Глава 31

Оливия.

Забегаю в общежитие вся в слезах, хватаю спортивную сумку, с которой ходила на пилатес, и скидываю туда некоторые вещи: джинсы, свитер, чистое нижнее белье, школьную форму, ноутбук, зарядки, косметичку. Когда все собрано, то поворачиваюсь к Кейти, застывшей справа. Она удивленно смотрит на меня и произносит:

— Лив, что случилось?

— Мне… мне нужно побыть какое-то время у родителей.

— Лив?

— Поговорим позже, ладно? — Вытираю рукой слезы и выхожу за дверь.

Из общежития я несусь со всех ног. Сильный ветер с дождем хлещет меня по лицу, пока я бегу к дому родителей. Слезы, потопом стекающие по моим щекам, смешиваются с крупными каплями дождя, сливаясь с ними воедино. Погода будто издевается надо мной, своими тучами нагоняя на меня еще большую грусть.

Не могу поверить. Он ведь не мог этого сделать, да? На Остина не похоже. Возьмем даже те две ночи, что мы провели вместе во время нашего уикенда: я прекрасно осознавала, как ему было сложно держать себя в руках, но он не позволял себе лишнего, зная, что я еще не готова. В голове не укладывается, что написанное в той газете — правда. Хотя, может быть, Остин стал таким как раз после того случая? Шон ведь тоже не проявлял агрессии до той ночи… В голове вспыхивают ужасные воспоминания о тяжести тела Шона, вдавливающего меня в пол… И мне становится больно дышать.

А если Остин и вправду сделал это?

Если бы все это было ложью, он бы постарался мне объяснить, ведь правда? Не позволил бы мне уйти? А он просто стоял. Стоял и смотрел, как я ухожу.

Когда я подхожу к дому родителей, то я озябла настолько, что мои зубы стучат друг о друга словно трясущийся холодильник. Поднимаюсь в квартиру и открываю дверь.

— Тыковка, — ахает мама, увидев промокшую насквозь меня. — Милая, что случилось?

Бросаюсь в ее объятия и утыкаюсь в ее плечо. Слезы нескончаемым потоком льются из моих глаз, пока мама гладит меня по мокрым волосам.

— Тише, Оливка. Все хорошо. Все хорошо. — Она целует меня в макушку и снова спрашивает: — Что случилось?

Отстраняюсь от нее и вижу на ее белой футболке пятно от своих слез:

— Извини, — произношу я, кивнув в сторону мокрого пятна.

— Тыковка, что с тобой? — обхватив мое лицо ладонями, взволнованно спрашивает мама.

— Мы с Остином поссорились.

— О, детка, все ссорятся.

Она снова притягивает меня к себе, в объятия, и я вдруг начинаю рыдать так громко, что своими всхлипами рискую оглушить собственную мать.

— Милая, тише, все наладится, — мама прижимает меня к себе, крепко обнимая. — Сходи в душ, ты холодная, как ледышка.

«Мое сердце сейчас как ледышка» хочу ответить я, но вместо этого отстраняюсь от нее, киваю и иду в ванную. Сбрасываю мокрые вещи, положив их в корзину, включаю горячую воду и забираюсь в душ. От сильного напора горячей воды его стеклянные стенки покрываются паром, вот только я никак не могу согреться. Глубоко дышу, пытаясь перестать плакать. Закрываю глаза и подставляю лицо струям воды. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я, наконец, успокаиваюсь и выхожу. Вытираю волосы полотенцем, надеваю мамин халат, висящий на крючке, и выхожу в коридор.

— Милая, я сделала тебе твой любимый малиновый чай с имбирем, — кричит с кухни мама.

Захожу в небольшое, но достаточно уютное помещение, наполненное ярким светом, и вижу отца, сидящего за круглым столом. Он сцепил пальцы в замок и уперся на них подбородком. Услышав мои шаги, папа поднимает голову и произносит:

— Привет, тыковка.

— Привет, пап. — Подхожу к нему и целую в щеку.

Сажусь за стол, пока папа пристально изучает меня.

О, нет. Только не надо ничего спрашивать, пожалуйста.

— У меня завтра выходной, давайте устроим семейный уикенд? Сгоняем куда-нибудь. Я ведь нигде кроме Манчестера и не был. У тебя завтра английская литература и лекция по маркетингу?

Киваю.

— Я отпрошу тебя у Джейкоба, а лекцию сможешь переписать у кого-нибудь?

Благодарно смотрю на отца, киваю и выдыхаю:

— Спасибо, пап.

— Ура! Семейная поездка, как в старые добрые времена! — визжит мама, наливая мне в кружку чай.

Раньше мы с родителями часто уезжали втроем куда-нибудь на выходные. Колесили по штатам Америки, исследуя страну и каждый раз находя что-то новое. Например, во время нашей поездки в Джорджию, мы узнали, что в Гейнсвилле, куриной столице мира, запрещено есть курицу вилкой. А когда мы были в Род-Айленде, нас сразу предупредили, что категорически запрещено откусывать руки или ноги другим жителям штата, но если случайно упадешь и откусишь, тогда наказания можно избежать, а иначе сидеть тебе в тюрьме двадцать лет. Жителям Алобамы запрещено покупать медведей с целью участия в медвежьих боях. Мы с отцом очень расстроились, так хотелось прикупить себе одного. В Калифорнии граждане не могут съесть лягушку, умершую во время лягушачьего конкурса на самый высокий прыжок. Боюсь даже представить, куда мы отправимся завтра и с какой нелепой информацией вернемся из поездки.

* * *

Остин.

Когда я возвращаюсь домой, то вижу у своей двери взволнованную Кити-кэт. Она стоит, прислонившись к двери, и грызет ногти. Услышав мои шаги, Кейт поворачивается ко мне и вместо приветствия произносит:

— Можем поговорить?

Она спрашивает это таким тоном, что сразу становится ясным, — разговор будет тяжелым. Открываю ключом дверь и бросаю у входа тренировочную сумку. Затем зажигаю торшер, стоящий в углу, и сажусь на край кровати. Кейт мнется, а затем медленно подходит ко мне и садится рядом.

— Я видела Лив.

Молчу.

— Она плакала.

Молчу.

— Остин, что между вами произошло?

— Между нами все закончилось, Кити-кэт, — грустно усмехаюсь. — Я думал, она та самая. Но она ничем не отличается от других. Она ушла. Просто взяла и ушла от меня.

— И по какой причине она сделала это?

— Это не важно. Если бы она любила меня, то боролась бы за нас.

— Ты ее любишь?

Тяжело сглатываю.

— Люблю.

— Тогда почему ты не борешься за вас?

— Потому.

— Это не ответ.

Облокачиваюсь на колени и запускаю руки в волосы.

— У меня в морозилке есть мороженое, хочешь?

Кейт удивленно смотрит на меня и вскидывает бровью.

— Все очень плохо. Очень. Я бы сказала отвратительно.

— Почему?

— Остин Стоун ест углеводы во вторник? Жди беды.

Усмехаюсь.

— Может, еще предложишь посмотреть какой-нибудь фильм? — интересуется у меня она.

— Почему, нет?

Кейт смотрит на меня так, словно я только что предложил ей кого-то убить, а потом расчленить и спрятать в холодильнике.

— Что? — спрашиваю я.

— Расскажи мне, почему она ушла.

Мне хочется сказать, что это не ее ума дело. Но вместо этого я говорю:

— Давай я схожу за мороженым, а ты пока устраивайся на кровати. Рассказ будет долгим.

Она кивает и забирается на мою кровать. Подхожу к холодильнику и достаю из него ведро Баскин Роббинс с орехом пекан, затем беру две ложки и возвращаюсь к кровати. Забираюсь на нее и облокачиваюсь спиной к ее изголовью. Протягиваю Кейт ложку и открываю крышку ведерка. А затем рассказываю ей все. С самого начала. Про вечеринку. Про скандал. Про поступок Маргарет. Про письмо Лив.

— Я всегда знала, что Мэг больная на всю голову, — зачерпнув очередную ложку карамельного мороженого произносит Кейт.

— Согласен.

— Так Лив ушла, потому что подумала, что ты и в самом деле сделал это?

— Да.

— Не похоже на Лив.

Не думаю, что моя сестра должна узнать о секрете Оливии от меня, так что я перевожу тему:

— А как у тебя дела? Третий год психотерапии, сестренка. Результаты потрясающие, — усмехаюсь я. — Твой психолог уже наверняка купил себе виллу в Тоскане.

Кейт прыскает от смеха, и я присоединяюсь к ней.

— На самом деле мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Заинтриговала.

— Я расскажу, только пообещай, что будешь бороться за Лив.

— Кейт, она бросила меня.

— Девчонки. — Пожимает плечами она.

— Будто это все объясняет.

— Да. У нас в голове каша. Особенно, когда мы по уши влюблены. Это как, когда у вас эрекция, а вам вдруг подумать надо.

Запрокидываю голову и смеюсь.

— Я серьезно, Остин. Поговори с ней.

— Она дома?

— Нет, она собрала вещи и ушла. Наверное, к родителям.

Киваю.

— Я не хочу, чтобы вы расставались.

— Поздно, Кити-кэт, — грустно усмехаюсь я. — Так что ты хотела мне рассказать?

— Я кое с кем встречаюсь.

Вскидываю бровями.

— И давно?

— Уже несколько месяцев. Его сестра посещает того же психолога, что и я. Там мы и познакомились.

От моего взгляда не ускользает тот факт, что, говоря о нем, Кейти нервничает.

— Ты боишься моего неодобрения? Кейти, ты же знаешь, что я буду счастлив, если ты будешь счастлива.

— Он преподает английский в нашем университете, — шепчет она и отводит взгляд.

— Джейкоб???

Кивает, закусив губу.

— Кити-кэт, он может лишиться работы, если кто-нибудь об этом узнает.

— Мы осторожны.

— Тогда ладно.

— Тогда ладно?

— Да.

— И никаких нотаций, что он старше меня?

— Кейти, раз ты с ним уже несколько месяцев, значит, ты с ним счастлива. Так?