Так что сейчас она спит в моей постели. Во всяком случае, спала, когда я около часа назад уходил на пробежку с Чендлером.
И вот, вместо того чтобы разбираться с той самой девушкой, когда она проснется, я вожусь с этими кретинами, которые даже не могут внятно донести до меня, какого черта вчера произошло.
— Я так и не забрал твой телефон, — говорю Риду я.
— Телефон? — Он вскидывает бровь, слегка отрывает голову от колен Эбс и, тут же скривившись, ложится обратно.
— Да. Ты забыл его в баре.
Рид хмурится.
— Нет, мой телефон у меня в кармане, — произносит он, а затем достает свой айфон из кармана шортов.
Цокаю и недовольно поджимаю губы.
— А ты что, вчера возвращался за ним в бар? — хмурится Рид.
Киваю.
— Прости, мужик, — с сожалением говорит он. — Я ни хрена не помню.
— Что вы вообще в баре вместе делали?
— Пили, — очень развернуто отвечает Тиджей.
Закатываю глаза.
— Мы с Джессикой расстались, — тут же добавляет Морган.
Вскидываю брови. А затем поворачиваюсь к Риду:
— И вместо того, чтобы отрезать ему яйца, ты поехал с ним напиться? Вот это прогресс.
Рид молчит. И Тиджей тоже опускает глаза в пол. Эбби перебирает волосы Рида. И на кухне воцаряется тишина.
— Джессика накосячила? — спрашиваю очевидное.
Тиджей шумно выдыхает, после чего делает глоток кофе.
— Вам просто нужно поговорить, — тихо произносит моя сестра, глядя на него.
Морган мотает головой:
— Не о чем говорить, Эбс. Все кончено.
— Ты же… Ты любишь ее?
— Люблю, — кивает он. — Но иногда любви недостаточно.
— Круто, что все присутствующие в курсе произошедшего, — комментирую их диалог я. — Кроме меня.
Тиджей грустно усмехается.
— Ну теперь ты в принципе в курсе. Рид должен быть счастлив, ведь я больше не планирую заниматься с его сестрой сексом. Это именно то, о чем он мечтал.
На этих словах лицо Рида кривится так, будто он съел лимон.
— Меня сейчас вырвет на хрен.
— Кстати, об этом. Ты должен мне шесть сотен долларов за химчистку салона, — протягиваю ладонь.
— А что я сделал в твоем салоне?
— Испортил запах персиков, — пожимаю плечами, и Рид прыскает со смеху.
— Прости, мужик. Можешь взять в качестве извинения любую из моих машин.
Закатываю глаза. Этот придурок явно не умеет считать деньги. Хотя зачем ему это делать, учитывая то, что его годовой доход — это восьмизначное число.
— Мне, кстати, нужна новая машина, — сделав глоток кофе, произносит Тиджей. — Можете дать мне контакт Рекса?
Рекс — лучший друг Рида, и у него своя автомастерская. За обслуживание наших автомобилей отвечает именно он. И за поиск редких моделей для Рида — тоже.
— А что с «феррари»? — вскидывает бровь Эбби.
— Небезопасно возить на такой машине ребенка.
— Какого ребенка? — переспрашиваю.
— Он про Лизи, — сквозь зубы произносит Рид.
— А зачем Тиджею возить куда-то дочь твоей сестры? — Я свожу брови к переносице, ни черта не понимая.
В гостиной наступает идеальная тишина. Ее нарушает только Чендлер, играющий с резиновой курицей, издающей писклявые звуки.
— Я потом объясню, бро. — Морган бьет меня по плечу. — Спасибо, что вчера вытащил нас из бара. Но мне пора на студию.
Хлопаю его по плечу в ответ, и он проходит мимо меня на выход.
— Я тебя провожу. — Эбби поднимается на ноги и направляется следом за ним.
— Я ни хрена не понял, — выдыхаю я очевидное, когда мы остаемся с Ридом вдвоем.
— Даже не пытайся, мужик, — выдыхает в ответ Рид и, со стоном запрокинув голову, надевает на глаза маску. — Но реально спасибо, что вчера оказался рядом. Не знал, кстати, что у тебя есть пропуск в «Оклахому».
— О’Донован дал его каждому члену команды. А вот зачем ты поперся вчера в этот развратный бар?
Рид резко подрывается и стягивает с глаз маску.
— Намекаешь на то, что я там Эбби изменяю? Ты в своем уме?
— Я лишь задал вопрос.
— Мужик, я никогда не был бабником. И тебе прекрасно это известно. Я люблю твою сестру. И если уж ты хочешь, чтобы я это сказал, то мой член тоже любит твою сестру. И только ее.
Морщусь, и мне в лицо прилетает подушка.
— Как ты вообще мог такое подумать? — негодует друг. — Нет, в теории, если меня возьмут в заложники и кто-то начнет мне отсасывать, то у меня встанет. Я не буду отрицать физиологию. Но…
Кидаю в него обратно подушкой, чтобы он заткнулся.
— Я тебя понял. Остановись.
— Я никогда не причиню ей боль. Ты ведь знаешь.
Просто киваю и чувствую прикосновение ладоней к своим плечам. Эбби обнимает меня и упирается подбородком на свою руку.
— Спасибо, что забрал их.
— Всегда пожалуйста.
— Так, а ты что делал всю ночь? Выглядишь не очень.
— Долгая история. Мне тоже пора. Люблю тебя. — Оставляю на ее лбу скользящий поцелуй, а затем наклоняюсь над Ридом и отбиваю ему кулак. — Еще увидимся.
Чендлер несется следом за мной на выход, и я уже предвкушаю истерику, которая ждет меня впереди.
ГЛАВА 6
BLACKBEAR — QUEEN OF BROKEN HEARTS
Голова раскалывается. Гребаный «Совиньон Блан».
Скрючившись от боли в висках, сажусь в постели и рукой пытаюсь нащупать телефон.
— Ну какого дьявола? — стону я, когда у меня не получается его отыскать, и открываю глаза, щурясь от света.
Увидев незнакомое постельное белье синего цвета, широко распахиваю глаза, позабыв о боли, и впадаю в ступор на несколько секунд.
ГДЕ Я?
Затем все-таки нахожу в себе силы осмотреться.
Итак, я одета. На мне по-прежнему вчерашнее уродливое платье с перьями. Нижнее белье тоже на месте. Я нахожусь в большой светлой комнате. Справа от меня — панорамное окно, через которое с моего положения видно лишь серое небо. У окна стоит кожаное кресло, а возле него, в углу, — торшер. Поворачиваю голову левее и вижу прямо перед собой большую плазму, а под ней консоль, на которой стоят какие-то рамки с фотографиями, только вместо фотографий там картинки, с которыми эти рамки и продаются. А рядом — большое лимонное дерево в сером кашпо. У изножья кровати расположилась бархатная кушетка с золотыми ножками, на ней лежит какая-то футболка и полотенце. Слева находится дверь белого цвета. И на этом все.
Чуть наклоняюсь вперед и вижу прикроватную тумбочку цвета темного дерева, на которой стоит будильник. Он показывает девять утра. Значит, я провела здесь всю ночь?
Какого дьявола вчера произошло?
Помню, как ко мне клеился татуированный красавчик. Помню, как Фрэнк рассек красавчику бровь. Помню, как завязалась драка и охрана выпроводила всех гостей из бара. И помню, как мой дорогой жених схватил меня за шею и начал душить. Обычная практика, когда он считает, что я сделала что-то не то. В данном случае — разговаривала с красавчиком. Дальше помню пощечину и мой крик…
Так, значит, я умерла? И сейчас нахожусь в комнате, где вот-вот какой-нибудь проводник в рай начнет показывать мне все мои жизненные ошибки? То есть сейчас я Кэсси из фильма «Жизнь после праздника»? Что ж, я хотя бы не умерла от удара об унитаз, как та самая Кэсси. Это не может не радовать.
Медленно опускаю ноги на темно-серый коврик с широким ворсом и поднимаюсь с постели. Голеностоп тут же пронзает приступ боли, и я кривлюсь, наступая только на ту, что не болит. В голове звенит, и складывается впечатление, что этот звон оповещает меня о том, что вот-вот таймер покажет ноль, и моя голова взорвется к чертовой матери.
Мне нужно в туалет. Но двери в ванную я не вижу.
В раю что, не писают?
Твою мать.
Маленькими шагами, прихрамывая, подхожу к двери и приоткрываю ее, заглядывая в образовавшуюся щелочку. Вижу светлую кухню в стиле неоклассики, на которой царит идеальная чистота. Приоткрываю дверь чуть шире, и перед глазами появляется просторная гостиная. Большой замшевый диван светло-серого цвета стоит прямо по центру напротив плазмы невероятных размеров. Перед ним — овальный ковер, а на нем — журнальный столик с черной мраморной столешницей. У стены справа от дивана — большой книжный шкаф во всю стену, но его полки пустуют. Дальше вижу входную дверь с большим зеркалом на ней. Возле нее стоит обувница, а рядом — настенная вешалка, на которой висит лишь светло-синяя мужская джинсовая куртка.
Открываю дверь нараспашку и выхожу из спальни.
— Ау? Есть тут кто? — пытаюсь крикнуть я, но голос звучит слишком хрипло.
В ответ я слышу лишь тишину.
Да какого черта? Ну правда, где я?
Рядом с входной дверью вижу еще две. Спешно направляюсь к первой и счастливо выдыхаю, увидев за ней туалет и душ. Ахаю, увидев свое отражение в зеркале. На голове — модная прическа «гнездо», черная тушь подтеками засохла под глазами, а над бровью синяк. Быстро умываюсь холодной водой, зажмуриваюсь и судорожно выдыхаю, пытаясь не расплакаться. Мне хватает нескольких секунд, чтобы взять себя в руки, когда я вдруг начинаю понимать, что я труп. Если я еще не умерла, конечно.
А я, видимо, все-таки не умерла, ведь, попади я в рай, из зеркала сейчас на меня смотрела бы прилизанная Хлоя Маккалистер, дочь владельца сети самых дорогих отелей Соединенных Штатов, на мне бы наверняка был брючный костюм от «Диор» и серьги «Картье». Темные блестящие волосы спускались бы локонами по плечам, а на губах был бы атрибут смелости — красная помада.