— Ага! Вафельницу у вас нашел в шкафу, — сказал Матвей. — Ты знала о ее существовании?

— Наверное, это Иринина, — предположила я, так и не припомнив, готовила ли она когда-то нам вафли. — А Вовка еще спит?

— Спит, — кивнул Матвей, украшая вафли ягодами, — вчера ушел провожать Соню и вернулся поздно.

Я нахмурилась. Значит, они окончательно помирились, что мне совсем не нравилось. Ох и хапнет еще горя мой братец с этой девицей.

Матвей поставил передо мной тарелку с вафлями, украшенными сливками и ягодами. Выглядело очень аппетитно. Я пришла в восторг, но отчего-то снова немного смутилась и решила не демонстрировать эмоции. Потянувшись к тарелке, спросила:

— А ягоды где раздобыл?

— В магазин с утра сгонял, — беспечно ответил Матвей, — сливки еще купил. Да ты ешь!

— Ммм, голубика, — все-таки не смогла сдержать я улыбку.

— Я помню, что ты ее любишь, — сказал Матвей.

Наши взгляды встретились, и Мальцев мне улыбнулся. Я поспешно опустила глаза. Хорошо, что на кухне появился сонный Вова, иначе Матвей точно заметил бы мое смущение. И все из-за глупого сна.

— О-о-о, ты уже кашеваришь, — удивился брат. — А мы с Катькой снова хлебом с колбасой на завтрак перебились бы. Оставайся сегодня у нас, хоть голодать не будем.

Про наши с Вовкой кулинарные способности можно рассказы писать наподобие «Мишкиной каши»  [«Мишкина каша» — рассказ Н. Носова.]. С Матвеем же мы ели полноценную домашнюю еду, очень вкусную. Не знаю, от кого Матвей перенял такие кулинарные способности, учитывая, что рос с отцом.

— Какие планы на выходные? — спросил Матвей, почему-то поглядывая больше на меня, чем на брата.

— Соня предлагает на экскурсию в Репино сгонять, — ответил лениво Вова. — Ты с нами?

Я принялась за вафли, не глядя на брата и его друга. Вова едет на экскурсию… Что за несочетаемые слова в одном предложении?

— Ну-у, — неуверенно протянул Мальцев, — можно.

— В воскресенье к тебе на репетицию, — напомнил другу Вовка. А затем обратился ко мне: — Ты дома оставайся, физику учи. До конца учебного года месяц остался.

— Да больно вы мне нужны, — тут же отреагировала я. Стало обидно. Не потому, что не пригласили, но брат сказал это таким тоном, будто я навязывалась к ним в компанию. — Тем более твоя Соня.

Вовка нахмурился, но ничего не ответил. Я взяла еще одну вафлю и гордо удалилась в комнату, еще не зная, что у судьбы, вернее у Сони, на меня свои планы.

Глава четвертая

Авериной взбрело в голову взять меня с собой в Репино, и это стало для всех настоящим сюрпризом. Обычно подружки брата не горели желанием общаться со мной, а тут Соня с порога заявила, что в компании одних парней ехать отказывается — ей наскучили мужские разговоры. И это учитывая, что я никогда не проявляла к Авериной дружелюбие, да еще и винила в недавней ссоре между лучшими друзьями. Возможно, хитрая Соня решила находиться поближе к семье возлюбленного, а учитывая, что у брата из близких только я, деваться ей просто некуда.

Вова поначалу принялся возражать: брать меня с собой ему не хотелось. Как мама, привязался к физике. Матвей убеждал, что физику можно сделать и завтра, никуда она не убежит. Я снова прикинулась, что мне все безразлично, хотя в глубине души — так глубоко, что стыдно самой себе признаться, — очень хотела провести субботу с братом и его друзьями. С тех пор как Дина стала встречаться с Виташем, я чувствовала себя покинутой. К жизни без родителей уже привыкла, а вот потеря подруги приносила щемящую боль. В конце концов Вовка махнул рукой, мол, пускай едет, а я дурашливо отвесила благодарственный поклон за то, что барин соизволил меня отпустить. Брат, конечно, шутку не оценил.

До Репино добирались на электричке. Уже начался дачный сезон, поэтому в выходные вагоны были переполнены. Нам с трудом удалось отыскать свободные места, на которые Вова и Матвей по-джентльменски усадили нас с Соней, а сами ушли в другой вагон, где было не так тесно.

Некоторое время мы с Соней ехали молча. За окном проплывало яркое синее небо с перистыми облаками. Я достала из кармана беспроводные наушники и включила любимый плейлист. Аверина же вытащила из сумочки зеркальце и карандаш для губ и принялась поправлять макияж. Сегодня она была в укороченном зеленом плаще, белой блузке и брюках. Вырядилась так, будто собиралась не за город, а в ресторан. Заметив, что я на нее поглядываю, Соня что-то сказала мне. Из-за музыки я ничего не расслышала и только поморщилась. Тогда Аверина демонстративно вытащила из моего уха один наушник.

— Эй, ты чего? — возмутилась я.

— Хочешь накраситься?

— Не нужно, — покачала я головой. И немного подумав, привычно съязвила: — Я и без косметики красивая.

— Это правда, — вполне серьезно согласилась со мной Соня, — у тебя такие длинные ресницы… Ты пользуешься какой-то сывороткой?

Я с любопытством взглянула на нее:

— Мне кажется или ты решила ко мне примазаться?

— С чего мне к тебе примазываться? — улыбнулась Соня. — Ты, что ли, принцесса Уэльская? Я сама по себе. И всегда говорю, что думаю. Мне захотелось сделать тебе комплимент — я сделала. Искренне.

— Спасибо, — обескураженно отозвалась я. Комплименты мне делали не так часто. — Но ты не думай, что я пищу от радости из-за того, что Вова с тобой встречается. Может, со стороны кажется, будто мы сейчас не особо близки, но он самый дорогой мне человек, и я не позволю пудрить ему мозги.

Теперь настал черед Сони смотреть на меня с интересом.

— Ты о чем?

— Разве не ты рассорила его с Матвеем?

У Мальцева до сих пор не сошел до конца синяк под глазом. Даже в электричке он ехал в любимых солнечных очках. На Вовке все зажило быстрее. Он не такой неженка, как Матвей.

— А-а-а, ты об этом, — засмеялась Соня, чем снова обескуражила меня. Будто в драке лучших друзей было что-то смешное. — Думаешь, я виновата?

— А кто ж еще? Думаю, они подрались из-за девчонки.

— Из-за девчонки, — кивнула Соня, — только не из-за меня. Я наушники забыла, не дашь мне один?..

Переход с одной темы на другую был таким внезапным, что я растерялась. А Соня без моего разрешения всунула в ухо тот наушник, что забрала у меня минуту назад. Мне ничего не оставалось, как снова включить музыку, — не драться же с ней за наушник в переполненной электричке. Так мы и проехали до остановки под мой плейлист. Вовка, обнаруживший нас в одних наушниках на двоих, усмехнулся:

— Вы подружиться уже успели? Ну надо же…

Мы с Соней только переглянулись. Слышал бы брат наш короткий диалог, после которого мы больше не проронили ни слова.

По пути к усадьбе через красивый парк Матвей и Соня болтали без умолку. Вова крепко держал Соню за руку и только молча слушал. Я немного приотстала — быстро натерла ноги. А когда догнала остальных, Аверина и Мальцев уже развивали философскую тему, болтая про эгоизм.

— Мама говорит, что жить так, как я этого хочу, эгоистично, — жаловалась Соня. — Но я считаю, что эгоизм — это желать, чтобы другие жили так, как ты этого хочешь… Вот почему родители все за меня решают?

— Потому что ты еще ребенок, — сказал Матвей.

— Но для мамы и папы я буду ребенком всегда, — возразила Аверина. — Даже когда вырасту и стану самостоятельной.

— Уэльбек писал, что не верит в теорию, будто человек становится взрослым со смертью своих родителей, — снова подключился Мальцев, — по-настоящему взрослым он не становится никогда.

Над головой шумели сосны, и новую реплику Сони я не расслышала. Снова отстала. Зачем я напялила новые кроссовки? Одни мучения… Взяв волю в кулак, я прибавила шаг.

— Везет вам, живете без предков, — вздыхала тем временем Соня. — Полная свобода действий. Никто не пилит и ничего не запрещает.

— На самом деле все не так прикольно, как может показаться со стороны, — впервые подал голос Вова.

Я даже не поверила, что это слова брата. Меня он все время только стыдит за подобные мысли, а на самом деле и его триггерит? И что там Соня говорила, будто она сама по себе? Сами по себе здесь только мы.

— Да брось, это ж просто чудо! — воскликнула Аверина. — Вы как Пеппи Длинныйчулок, у которой папа — капитан дальнего плавания. Я себя все время Аникой ощущаю, когда у вас тусуюсь. Но при этом живу с ощущением, что меня вот-вот загонят домой. Верно, Матвей? Если я Аника, то ты Томми…

— Но меня домой никто не гонит, — возразил Мальцев, и голос его при этом прозвучал как-то печально. Кажется, Мальцев и сам это за собой заметил, потому как следующую фразу произнес нарочито бодрее: — Но мне свобода тоже нравится. Я уличный музыкант.

— Бременский? — засмеялась Соня.

— Ага, самодовольный петух, — поддакнул Вова.

Но Мальцев пропустил подкол Вовки мимо ушей и запел:

Конец ознакомительного фрагмента