Остин, сидящий рядом, запрокидывает голову и смеется.

— Кстати, тыковка, у нас ведь есть для тебя подарок! — восклицает мама и встает из-за стола. Она бежит к окну, на подоконнике которого лежит красная коробка с большим золотым бантом.

— Что там? — спрашиваю я, когда мама протягивает ее мне.

— Откроешь сегодня вечером, ладно?

— Почему?

— Остин объяснит, — многозначительно говорит мой отец.

Поворачиваюсь к Остину и улыбаюсь, встретившись с его хитрыми глазами. И когда они с моим отцом успели так спеться?

Глава 23

Остин.

Из динамиков моего автомобиля звучит песня Jonathan Roy — Keeping Me Alive. Шумный Манчестер остался позади, и сейчас за окном быстро проносятся деревья, на ветках которых уже распустились первые листочки. В них отражаются розоватые лучи уходящего за горизонт солнца. Правой рукой я держу руль, пока левой упираюсь в подлокотник и сжимаю ладонь Оливии. Боковым зрением вижу, что Лив не сводит с меня взгляда, видимо, пытаясь, силой мысли заставить меня открыть рот, потому что я до сих пор не сдался и не рассказал ей, куда везу ее. Она вкладывает в этот взгляд всю свою душу, если она у нее, конечно, есть. Хотя, о чем это я, у рыжих же нет души, да?

— Мышонок, кто ты: Джин Грей [Джин Грей — вымышленный персонаж вселенной Marvel, обладающий телекинезом.] или Девушка Сатурна [Девушка Сатурна — вымышленный персонаж вселенной DC, телепат.]?

— Джин Грей, — не раздумывая, отвечает она.

Она знает, кто это? Это приятно удивляет меня.

— Потому что она тоже рыжая?

— Потому что я больше люблю Марвел.

Я тоже.

— И кто тебе там больше всего нравится?

— Профессор Ксавьер [Профессор Ксавьер — Профессор Х — вымышленный супергерой Marvel.].

Вскидываю бровью.

— В самом деле?

— Конечно, нет, — она усмехается и смотрит на меня так, словно я совсем безмозглый.

— А кто тогда?

— Тор [Тор — вымышленный супергерой Marvel, обладающий силой молота.].

Закатываю глаза.

— Ну, конечно.

— Конечно.

— Потому что он накаченный?

— Потому что он накаченный.

Я запрокидываю голову и громко смеюсь. Она присоединяется ко мне и тоже начинает хохотать.

— А тебе?

— Ммм. Женщина-кошка.

Лив морщится.

— Что? — делаю вид, что не понимаю ее реакции. — Этот ее латексный костюм заводит.

— Ты же шутишь?

— Конечно, да, — начинаю громко смеяться, и Оливия стукает меня кулаком в плечо.

— Ты невыносим! — визжит она, когда я начинаю ее щекотать.

Какая же она маленькая. И красивая. До безумия красивая. Даже когда делает вид, что злится, вот прям как сейчас. Все равно красивая. Наверное, самая красивая из всех, кого я когда-либо встречал. Не могу оторвать от нее взгляда, но приходится смотреть на дорогу.

Мы едем уже три часа. Но уже примерно через пятнадцать минут мы, наконец, доберемся до пункта назначения. Я хотел свозить Лив в находящуюся в часе езды от Манчестера маленькую деревушку Хоэрт, родину сестер Бронте, чтобы прогуляться по тем самым знаменитым местам, которые описываются в «Грозовом Перевале», «Джен Эйр» и других их романах. Но пришлось все переиграть, когда отец Ливи сказал мне, что они нашли для нее одно из первых изданий романа «Гордость и Предубеждение». Я прошерстил весь интернет и спланировал поездку туда, где жила Джейн Остин, в деревню Чоутен. Мы остановимся в том самом доме, где она написала свои самые известные романы: «Гордость и предубеждение», «Чувство и чувствительность», «Эмма». Несколько лет назад часть этого дома стала музеем, где сейчас как раз проходит выставка ее личных вещей, а также там находится первое издание «Эммы» из коллекции самой королевы. Другая часть здания переоборудована в гостевой дом, где мы и переночуем.

— Куда мы едем? — интересуется Лив, прерывая поток моих мыслей.

— Ты уже спрашивала.

— И ты не ответил. Так что я спрашиваю еще раз.

— Попытка не пытка?

— Остин!

— Детка, наберись немного терпения.

— Я набралась, но запас уже иссяк!

Усмехаюсь.

— Мы почти приехали.

— Куда?

— Мышонок, ну потерпи еще чуть-чуть.

— Сколько?

— Минут пятнадцать.

Оливия шумно выдыхает, и я снова издаю смешок.

— Ничего смешного, — она демонстративно дует губы и смотрит на меня таким взглядом, будто щеночек, молящий о косточке.

— Ладно, я скажу. Мы едем.. — не успеваю договорить, потому что Лив своей маленькой ладонью закрывает мне рот.

— Нет! Даже не думай! — вопит она. — Ты же говорил, футболисты никогда не отступают! Так что молчи!

Она убирает руку, и я начинаю громко смеяться. Оливия смеется вместе со мной, и ее звонкий смех приводит меня в восторг. Сумасшедшая девчонка.

— Боже, Лив. Я люблю тебя, — усмехаюсь я и замираю, когда осознаю, что только что произнес.

Я и в самом деле только что это сказал?

Вслух?

Прям реально взял и сказал?

Боже, я сошел с ума.

Разговариваю сам с собой.

Пусть и в своей голове.

Как так?

Да и ладно.

Но… признаться ей в любви, сидя в машине?

В этом романтики столько же, сколько в том, чтобы отвести девушку на первое свидание в ресторан быстрого питания.

Господи.

Между нами повисает неловкое молчание. Лив замирает и открывает от удивления рот. Ее изумительные глаза цвета изумруда сияют и полностью окутывают меня, поглощая все мысли, как ядовитый плющ. Я теряюсь в них, и не хочу искать выход. Хочу пропасть. Вместе с ней.

Не так я хотел признаться ей в любви… не то, чтобы я думал о том, как сделаю это. Честно говоря, я даже не задумывался, что чувствую к ней. Но, наверное, я и в самом деле ее люблю. Когда она рядом, мне всегда хочется улыбаться, как влюбленному дураку. От каждого ее прикосновения я выпадаю из реальности. А ее поцелуи, такие нежные и сладкие, едва не заставляют меня рассыпаться на множество атомов. Рядом с ней я забываю обо всем: о проблемах, сомнениях и прошлом. Когда мы вместе, то все, что я могу видеть перед собой, — Лив.

Я не думал, что наша маленькая сделка приведет нас к этому. Приведет к тому, что я полюблю ее… И тут я вдруг осознаю, что Оливия посчитает меня ничем не лучше своего бывшего, который не мог быть романтичным. Ведь я сказал ей, что люблю, сидя в машине!

Господи!

— Черт, Лив, — съезжаю на обочину и останавливаю «Ягуар». Набираю полные легкие воздуха, а затем выдыхаю его. Тяжело сглатываю и поднимаю на нее свои глаза. — Мне жаль, что я признался тебе в любви в машине. Понимаю, что это чертовски не романтично, но..

Не успеваю договорить, потому что Оливия отстегивает ремень и льнет ко мне в поцелуе. Она целует меня так, словно я только что изобрел телепорт, о котором она меня просила. Ощущения, которые дарят прикосновения ее нежных губ, растекаются по моему телу, как огненная лава извергающегося вулкана. Своей маленькой ладонью Лив поглаживает мою скулу, пока ее другая рука зарывается в мои волосы. Я прижимаю ее к себе и перетягиваю на свои колени.

Мы целуемся, снова и снова сводя друг друга с ума. Вместе проваливаемся куда-то глубоко вниз, летим в бездну, ощущая чувство свободного падения. И когда, наконец, отрываемся друг от друга, пытаясь отдышаться, за окном уже кромешная тьма.

* * *

Оливия.

Остин сказал, что любит меня.

Остин меня любит.

Любит. Меня!

Не могу поверить.

И я… не ответила.

Я растерялась.

Испугалась.

Не знаю.

— Мы приехали, — улыбается Остин и заглушает двигатель «Ягуара».

Смотрю в окно, пытаясь что-то разглядеть, но это бессмысленно. На улице уже так темно, что я не вижу ничего кроме тусклого света фонаря, освещающего кирпичное здание с изгородью из плюща вдоль его стены. Открываю дверь и неторопливо выхожу. Тишина вокруг оглушает меня, ее нарушает только звук шагов Остина по асфальту и мое сумасшедшее сердцебиение.

— Ну и где мы?

— Узнаешь только завтра.

— Это нечестно!

— Мышонок, ты сама набросилась на меня в машине, — усмехается он.

— Ты сегодня спишь на диване! — выплевываю я.

— Боюсь, номер в этом деревенском гостевом доме такой маленький, что там не поместился бы диван, — снова усмехается Остин и подходит ко мне ближе.

— Ты сказал моему отцу, что будешь спать на диване!

— А еще я сказал ему, что буду спать в одежде, думаешь, так и будет?

У меня отвисает челюсть.

Остин притягивает меня к себе и целует. Запускаю пальцы ему в волосы и слегка тяну, зарываясь в них. Он углубляет поцелуй, и я снова пропадаю. Теряюсь. Тону.

Как сильно я люблю его целовать. Люблю его вкус. Эти ямочки на щеках, когда он усмехается. Руки, которые касаются меня повсюду. Чувство безопасности, которое ощущаю, когда он рядом. Люблю его. Всего.

От этой мысли отстраняюсь от него и признание практически срывается с моих губ, но тут мой телефон звонит в кармане.

Очень вовремя.

Издаю стон отчаяния, когда достаю его и вижу на нем имя отца.

— Оливия Джонсон, понятия не имею, как ты будешь объяснять своим родителям, почему так и не открыла подарок, но даже не смей винить в этом меня, — усмехается Остин, когда я показываю ему экран телефона.

Закатываю глаза и отвечаю на звонок.

— Привет, пап!

— Детка, ты открыла подарок?

— Мммм. Еще нет. Мы только приехали.

Молчание.

— Мы. эм. сделали вынужденную остановку. Поэтому ехали чуть дольше, — тараторю я.

Молчание.

— Вы же одеты?

— Господи, папа, да!

— Хорошо. Открой тогда уже завтра, ладно?