— Ты все путаешь, Рина! — откликнулась вторая Златина соседка, черноволосая и черноглазая. — Он спустил почти все свое состояние на покер и… ну, вы понимаете, — она понизила голос, — падших женщин.

Несколько гимназисток ахнули и прикрыли рот ладонью, другие осуждающе покачали головой.

— Барышни! — покраснела классная дама. — Ну что же вы! Тильда, милая, как тебе не совестно такое выдумывать?

— Прошу прощения, Амелия Никитична! — Девушка сладко улыбнулась. И тут же добавила, поворачиваясь к подругам: — Мы точно знаем, что умом новенькая не блещет. Аграфена оставила ее после урока переписывать учебник. Сказала, что больше ей ничего не доверишь…

Дверь тихонько скрипнула, и на пороге показалась виновница переполоха. Бледное заостренное личико, широко поставленные глаза глубокого аметистового цвета, тонкие губы. Синее форменное платье оказалось Варе не по размеру, и на талии она прихватила его широкой атласной лентой. Тщательно расчесанные волосы лежали на плечах мягкими серебристыми волнами. Кончики пальцев были перепачканы синими чернилами. Заметив это, Варя поспешно спрятала руки за спину.

На мгновение ее взгляд задержался на дальней стене. Над столом висели таблички в золоченых рамках. «Победа Прогресса неизбежна!» — гласила одна из них. «Наука — превыше всего», — утверждала вторая. А третья несла на себе совсем зловещие слова: «Незаменимых нет». Варя поежилась и, оглядев все собрание, испуганно прошептала:

— Прошу прощения. Неужели я снова опоздала?

— Нет, вы как раз вовремя, милая, — подбодрила ее классная дама. — Присаживайтесь скорее, пока ваш ужин не остыл.

Под любопытными взглядами Варя прошла к своему месту в самом конце стола. По правую руку от нее оказалась длинноволосая неряшливая девушка с птичьими, навыкате, глазами — она клевала носом и даже не заметила новенькую. Соседка слева — маленькая, с двумя толстыми русыми косами — наоборот, приветливо улыбнулась Варе. Кажется, именно она поделилась с девушкой учебником и бумагой на уроке химии.

— Смотрите! — прыснули с другого конца стола. — Будет теперь подружка у Букашки и Мокрицы.

— Мокрице все равно, она уже спит, — рассмеялась Злата. Затем скатала хлебный мякиш в плотный шарик и запустила прямо в задремавшую одноклассницу. Та вздрогнула, замотала головой, разлепила веки и принялась растерянно озираться.

Варя широко раскрыла глаза. Но сказать ничего не решилась. Вдруг она чего-то не понимает и это просто шутка?

— Душечки, — пропела Тильда, накручивая на палец тяжелую черную прядь. — Здесь зябко, вам не кажется? Может быть, позовем, чтобы разожгли камин?

— Да, да! — поддержали ее со всех сторон. — Амелия Никитична, можно?

Классная дама грузно поднялась из-за стола и дернула один из деревянных рычагов над камином. Где-то очень далеко, в недрах дома, задребезжал колокольчик. Пару минут спустя в дверь тихонько постучали. Дождавшись разрешения, внутрь протиснулся высокий, очень щуплый мальчишка лет пятнадцати, с соломенными, торчащими во все стороны волосами и россыпью веснушек на впалых щеках. Одет он был в рубаху с косым воротом, темную безрукавку и потрепанные мешковатые штаны.

— Изволили вызывать, барыня? — Мальчишка посмотрел на Амелию Никитичну, стараясь не встречаться взглядом с гимназистками.

— Да, Захар. Камин…

— Почему так долго? Мы здесь скоро окоченеем! — Злата демонстративно поежилась.

— Так, это, — смутился мальчишка. — Как звонок прозвенел, я сразу бегом сюда.

— Быстрее надо бегать, — бросила Рина.

Мальчишка начал стремительно краснеть. Он поджал губы и, больше ни на кого не глядя, зашагал к камину. Когда он проходил мимо стола, девушки, сидевшие вокруг Златы, как по команде, сморщились и зажали носы.

— Чем это пахнет? — процедила Тильда.

— Как, ты не знаешь? — Злата картинно приподняла брови. — Так пахнут маленькие немытые оборванцы.

Подружки поддержали ее дружным хихиканьем. Мальчишка — он уже сидел перед камином, подкладывая в него дрова из поленницы, — не обернулся, но его уши запылали ярче любого пламени. Варя в недоумении посмотрела на классную даму — неужели она ничего не сделает? Но Амелия Никитична увлеченно поедала сладкий картофель и даже головы к насмешницам не повернула.

В камине затрещал огонь, и столовая озарилась рыжеватым светом.

— Пожалуйте, — буркнул мальчишка, поднимаясь на ноги. Уставившись в пол, он зашагал обратно к двери.

Варя оглядела соседок. Почему все молчат? Нужно же сказать…

— Спасибо большое, Захар! Стало так уютно! — Девушка несмело улыбнулась.

Наступила тишина. Все взгляды — подозрительные, негодующие, жалостные — обратились к новенькой. Мальчишка дернулся, как будто его ударили, и обернулся, чтобы посмотреть на девушку — исподлобья, точно дикий волчонок. Улыбка на Варином лице потускнела — все вели себя так, словно она совершила что-то недопустимое.

— Ты не в своем уме? — прошипела ей Тильда. — С ним нельзя разговаривать.

— Но почему? Я сказала спасибо, что в этом плохого?

Над столом пронесся общий вздох. Варя поймала на себе тревожный, предостерегающий взгляд Захара и окончательно сникла.

— Потому что он прислуга, — снисходительно улыбнулась Злата. — Грязный трубочист. Мальчик на побегушках. Чернорабочий. Теперь понятно?

Захар шумно выдохнул, вмиг сделался пунцовым и вылетел из столовой, а Варя беспомощно посмотрела ему вслед.

— Ничего, — голос Златы был похож на патоку. — Ты только приехала, тебе простительно ошибаться. Думаю, ты быстро освоишься. А мы поможем. Правда, душечки?

Варя почти не притронулась к еде — только крошила хлеб и перекатывала из стороны в сторону вареный горошек. Тоска маленькой скользкой змейкой скрутила желудок, и девушке казалось, что, если она съест хоть крошку, ее непременно стошнит.

Говорить Варе тоже не хотелось, и она молча рассматривала отблески огня на серебряных, до сияния начищенных приборах. Мимо проплывали обрывки чужих разговоров. Злата без умолку говорила о том, какое платье ей сошьют к зимнему механическому балу и сколько молодых офицеров и студентов изобретательского факультета умоляют отдать им хотя бы один вальс или мазурку.

Варе хотелось уйти, спрятаться, завернуться в одеяло и просидеть в этом коконе так долго, как только можно. «Может быть, я просто устала? — стараясь унять тревогу, говорила она себе. — Завтра я начну сначала, все будет по-другому. Лучше».

С этой мыслью сразу после ужина она поднялась прямиком к себе в спальню.

— Не хочешь поболтать с нами немного? Время еще есть, — голос Златы звучал тепло и приветливо, сложно было поверить, что четверть часа назад она с презрением шипела на мальчишку-трубочиста.

— Мы будем в гостиной, — кивнула Тильда. — Приходи!

— Простите, — на Варином лице мелькнула виноватая улыбка. — Я слишком устала. Целый день в дороге. Хочу разобрать вещи и лечь пораньше.

Дошагав до нужной двери, Варя повернула круглую латунную ручку и вошла в комнату. Широкое окно, кровать под балдахином, секретер из темного дерева, пушистый ковер. На прикроватном столике — свежие цветы, на стене — прямоугольное зеркало в полный рост. Возле гардероба громоздится дорожный сундук, как снежной шапкой, укрытый коробками и картонками. На кровати комом лежит впопыхах сброшенное платье из темно-лилового сукна, рядом темнеют шляпка с вуалью и пара перчаток.

Насладиться одиночеством Варя не успела — в дверь деликатно постучали, и на пороге показалась горничная в черном платье и переднике.

— Здравствуйте, барышня! — Она опустилась в глубоком реверансе. — Меня прислали помочь вам переодеться и разложить вещи.

— Переодеться? — Варя вздрогнула.

— Да, — девушка шагнула к Варе.

Но та отпрянула, прижав руку к груди:

— Нет! Не нужно!

Горничная округлила глаза и застыла в нерешительности.

— Вам нечего беспокоиться, я всем барышням помогаю.

— Благодарю вас, я справлюсь сама, — сквозь тонкую ткань платья Варя нащупала тяжелый зубчатый медальон и сжала его покрепче.

— Как пожелаете, — смущенная горничная, поклонившись, вышла из комнаты.

Не отнимая руку от груди и все еще дрожа, Варя на несколько мгновений застыла посреди комнаты. Столько всего случилось с ней за последние недели… События — темные, смутные — обступали девушку угрюмым кольцом.

«Найти ее! Эта тварь прячется где-то в доме!» — снова и снова звучало в Вариной голове. «Вы нарушили закон! Никто и ничто не укроется от Блюстителей Прогресса!» — мысли рассекал резкий металлический голос. И, словно назло первому, другой, взволнованный и вкрадчивый, голос шептал: «Не открывайте никому вашу тайну. Будьте осторожны. И может быть, вы спасетесь».

Варя подошла к окну. В укрытое темнотой стекло ударялись мелкие дождевые капли, редкие прохожие прятались под блестящими черными зонтами. Подобрав платье, девушка забралась на широкий подоконник и прижалась носом к стеклу.

Варя чувствовала, что сейчас ей полагается заплакать — во второй раз за свою недолгую жизнь. Она и рада была разреветься, но слезы никак не приходили. Может быть, она уже выплакала их все, когда лишилась самого дорогого, что у нее было?