Прохожу дальше и слышу крики девушки, а рядом с ней — какого-то парня, держащего ее за волосы. Поражает то, что она даже не пытается вырваться из его хватки и просто закрыла глаза, принимая происходящее как неизбежное. Кретин матерится, а затем просто дает девушке пощечину, отчего она отшатывается назад и, потеряв равновесие на огромных каблуках, валится на пол.
Мои глаза расширяются. И я рычу:
— Какого хрена?
Парень поворачивается на мой голос, и я встречаюсь с взглядом его карих глаз. В них я отчетливо вижу лишь дерьмо.
На придурке черный костюм в мелкую клетку. Дорогой, очевидно. На рукавах рубашки блестят золотые запонки. Он переступает своими лакированными оксфордами через хрупкую ногу девушки и, сложив свои руки в карманы, вскидывает голову.
— Бар закрыт, — выплевывает он. — Уходи, пока я не позвал охрану.
Слово «охрана» звучит для меня, как команда «фас» для собаки. В два шага сокращаю расстояние между нами и, даже не задумываясь о том, что делаю, бью кретина головой о барную стойку. От силы удара он теряет сознание и стекает лужицей на пол.
Не мешкая, подлетаю к девушке. Она ошарашенно смотрит на меня, пока я аккуратно поднимаю ее с плитки и подхватываю на руки, чтобы покинуть бар.
— Какого черта ты делаешь? — вдруг спрашивает она. — Ты вообще понимаешь, во что ввязался? Поставь меня на землю. Сейчас же!
Ее командный тон удивляет меня, но кто я такой, чтобы навязывать ей свою помощь. Я ведь не супергерой.
Послушно опускаю ее на асфальт, когда мы оказываемся на улице. И с ее губ тут же срывается стон. Она хватается за мое плечо, стараясь сохранить равновесие, и обхватывает свою голень.
— Болит? — тут же интересуюсь.
Брюнетка резко отдергивает от меня руку и прислоняется плечом к стене.
— Не твоего ума дело.
— Тебе бы показаться врачу. Возможно, это вывих.
— Спасибо, папочка.
— А обязательно ерничать? Я всего лишь хочу тебе помочь.
— Разве я просила тебя мне помогать?
Вопрос резонный. Пожимаю плечами.
— Мне уйти?
Она кивает, и я просто молча удаляюсь от нее в сторону своей машины. Вот только не надо делать из меня мудилу. Я не собираюсь навязывать ей свою помощь, если она ей не нужна.
— Постой, — вдруг доносится ее голос.
Я оборачиваюсь на звук.
— Ты не мог бы открыть мне дверь? Моя сумка осталась внутри.
Засовываю руку в задний карман, чтобы достать карту, и понимаю, что, скорее всего, она выпала, когда я наклонялся, чтобы поднять девушку с пола.
— Моя карта, по ходу, тоже осталась внутри.
Она запрокидывает голову к темному небу и издает отчаянный стон.
— Твою мать, — выдыхает она. — Можешь дать мне свой телефон?
— Зачем?
— Я позвоню в охрану.
— Знаешь номер? — Я вскидываю бровь.
С ее губ снова срывается стон.
— Нет. Боже, и зачем ты только полез меня спасать?
— О, извини. Нужно было оставить тебя там? Может, он бы еще пару раз втащил тебе в живот или разбил бы нос. Ты мазохистка?
— Да пошел ты, — выплевывает она, вызывая у меня усмешку.
— Я ведь практически пошел, но ты сама попросила меня остановиться.
Девушка прислоняется спиной к стене бара и, скинув босоножки, спускается на землю. Запрокинув голову назад, она шумно выдыхает. И я в очередной раз решаю побыть джентльменом.
Идиот.
— Давай я отвезу тебя в больницу, — предлагаю я, когда она снова потирает больную ногу.
— Мне нужно в бар.
— И что, собираешься здесь сидеть, пока кто-нибудь тебя не заметит?
— Звучит как план.
Шумно выдыхаю.
— Кто этот парень?
— Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются.
— А ты воспринимаешь мои вопросы в штыки, хотя могла бы просто взять и ответить.
Она набирает полные легкие воздуха, а затем на выдохе отвечает:
— Он мой жених.
Вскидываю брови и поджимаю губы, чтобы постараться никак не комментировать странный выбор мужчины.
— Хорошо, твой жених сейчас в отключке. Он неплохо стукнулся виском, поэтому не думаю, что в ближайшие два часа этот придурок придет в себя.
— Он не придурок.
— Для тебя — возможно. Для любого здравомыслящего человека — придурок.
— Господи. Разговаривать с тобой было моим самым идиотским решением.
— Самое идиотское решение — сидеть на холодном асфальте в надежде, что тебя здесь кто-то обнаружит. Учитывая время на часах, тебя может здесь найти разве что парочка наркоманов.
— И что ты предлагаешь?
— Я могу отвезти тебя в частную клинику, чтобы осмотрели ногу. А затем привезу обратно и подожду с тобой в машине, когда здесь кто-то появится.
Брюнетка наклоняет голову, хмуря брови.
— И зачем тебе это?
— Потому что я нормальный человек, у которого есть сострадание к девушке, которой больно ступать на ногу.
Она закатывает глаза.
— Тебе не жарко?
— Нет. А должно быть?
— Да. Ты невероятно душный.
Теперь глаза закатываю я.
— Я пошел. Хорошо провести ночь здесь, объясняя всем, что ты не проститутка.
Делаю шаг к машине, но снова оборачиваюсь на ее стон. Она пытается встать, но опереться на ногу не выходит. Удрученно вскидываю голову, а затем быстрым шагом пересекаю расстояние между нами. Наклоняюсь, чтобы подхватить ее под коленями и поднять в воздух. Хрупкие руки брюнетки тут же обхватывают мою шею, и я начинаю двигаться в сторону Халкмобиля.
— Твоя рука на моей заднице! — шипит она.
— А где, блин, ей быть? Твое платье короче, чем мои боксеры.
— Вот только давай ты не будешь мне их демонстрировать.
— У меня нет такого фетиша, не беспокойся.
— Рада слышать.
Едва сдерживаюсь, чтобы снова не закатить глаза. Воинственность этой девушки просто сводит меня с ума.
Мои шаги нарушают абсолютную тишину вокруг, пока мы идем к пустынной парковке у бара. В полированном капоте отражается свет уличного фонаря, освещающего сейчас и лицо девушки. На ее губах — красная помада, а ее тушь слегка размазана в уголках глаз, но больше всего меня поражает то, что глаза брюнетки не сияют. Они словно мертвые.
Когда мы подходим к «хаммеру», я прошу девушку открыть дверь, чтобы мне не приходилось ставить ее босую на асфальт. Она распахивает ее, и я аккуратно сажаю на сиденье. Затем обхожу машину и занимаю свое место в предвкушении веселой ночки.
ГЛАВА 4
ONLAP — ROCK AIN’T DEAD
Психопат какой-то. Кем он себя возомнил? Суперменом? Когда Фрэнк придет в себя, я огребу. Здесь не нужно быть великим экстрасенсом, чтобы понимать это.
Но оставаться у бара одной было действительно глупо. Хотя ехать куда-то с незнакомым амбалом — ненамного умнее, если уж на то пошло.
М-да, Хлоя Маккалистер, во что ты влипла?
Хотя если вдруг этот двухметровый парень решит продать меня на органы или держать где-нибудь в качестве девушки для утех, то это будет для меня, может, даже немного приятнее, чем быть невестой Фрэнка.
— В твоей машине пахнет так, словно здесь кого-то убили, — морщусь я, когда парень устраивается рядом.
— У убийства есть запах?
Закатываю глаза.
— Нам долго ехать?
— Минут пятнадцать.
— Я не выдержу пятнадцать минут в этой вони, — стону.
— Хочешь пойти пешком?
Стискиваю зубы.
Черт, я такая неблагодарная. Человек просто предложил мне помощь, а я, впрочем, как и всегда, показала свои колючки. Это защитная реакция, которая включается, едва я оказываюсь рядом с противоположным полом. Так я прячу страх.
— У меня с собой нет документов! — восклицаю я, резко повернувшись к здоровяку.
Взгляд парня сосредоточен на дороге, и моя реплика не заставляет его обратить на меня внимание. Даже не взглянув в мою сторону, он просто произносит:
— Они тебе не понадобятся. Клиника частная.
Вскидываю бровь.
— Что это за клиника такая, где не требуется медицинская страховка?
— Я же уже сказал. Частная, — раздраженно выдыхает он.
— Ты что, торгуешь людьми? — срывается с моих губ.
Да, молодец, Хлоя. Обычно ведь парни, торгующие людьми, отвечают на подобные вопросы честно.
— И почему я вдруг должен ими торговать?
— А почему не должен? Это наверняка приносит хороший доход.
— Я законопослушный гражданин.
— Одно другому не мешает.
— Я играю в хоккей.
— А что, хоккеисты не могу торговать людьми?
Вижу, как с его губ срывается усталый вздох.
— Я не торгую людьми.
— А если бы торговал, то признался бы?
— Вряд ли.
— Видишь. Значит, ты все еще можешь быть хоккеистом, который торгует людьми.
— В теории, могу. На практике же — нет. Я тебя успокоил?
— Не особо.
Он издает смешок, пока я внимательно разглядываю его.
Кудрявые взъерошенные волосы каштанового цвета. Острые скулы и идеально ровный нос, будто его никогда не ломали. Четкая линия челюсти, которая делает его лицо мужественным. А еще у него длинные ресницы, обрамляющие светлые, как ледышка, глаза.
На нем белая футболка, которая облегает широкие плечи и просто гигантские бицепсы. Его руки украшают черные рисунки, а на пальце левой руки я замечаю обручальное кольцо.
Так он еще и женат. Интересно. Теперь я доверяю ему еще меньше.
— Ты не похож на хоккеиста.
— Почему же?
— У тебя красивые белые зубы и ровный нос.