-то сверху смех. Хотя уже давно объявили отбой. А может, это кто-то из вожатых?

— Девчонки, вы спите? — подала голос Диана.

Я слышала, как Ирка ворочалась, но из вредности Рудневой не ответила. Амелия тоже молчала.

— Я не сплю, — призналась я. Это ж правда. Я всегда плохо засыпала, думая преимущественно о чем-нибудь грустном или плохом. Например, вспоминала о маме. Представляла себе, как насыщенно проходит день в шумном густонаселенном Мехико. Мама обещала прилететь осенью, говорила, что перелет у нее займет больше суток… Я уставилась на тени на потолке, которые напоминали развесистые листья пальм.

— Наш вожатый просто душка, — сказала Руднева в темноту.

— Ничего особенного, — наконец подала голос Ирка. Так и знала, что не промолчит. — Нос картошкой.

— Ему идет, — возразила Диана. — Вот бы с ним потанцевать на дискотеке…

— Ага, мечтай, он на тебя даже не посмотрит, — не сдавалась Третьякова.

— Будто на тебя посмотрит, — не оставалась в долгу Ди.

— О бо-о-оже! — взвыла Амелия. — Вы забыли, что я обещала сделать с вами, если будете много болтать, курицы?

Мы примолкли. Наверху больше никто не смеялся, и снова стало тихо. Только сверчки пели на улице.

— Мне у окна дует, — нарушила тишину Ирка.

— Закрой форточку.

— Тогда другим будет душно.

— Поменяйся кроватями с Амелией, — посоветовала Диана.

Ирка помолчала, потом неуверенно произнесла:

— Ага, скорее, она просто меня из палаты выкатит.

— Вперед ногами, — пригрозила Амелия.

— Ой.

Ирка снова заткнулась, а я не сдержала истеричный смешок. Встала в такую рань, пережила насыщенный день с новыми местами и знакомствами, а теперь не могу уснуть…

— Я не могу так рано засыпать, — пожаловалась Диана. — Ну что за детский сад?

— Рассказать тебе сказку? — ехидно отозвалась Ира.

— А давайте я вам расскажу сказку? — пробасила Амелия.

Я напряглась, тон ее был таким рассерженным, будто она сейчас всех нас по очереди схватит за шкирку и вышвырнет из палаты.

— Расскажи, — охотно согласилась Руднева, не чуя подвоха. Наивная душа. Все-таки она училась в параллельном классе и плохо знала Амелию. Я даже представила, как Ди вытащила руки, сложила их на одеяле и приготовилась слушать прекрасную сказку, где принц на белом коне должен был прискакать к принцессе, запертой в замке… Поцеловать, горячо прошептать о своей любви и спасти от дракона.

— Вы ведь знаете, что тут неподалеку в лесу есть заброшенный лагерь? — начала Амелия.

Приехали. В темноте не разглядишь, но сейчас мне очень хотелось увидеть разочарованное лицо Дианы.

— Не слышала, — обиженно сказала Руднева.

— Что-то такое мне Даня говорил, — отозвалась Ира.

— А в курсе, почему его закрыли? — продолжила Циглер каким-то изменившимся, странным голосом.

— Если это какая-то дурацкая страшилка, я закрываю уши! — предупредила Диана.

Но для Амелии предупреждение не сработало.

— Тот лагерь закрыли в начале девяностых из-за несчастного случая. Одна девчонка, страдая от неразделенной любви, после ужина сбежала глубоко в лес. Ее искали двое суток. И нашли. Повешенной на суку на собственном ремне, золотом таком, с круглой пряжкой. Похожий я видела у Рудневой.

У меня мурашки пробежали по коже.

— Что ты такое говоришь? — рассердилась Диана. — У меня на нем пряжка квадратная…

— Мне кажется, история может повториться, — предсказала Амелия.

Может, все эти слухи о Циглер — правда? И она действительно видит будущее? Стало совсем не по себе.

— О чем ты? — не поняла Ирка.

Я продолжала разглядывать потолок. Тени на нем теперь напоминали не пальмовые ветви, а чьи-то тонкие скрюченные пальцы, которые протянулись к нашим с Ирой кроватям.

— Как можно отдать свою жизнь из-за чьей-то смазливой равнодушной мордашки? — не ответив на вопрос Третьяковой, продолжила Амелия.

— У всех разная степень отчаяния, — наконец сказала я.

Амелия помолчала.

— Говорят, неприкаянная душа той девчонки все эти годы бродит по территории опустевшего лагеря.

— А вот в это я не верю! — громко воскликнула Ирка, будто пытаясь убедить саму себя. Пришлось на нее шикнуть.

— Здесь столько камер, но наверняка все-таки можно улизнуть. Хочу найти лазейку в заборе и смотаться к заброшенному лагерю, — сказала Амелия.

— Ночью? — ахнула Диана.

— Ну не днем же! Хочу посмотреть, происходит ли там что-то странное. Но одной даже мне стремно. Возьму с собой Веру.

— Меня? — возмутилась я. — Я при чем?

Тут же вспомнился шипящий похоронный марш в трубке, лысая ведьма, крысы в углу, оторванный палец… И если глупые шутки со школьным «Подслушано» и расшатанной стремянкой походили на козни Соболь, то «страшные» и непонятные вещи были вполне в репертуаре Циглер. Зачем ей вести меня в заброшенный лагерь?

— Ты кажешься самой адекватной и смелой, — ответила Амелия.

— Вот спасибо, — проворчала я. — Всем спокойной ночи.

Некоторое время в палате стояла гнетущая тишина, но потом Амелия вновь начала:

— Наверняка почти тридцать лет назад бедная девчонка точно так же болтала с подругами о том парне, обсуждала его нос, глаза, уши. А если он был вожатым? Как он мог довести ее до такого отчаяния…

Мы с Дианой и Иркой подавленно молчали.

— Знаете, девчонки, пока я не въехала с вами в одну комнату, думала, вы такие пустоголовые… — сказала вдруг Циглер.

— Ты поменяла свое мнение? — удивилась Диана.

— С чего бы? — хрипло рассмеялась Амелия. — Я только еще больше в этом убедилась. Спокойной ночи, клуши!

Ирка с Дианой обиженно засопели. Я оторвала взгляд от страшных теней на потолке и зажмурилась, боясь, что теперь еще больше буду думать о маме или о той несчастной девчонке, повесившейся в темном лесу. Но, на удивление, я быстро провалилась в сон. Почему-то мне снился Никита. Обнявшись, мы слушали одни наушники на двоих в том же автобусе, который теперь вез нас к морю.

* * *

С утра мы испытали на себе все прелести лагерной жизни. Труднее всего дался ранний подъем. На зарядку пришлось собираться под ворчание Ирки и Дианы, а невыспавшаяся Амелия казалась еще мрачнее.

Непривычная еда на завтрак, глупые речевки от младших отрядов, учебные занятия… Я выбрала себе в качестве дополнительного курса английский язык и даже умудрилась получить несколько поощрительных жетонов. Несмотря на то что уроки отличались от школьных и проходили в непринужденной игровой форме, после обеда я уже чувствовала себя как выжатый лимон. Наверное, дома я бы только проснулась к этому времени, а тут столько всего переделать успела…

Больше всего Диана и Ира ждали в этот день вылазки на озеро. Я не разделяла их энтузиазма. Купаться и загорать по времени — глупость. Не расслабишься.

На пляже Соболь, напялив откровенный купальник, вышагивала туда-сюда перед парнями из старших отрядов, прежде чем занять место. Кузя коршуном кружил неподалеку. Диана в большой соломенной шляпе направилась было к Оксане, но та, подружившись с новыми девчонками, послала Рудневу восвояси, мол, рядом с ними уже нет места. Мы с Ирой искоса наблюдали за этим спектаклем. Когда Диана, потоптавшись на месте, направилась в нашу сторону, Ирка перегнулась через меня и кинула на песок свою сумку.

— Не дури, — нахмурилась я.

— Мы снова у нее как запасной план. Мне это не нравится, — сказала Ира. — Почему с нами? Пусть вон с Антоненко сидит, у той свободно!

Ирка кивнула в ту сторону, где Люся в красной панаме сидела на полотенце и грызла яблоко.

Пока мы с Ирой спорили, Диана уже подошла к нам:

— Ой, девчонки, уже кто-то место занял?

— Нет, здесь свободно, присаживайся, — ответила я, убирая Иркину сумку.

Третьякова снова исподлобья взглянула на меня:

— Считаешь, это нормально?

— Я считаю, нам с тобой уже давно должно быть все равно.

Ирка демонстративно поднялась с полотенца и направилась к Дане. Диана улеглась рядом. Вдвоем мы проводили Ирку взглядами. Руднева вздохнула: