На сцену я смотрела рассеянным взглядом и никак не могла сосредоточиться на сюжете. Злилась на подругу из-за того, что она не только обманула меня, но и испортила долгожданный поход в театр. Быть может, я прониклась бы постановкой больше, если бы не думала постоянно о предательстве Дины. Время от времени в полумраке я переводила взгляд на маму. Она практически не смотрела на сцену, больше читала что-то в телефоне. В антракте мы съели по эклеру с заварным кремом и собрались домой. Оперетта показалась маме скучной.

* * *

Я увидела их еще в сквере недалеко от нашего дома. Мальцев и Аверина сидели на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье. Вот Матвей что-то негромко сказал Соне, и она рассмеялась, запрокинув голову назад. Мальцев заулыбался своей фирменной белозубой улыбкой и попытался приобнять Соню, но та быстро отстранилась и погрозила Матвею пальцем, словно тот был нашкодившим ребенком.

Меня они пока не заметили. Я притормозила посреди аллеи, раздумывая, идти ли мимо них. Можно, конечно, повернуть назад, но тогда придется обходить полсквера, а на улице неприятно дул апрельский ветер, разнося по асфальту пыль. Ну вот еще! Много им чести. Погода стояла дрянная, но Соня была без шапки, и ее густые медно-каштановые волосы трепал ветер. Одета Аверина, как обычно, стильно: в модном темно-зеленом пальто, брендовом шарфе и в высоких черных ботинках. Хотя Соня мне не особо нравилась, я понимала, почему мой брат на нее запал. Удивительно, как она обратила на него внимание. Нет, Вова был хорош собой, за ним всегда бегали девчонки — рубаха-парень, спортсмен и гордость школы. И все-таки мне казалось, что Вовка не ее типаж. Вот Мальцев — отличная кандидатура на роль бойфренда Авериной, такой же модник с претензией на «не как все». Сейчас они с Соней даже сидели одинаково — закинув ногу на ногу. Матвей тоже был без шапки, его темные волосы торчали, взъерошенные. На носу, как и всегда, солнцезащитные очки в черной оправе. Матвей и Вова смотрелись вместе комично: Мальцев — весь из себя, и мой брат, который не придает значения своему стилю. Вовка предпочитал носить толстовки, свободные футболки и треники.

Поравнявшись с парочкой, я не удержалась и повернула голову. Матвей как раз снял очки, и я увидела, что Вова вчера не обманул, когда сказал, что Мальцеву тоже неплохо досталось. Фингал под глазом, конечно, впечатлял. Интересно, что чувствовала Соня, стравив лучших друзей? А в том, что драка произошла из-за козней Авериной, я даже не сомневалась.

Напрасно я думала, что получится пройти мимо них незамеченной. Разумеется, Матвей меня окликнул, даже не окликнул, а свистнул. Я его свист демонстративно проигнорировала и двинулась дальше, однако Мальцев не унимался.

— Катя! — крикнул он. — Брат дома?

Я обернулась:

— Тебе-то что? Предатель!

— Почему это я предатель? — вполне искренне удивился Матвей, будто это не он сидел рядом с девчонкой своего друга.

— У нее спроси, — кивнула я пренебрежительно в сторону Сони. — И вообще, сидеть с ногами на лавке неприлично.

Матвей усмехнулся, а Соня подозрительно дружелюбно мне улыбнулась:

— Передай брату большой привет от меня. А еще скажи, что если он не будет вести себя как кретин, то я его прощу…

— Я не секретарь, чтобы передавать твои сообщения, — перебила я Соню.

Девчонка растерянно захлопала глазами. Мы с ней не так часто пересекались и практически не общались, поэтому она явно не ожидала от меня такой грубости. Привыкла к Вовке — нашему воспитанному джентльмену, которого мне с детства ставили в пример. Я же не собиралась церемониться с Авериной. Было обидно за Вову, который рано или поздно примет обратно этих двоих, уж я-то его знаю. Брат милосердия. А Матвей и Соня совсем обнаглели — сидят в сквере недалеко от нашего дома чуть ли не в обнимку. А если бы Вова возвращался с тренировки, а не я из магазина? Наверняка Аверина, зная привычный маршрут брата, нарочно притащила сюда Матвея. А тот и рад! Даже не понимает, что им просто пользуются.

— Не обращай внимания, она всегда такая грубиянка, — склонившись к Соне, проговорил Мальцев. Впрочем, утаить от меня он это не пытался. Сказал нарочно громко, чтобы я расслышала.

— А тебе я второй глаз подбила бы, — окончательно расхрабрилась я. Конечно, говорить такое рослому парню крайне рискованно, но я знала Матвея с детства. Он не сделает мне ничего плохого. Но промолчать не могла, уж слишком я люблю справедливость. И брата, каким бы гадом он порой ни был.

Как я и думала, Мальцев мне не ответил. Просто одарил ослепительно ненавидящей улыбкой и снова надел очки.

Круто развернувшись, я гордо пошла домой. Если Аверина решила, что я передам брату ее послание, то она сильно ошибается. Поначалу я решила вообще сохранить в секрете нашу встречу, но потом подумала, что это просто свинство. Пусть Вова знает, какой негодяй его лучший дружок, которого он вечно покрывает и находит ему оправдание.

Дома был только брат. Мама решила воскресенье посвятить подругам. Видимо, хватило с нее нашего похода в театр. Вова мою возмущенную пламенную речь выслушал с отрешенным видом, будто я рассказывала о каких-то посторонних людях, а не о его лучшем друге и девушке. Всем видом брат давал понять, что не настроен говорить на эту тему, и в конце концов я, махнув рукой, от него отстала. Разобрала пакеты с продуктами и ушла в свою комнату. Мне больше всех надо, что ли? Своих забот хватает.

В первую очередь я, конечно, думала о предательстве Дины. Вчера она мне больше не писала, наверное, некогда было — гуляла со своим ненаглядным Виташем. Сегодня я первой отправила ей сообщение, поинтересовавшись, как ее здоровье. Дина ответила спустя пару минут: «Вчера выпила ударную дозу противовирусных, сегодня мне уже лучше. Завтра, наверное, даже в школу приду. А ты как вчера в театр сходила?» Прочитав сообщение, я разозлилась. И хватает же наглости! Решила ей не отвечать и перевела телефон в авиарежим.

Чтобы отвлечься от мыслей о Дине и Виташе, взяла с полки книгу. Правда, из-за душевных терзаний мне не удавалось уловить суть прочитанного. Я постоянно возвращалась к одним и тем же строчкам и перечитывала целые абзацы по несколько раз. От мучений меня избавил Вова, заглянувший в комнату.

— Я обед приготовил. Идешь?

С облегчением отложив книгу, я поднялась с кровати. Таков распорядок в нашем доме: если один сходил за продуктами, второй готовил обед. Конечно, бывали дни, когда мы оба ленились или не успевали из-за учебы. Тогда со спокойной совестью заказывали на дом пиццу или роллы. Если бы не Вовка со своим спортом и правильным питанием, мы быстро спустили бы все оставленные родителями деньги на фастфуд, но брат часто занудничал на эту тему, поэтому все же приходилось готовить дома. А делали мы это оба неважно. И если я иногда пыталась разнообразить наше меню, то Вовка обычно просто отваривал гречку и тушил курицу. А сегодня он даже накрошил что-то наподобие овощного салата. Правда, страшно все пересолил. И все-таки для меня это лучше, чем готовить самой. А еще я скучала по маминой еде. В России она уже четыре месяца, и ни разу за это время у нас не было нормального семейного ужина, на котором мы собрались бы втроем.

Вова, как обычно, открыл везде форточки, и сквозняк с шорохом перебирал занавески. С улицы доносился птичий гомон, кухонный стол осветило солнце, а ветер за окном трепал позеленевшие деревья и белые облака. Казалось бы, живи и радуйся — в городе весна. И у нас все хорошо: мы живы и здоровы, одеты и обуты, с крышей над головой. И наши родители счастливы: имеют интересную профессию, ни в чем не ограничивают детей, у которых впереди целая жизнь… И все-таки эта красивая картинка: весеннее небо, подсвеченный солнцем город и мы за обеденным столом, — казалась какой-то неполноценной, словно для полного и безграничного счастья не хватало нескольких пазлов.

Задумавшись, я не сразу заметила, что Вова не ест, а пялится на меня.

— Настолько невкусно? — недовольно спросил он.

Я поднесла ложку ко рту.

— Сносно, — ответила я, попробовав. — Мама утром видела твою разбитую физиономию?

— Видела.

— И не спросила, кто тебя так?

— Сказал, что на тренировке.

— И она поверила? — подняла я брови.

— Поверила, — кивнул брат.

— Ну еще бы, — усмехнулась я, — куда уж ей вдаваться в подробности.

— О чем ты?

— Ты не знаешь, где она все время пропадает? — не выдержала я.

— Давно дома не была, дел накопилось, — равнодушно пожал плечами Вова. Казалось, что его вообще ничего не смущало.

— А мы не ее дела? Почему даже в воскресенье нельзя с нами пообедать?

— Ну начина-а-ается, — протянул Вова. — Ведешь себя как обиженный ребенок.

Я насупилась и промолчала. А ведь я и есть ребенок. Мне всего семнадцать! Но почему-то нам с Вовой с детства твердят, что мы уже большие и нам положено быть самостоятельными всегда: сам завяжи шнурки на кедах, почитай книгу перед сном, убери в комнате, приготовь обед… И если Вову раннее взросление вполне устраивало, то я жила с ощущением, что так и не успела побыть ребенком.

Вова заметил, что я надулась, но продолжил есть, время от времени поглядывая на меня. Человек он миролюбивый, поэтому долго сидеть в неловком молчании не мог.