— У меня много денег. Я в состоянии сделать себе зубы и выровнять нос.

— Ага. Попался! — восклицаю я и тыкаю в него пальцем. — Ты признался, что богат.

— Да. Это плохо?

— Ты торгуешь людьми. Иначе откуда у тебя столько денег?

— Ты пила в баре или ты всегда такая… эксцентричная?

Хмурюсь.

— Фу, какой же ты душнила. Я сделала пару глоточков вина.

Он смеется.

— Ой, ладно, пару бокалов! — тут же добавляю я. — Бутылку! Ладно, бутылку! Что, теперь я не подойду для того, чтобы меня разобрали на органы?

— Я не знаю критерии отбора на органы, но можешь взять мой телефон и погуглить.

Здоровяк кивает в сторону своего телефона, лежащего между нами, и я вскидываю бровь.

— Пароль: один, восемь, восемь, один.

— Вот так просто разрешишь мне порыться в твоем телефоне?

— А почему нет?

— Не знаю… вдруг я увижу, какое порно ты любишь.

— Я как-нибудь это переживу.

Хмурюсь.

— А если я наберу 911 и скажу, что ты меня украл?

— Тогда я остановлю машину посреди дороги, и ты покинешь мой салон.

— Оставишь меня одну на безлюдной дороге?

— Если ты попросишь, то да.

— Бессердечный.

Он фыркает.

— А ты не боишься, что после запросов о продаже людей на органы тобой заинтересуется ФБР?

— Нет, — сдерживая смех, произносит он.

— Ты чокнутый.

— Ты собираешься искать информацию о торговле людьми, но чокнутый из нас двоих я?

— Да, — киваю я.

Звонкий смех великана проносится по салону автомобиля, и я тоже начинаю смеяться.

— Мы приехали, — вдруг произносит он.

Поворачиваюсь к окну и вижу двухэтажное здание, подсвеченное фонарями, свет которых падает на пальмы, растущие вдоль дороги. Здоровяк паркует автомобиль между ними и тянется к ручке, чтобы открыть дверь. Когда он обходит машину и оказывается возле моего окна, я задерживаю дыхание. Мне отчего-то становится страшно. И хоть в моей крови алкоголь, по венам помимо него сейчас растекается ужас.

Дверь распахивается, и парень вдруг нависает надо мной. С моих губ срывается крик, и я зажмуриваюсь.

— Господи, не кричи ты так. Я лишь потянулся, чтобы взять с заднего сиденья куртку и накинуть тебе на плечи, чтобы прикрыть твою голую задницу, пока буду нести к врачу.

Распахиваю глаза и вижу меж его широких бровей складку.

— Надевай. — Он протягивает мне джинсовую куртку, которую я тут же беру и просовываю руки в рукава. — Сейчас я возьму тебя за задницу, как ты выразилась ранее. Предупреждаю, чтобы ты не орала, пугая всех вокруг.

— Сейчас час ночи. Кого я могу напугать? Стрекоз? Больше никого здесь не вижу.

Я правда не знаю, почему веду себя, как истеричная стерва. Мне хочется быть благодарной. Хочется перестать обороняться. Но не выходит.

Здоровяк закатывает глаза и поднимает меня на руки. Уверенным шагом он следует к главному входу, пока я крепко держусь за его шею и чувствую при этом нотки вишни, исходящие от него.

— Ты меня нюхаешь, — вдруг произносит он.

— А ты меня лапаешь.

— Я могу перестать, но тогда тебе придется ползти к дверям.

— Не любишь, когда женщины ползают перед тобой на коленях?

— Как-то не фанат, знаешь.

— А что любишь? — Мой пьяный язык доведет меня сегодня.

— Ну, когда девушек не бьют у меня на глазах.

— Зато благодаря этому тебе подфартило полапать меня за задницу.

С его губ срывается усталый вздох, и мне снова хочется стукнуть себя за все, что вылетает из моего рта. Он ведь не знает всего, через что мне приходится проходить день за днем. И кроме того, он-то точно в этом не виноват. А я… Веду себя как избалованная неблагодарная стерва.

Встречаю взгляд его голубых глаз и задерживаю дыхание.

— Мы пришли. Дальше справишься сама? — спрашивает парень, вызывая у меня тем самым разочарование, ведь я думала, он останется здесь, со мной.

Медленно киваю, когда он опускает меня на кресло-каталку и передает в руки подошедшего к нам доктора. Они перекидываются парой слов, а затем мужчина, представившийся доктором Фрэнсисом, увозит меня из приемного покоя.

Следующие десять минут он осматривает мой голеностоп, делает мне рентген и интересуется моим самочувствием, после чего вкалывает мне обезболивающее и дает рекомендации по лечению.

Когда я снова оказываюсь в холле клиники, то глазами нахожу здоровяка. Он сидит на кожаном диванчике и разговаривает с кем-то по телефону. С губ срывается облегченный вздох, что он никуда не уехал. Странное ощущение, но с ним мне сейчас почему-то спокойнее, чем одной. И это немного обескураживает.

Заметив доктора Фрэнсиса, великан завершает звонок и подрывается с места. Доктор вручает ему бумаги, и они вместе подходят к девушкам на ресепшене, где здоровяк расплачивается за мой осмотр.

— Берегите себя, мисс Маккалистер, — прощается со мной доктор.

— Спасибо, буду, — благодарю его я, и он уходит от нас по коридору.

Парень подходит ко мне и наклоняется, чтобы осмотреть мою ногу. Стоит ему прикоснуться своими большими пальцами к голеностопу, я вздрагиваю.

— Ты в порядке?

— Да, просто вывих. Пара дней — и буду как огурчик. Сколько я тебе должна? Когда смогу достать свою сумочку, обязательно тебе все верну.

— Не нужно, — просто отвечает он, глядя мне прямо в глаза. — Я ведь зарабатываю торговлей людьми. В моих же интересах, чтобы ты была жива и здорова.

Я смеюсь.

— Кстати, мне дали тапочки, так что тебе не придется больше держать меня за задницу.

— Хорошая новость.

— Есть еще одна.

— Какая?

— Меня все еще не продали на органы.

Парень улыбается, и на щеке появляется соблазнительная ямочка.

— Да ты везучая, мисс Маккалистер.

Облизываю губы, чтобы скрыть улыбку.

— Отвезешь меня обратно в бар? — шепчу.

— Конечно, — тут же кивает он и снова поднимает меня на руки.

Я вскрикиваю.

— Но ведь у меня есть тапочки.

— Пока у тебя есть я, пользуйся.

С губ срывается смешок.

— Спасибо. И извини, если я была груба.

— Все в порядке. Я не из неженок.

— Правда? Я думала, что вы, хоккеисты, очень нежные ребята.

Он фыркает.

— Да. Нежность — главный ингредиент любого хоккейного матча.

Я улыбаюсь, пока здоровяк сажает меня на пассажирское сиденье огромного «хаммера». Пристегиваю ремень, наслаждаясь ароматом вишни, исходящим от куртки, и вдруг понимаю, что больше всего на свете я хочу, чтобы этот парень оказался маньяком и увез меня подальше отсюда.

ГЛАВА 5

CITY WOLF — MADE FOR THIS

Эштон

— Какого хрена вы вчера устроили? — начинаю допрос я, наливая придуркам кофе.

— Нам обязательно это обсуждать? — приложив к виску лед, интересуется Тиджей.

Сквозь жалюзи на его лицо падают солнечные лучики, и в их пламени отчетливо видно, как плохо он выглядит: мешки под глазами, опухший глаз, рассеченная бровь и поникший взгляд.

— Вообще-то, да. Объясните мне, почему я должен был посреди ночи ехать в «Оклахому», чтобы вытаскивать ваши задницы из драки?

Эбби, стоящая рядом со мной, кидает на меня разгневанный взгляд, так и говорящий, чтобы я перестал вопить, а затем берет из моих рук кружку кофе и вручает Моргану. Он благодарит мою сестру и делает глоток американо.

— Какого черта ты так орешь? — доносится хриплый голос Рида, разлегшегося на диване в гостиной. На его лице маска для сна, и он лежит, сложив руки на груди. Затем он приподнимается и спускает эту маску с глаз. — Малышка, — обращается он к Эбби. — О чем он вообще? О какой драке идет речь?

Эбби садится с ним рядом и кладет его голову к себе на колени.

Закатываю глаза и складываю руки на груди. Просто великолепное утро. Спасибо, что разнообразила мою скучную жизнь, сестренка. Мне же больше нечего делать в восемь утра. И я совсем не хочу спать. Ага. Подумаешь, за всю ночь я не сомкнул глаз. Я просто не мог бы уснуть, даже если бы выпил убойную дозу снотворного.

Картина в баре вновь и вновь появлялась перед глазами. В крови бурлил адреналин. Мне хотелось вернуться и прикончить этого мудилу. Неважно, что именно эта девушка сделала или чего не сделала, он не имел права ее и пальцем трогать. Даже сейчас думаю об этом, а внутри — ураган.

Мне просто охренеть как повезло, что эта колючая девчонка хотя бы согласилась доехать со мной до клиники друга моего отца. Ведь я был уверен, что она просто пошлет меня или вообще плюнет в лицо.

Пока Джон ее осматривал, я позвонил своему отцу, который, помимо спонсорства нашего хоккейного клуба «Орлы Лос-Анджелеса», является еще и владельцем охранной компании. Пересказал ему случившееся и попросил разобраться с этим парнем и выяснить, кто он такой. Спустя десять минут после моего звонка охрана уже была в баре. Так что сейчас этот кусок дерьма должен быть в участке. И я очень надеюсь, что его продержат там хотя бы положенные сорок восемь часов.

По дороге домой после клиники девушка уснула у меня в машине. Обезболивающее в сочетании с алкоголем — не самая лучшая смесь, но оставлять ее в таком состоянии в баре я точно не считал отличной идеей.

Просидев у его входа около двух часов и убедившись, что она не собирается просыпаться, я все же отвез ее к себе в квартиру. А что мне еще оставалось делать? Я не знаю ни ее имени, ни уж тем более адреса.