Перед тем как залезть в шлюпку, пленница задержала взгляд на Барином лице. Уголки ее губ неожиданно вздернулись кверху, и девушка весело подмигнула.

В следующую секунду ее конвоир с криком отшатнулся — из его плеча торчала короткая стрела с синим оперением. Получив свободу, девушка молниеносным движением выхватила из наручей маленькую колбочку и с силой метнула ее себе под ноги. Раздался оглушительный хлопок, и на том месте, где стояли пленники, взорвалось густое облако сине-фиолетового дыма.

— Что это?!

— Помогите!

По мосту пополз едкий лиловый туман — Варя закашлялась, из глаз потекли слезы. Послышались крики и просьбы о помощи, кому-то стало дурно, но разглядеть ничего не получалось. Порыв речного ветра всколыхнул ядовитый воздух, дымка стала рассеиваться, и началась паника.

— Разойдись! Дорогу!

Одни, самые любопытные, работая локтями, прокладывали себе путь вперед. Другие, напротив, спешили обратно на набережную. Городовые принялись было палить по умирающим языкам синего пламени, а Блюстители в черных мундирах заметались по мосту, перекрикиваясь и отдавая приказы. Толпу попытались удержать — вдруг преступники укрылись в этой спасительной сутолоке? Но людской поток уже хлынул на набережную и, разбившись на множество мелких ручейков, бежал по переулкам.

— Глядите! Там, наверху! — заверещала перепуганная дама в розовом платье.

Варя запрокинула голову и увидела, как взметнулись в хмурое небо две маленькие фигурки, окруженные широко распахнутыми крыльями. Еще мгновение — и они исчезли за плотной облачной завесой.

Глава 3

Урок истории

После обеда — еда осталась нетронутой, потому что за столом не смолкали разговоры, — гимназистки поднялись на урок истории. Учитель — монументальный и седовласый, с тонкими подкрученными усиками — расхаживал по классу, заложив руки за спину. Он рассказывал о Новом Времени в истории Гардарики, но расслышать его удавалось с трудом — стучали и щелкали круглые клавиши пишущих машинок.

— Уже устаревшие, — пожаловалась Рина, звякнув кареткой. — Громадные, с места не сдвинешь. И этот ужасный шум! — Она закатила глаза.

— Никак не пойму, почему их нельзя заменить? — поддержала Злата. — Хотя бы на новенькую «Миниатюр» — она легкая и совсем не стучит. К тому же можно выбрать цвет — у меня дома «утренняя роза».

— Барышни, побеседовать вы сможете во время рекреации, — учитель бросил на девушек недовольный взгляд.

— Простите, Аристарх Васильевич, — Злата изобразила на лице виноватое выражение.

— Вернемся к уроку, — учитель прочистил горло и продолжил свое шествие по классу. — Как вы все уже знаете, четверть века назад наша страна вступила в новую эпоху — Эпоху Прогресса…

«Стремительное развитие науки, техники, промышленности. — Варя торопливо стучала по клавишам, записывая слова учителя. — Добыча металла, новые плавильни и фабрики. Тысячи рабочих мест. В Цареградском университете открыт изобретательский факультет. Телеграф, разностная машина, новые локомотивы…»

— Невозможно не упомянуть образование! — Аристарх Васильевич остановился у доски и распечатал коробку мела. — По всей Гардарике открылись и продолжают открываться новые школы, — слово «школы» он написал на доске и подчеркнул размашистой линий. — Училища. Университеты! Какая судьба ждала бы раньше обычного крестьянского мальчика? Тяжелый труд от зари до зари, нищета и голод, бесконечные налоги и подати разжиревшим помещикам. А теперь? Теперь этот же самый мальчик может стать… да хоть главным цареградским инженером! Если, конечно, он достаточно одарен и готов усердно учиться…

— Еще чего! — прыснула Тильда. — Всякую рвань — в Альянс изобретателей!

Варя бросила на нее недоумевающий взгляд и подумала о Захаре — вдруг у него тоже есть какой-нибудь талант, который позволит ему учиться, вместо того чтобы всю жизнь топить печи и чистить трубы?

— Но, увы, не все рады переменам, — учитель помрачнел. — Кое-кто хотел бы отбросить Гардарику назад, в темные времена, в невежество, техническую отсталость и военную немощь. Группа опаснейших преступников, мракобесов и еретиков. — Аристарх Васильевич сделал несколько глотков из стакана с водой. — Они устроили чудовищный взрыв в Манеже во время Политехнической выставки. Две сотни человек погибли! Две сотни! Они отравили Государя вместе с его старшим сыном и едва не совершили переворот. Я до сих пор помню этот день… — Учитель промокнул глаза платком и помолчал немного, прежде чем заговорить снова:

— Мастера — так они себя называют — говорят, что у них есть дар. Что они — особенные. Всемогущие. И даже, будто бы… Чародеи, — это слово Аристарх Васильевич выплюнул с отвращением.

По Вариному лбу пробежала тонкая морщинка. Изменники? Преступники? Убийцы? Девушка вспомнила о пленниках на мосту — меньше всего они были похожи на коварных злодеев и террористов. Что, если учитель не прав? Что, если Мастеров обвиняют по ошибке? Папа был как-то связан с Мастерами, а он бы не стал иметь дел с убийцами.

— Мастера ведут подрывную деятельность! Склоняют народ к восстанию! — На щеках учителя вспыхнули красные пятна. — Сегодня двое еретиков пытались заложить бомбу! В Оплот! Им удалось уйти, но я не сомневаюсь, что Блюстители Прогресса найдут их и подвергнут справедливому наказанию — казни.

— А правда, — одна из девушек осторожно подняла руку, — что раньше один из этих… Мастеров… даже был министром?

— Светозар Пламенев, — учитель поморщился. — Печальная страница нашей истории. Мракобесы просочились в научные круги, в Кабинет министров, в Императорский дворец! Они говорят, что с помощью своего дара смогли выйти за грань науки! Чушь! — Аристарх Васильевич брезгливо поморщился.

— Как же им удалось исчезнуть, улететь… На крыльях! — шепнули за Вариной спиной.

— Осторожнее с вопросами, сударыня, — отрезал учитель. — Только простолюдины верят этим дешевым ярмарочным фокусам. Они до сих пор выдумывают себе богов и пересказывают всякие бредни о волшебстве и чудесах.

— Невежды, — пожала плечами Злата, и в классе раздались смешки.

Варя погрузилась в свои мысли и очнулась, только когда речь зашла о войне с Османией. Аристарх Васильевич говорил о вероломстве, артиллерийских орудиях, броненосцах и заводах, работающих день и ночь.

— Мой кузен, Глеб Владыкин, — Злата раздулась от гордости, — закончил училище и принял присягу. Скоро он присоединится к Черноморской воздушной эскадре. Мы так гордимся!

Громкое шипение заставило Варю поднять глаза. По стеклянной трубке — она тянулась под самым потолком и одним концом уходила в стену — летел красный цилиндр. Пройдя над классной доской, труба делала плавный изгиб и спускалась прямо к учительскому столу. Цилиндр выскочил из трубы в специальный лоток, раздался звон колокольчика.

— Момент! — Аристарх Васильевич раскрыл капсулу и пробежал глазами лежавшую в ней записку. — Господин инспектор желает меня видеть по важному делу. Дочитайте до конца параграф, а после — сотрите с доски и спускайтесь в рекреацию. Доброго дня!

Гимназистки поднялись со своих мест и легким поклоном попрощались с учителем. Сверху к классной доске крепилась длинная суставчатая лапа с «клешней» на конце. Дежурная — крошечная Алиса Веснянская — просеменила к доске. Вставила в «клешню» влажную губку, опустила латунный рычаг на вделанной в стену панели и несколько раз провернула по часовой стрелке большой ключ. Лапа немедленно ожила и, сгибаясь по очереди во всех суставах, принялась стирать с доски сумбурные учительские записи. Она опускала губку вниз, а потом возвращалась наверх и по полозьям переезжала к следующему участку. «Бесполезное устройство, — решила Варя, — куда проще вытереть с доски самостоятельно».

— И почему пневмопочту не проведут в наши спальни? — Рина, поправив бант на вьющихся волосах, кивнула в сторону стеклянной трубы. — Разве справедливо, что письма мы должны забирать у этой мямли Амелии?

— Это чтобы вы вместо учебы не начали без конца и края отправлять глупые записки, — через плечо бросила стоявшая у доски Алиса.

В классе наступила тишина. Девушки оторвались от своих дел и выжидающе посмотрели на Злату и ее фрейлин — чем же они ответят маленькой выскочке?

— А ты почему так переживаешь, Букашечка? — Злата чарующе улыбнулась, но в глазах ее вспыхнули недобрые искорки. — Завидуешь?

Рина, Матильда и еще несколько девушек подобострастно захихикали.

С горящими щеками Алиса выскочила из-за кафедры. Даже бант на русой макушке угрожающе качнулся.

— У меня. Есть. Имя.

— Я знаю, — ухмыльнулась Злата. — Но буду называть тебя так, как мне вздумается. Букашка.

— Обидно, наверное, быть никому не нужной, — Алиса склонила голову набок. — Если не считать влюбленных кадетов. Но ты ведь не от них ждешь письма, так?

— Ты… — Злата побледнела. — Ты, кажется, забыла, кто ты и кто я. Ты сама если кому и нужна, то только своему папочке из Тмутаракани.

— Не смей! — зашипела Алиса. Она нависла над обидчицей и едва не дышала ей в лицо.

Злата приподняла бровь: