— Доктор Аван — хороший врач. Иначе ее бы здесь не было. Хиджаб никак не влияет на ее профессионализм. Она не станет лучше, если снимет его, и не причинит вам вреда, если не снимет. Платок — не страшное чудовище, он вас не съест и не покалечит. Его наличие или отсутствие вас не касается.

— Но… — пытается перебить меня мистер Оуэнс, но я поднимаю руку и продолжаю:

— Либо вы позволите доктору Аван убедиться, что ваш хирургический шов не воспалился, либо останетесь без осмотра и покинете больницу по собственному желанию.

Тяжело дышу, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Хочу добавить, что он ведет себя глупо, но не успеваю.

— Думаю, этим все сказано, — раздается голос у меня за спиной.

Вздрогнув, резко оборачиваюсь и вижу доктора Брукса. Он спокойно выдерживает мой взгляд, после чего кивает и выходит из палаты. Интересно, как долго он там стоял?

— Что за… Это… это… какое хамство! — в исступлении бормочет мистер Оуэнс, но в его голосе слышатся неуверенные нотки.

Растерянно смотрю вслед доктору Бруксу.

— Спасибо, — слышу рядом и поворачиваюсь к Зине.

— Не за что. Ты в порядке?

Зина дружелюбно улыбается.

— Конечно. В общем и целом. Я совру, если скажу, что это случилось со мной впервые… — И это чертовски грустно. — Спасибо за поддержку.

— Всегда пожалуйста, — отвечаю я совершенно искренне.

— И я очень рада, что доктор Брукс тоже меня поддержал. Это здорово. А теперь попробую еще раз… — Подмигнув мне, Зина поворачивается к пациенту и спрашивает: — Итак, мистер Оуэнс, что решили? Дадите себя осмотреть или будете выписываться на свой страх и риск?

Улыбаясь, я выхожу из палаты и беру медицинскую карту следующего пациента.

Пять часов спустя зайдя в кафетерий, падаю на стул рядом со Сьеррой.

— Паршиво выглядишь, — говорит она.

— Спасибо, ты тоже, — отзываюсь я, вонзая зубы в рогалик с сыром.

— Вот, выпей.

Сьерра пододвигает мне энергетик. Взяв банку, делаю резкий глоток, о чем тут же жалею.

— Бр-р-р, это еще большая гадость, чем здешний кофе!

— Зато эффект мгновенный, — со смехом отвечает Сьерра и допивает энергетик, пока я устало массирую шею. — А вообще, то варево и кофе не назовешь.

— Что есть, то есть. Как твои пациенты? — спрашиваю, с любопытством глядя на нее.

Сьерра откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.

— У одного деменция. Приходится постоянно объяснять, кто я и почему он в больнице. Это раздражает почти так же сильно, как расстраивает и пугает. Один раз я сказала, что он выиграл поездку на море и ждет здесь трансфер. Он обрадовался, и это было лучше, чем в пятый раз сообщать, что у него рак четвертой степени и метастазы уже проникли в печень, желудок и легкие… И что никто к нему не придет, потому что его жена давно умерла, а других родственников не осталось.

Наша работа бывает как прекрасной, так и ужасной. Жизнь каждого человека имеет значение — но, к сожалению, каждого мы спасти не можем. Сьерра тяжело сглатывает, но быстро берет себя в руки:

— А как твои пациенты?

— Полет нормальный. Никаких серьезных травм и болезней, поэтому ничто пока не давит на меня эмоционально. Но много бумажной работы.

— Не то слово… По крайней мере, система у них здесь хорошая. Ты уже видела график дежурств?

— Да, мельком. Грядут ночные смены.

Сьерра кивает.

— У меня тоже. Надеюсь, меня не поставят в одно дежурство с Митчем или Райаном.

— Почему? — спрашиваю, дожевывая рогалик.

— Митч меня раздражает. Если он и дальше будет нести чушь, я ему язык вырву, — злобно улыбается Сьерра. — Случайно, конечно.

— Ну да, ну да, — посмеиваюсь я.

— Райан… Его я пока не раскусила. Думаю, он не создан для такой работы. Слишком нервничает. И заставляет нервничать остальных. У меня от одного его имени глаз дергается.

Сьерра, наклонившись вперед, кладет руки на стол и опускает на них подбородок. Выбившийся из пучка локон темных волос падает ей на лицо.

— А теперь рассказывай. Что случилось утром во время собрания? Спектакль был что надо — Санта-Барбара отдыхает.

— Рада, что тебе понравилось.

— Ты спала с одним из наших докторов?

Закатив глаза, вытираю рот салфеткой и комкаю ее.

— Довольно личный вопрос, учитывая, что мы познакомились только сегодня.

Сьерра, выгнув бровь, уточняет:

— Предлагаешь задать его завтра?

— Очень смешно. И нет, я не спала ни с одним из них. А что плохого, если бы спала?

— Ничего, — пожимает плечами Сьерра. — Можешь перетрахаться хоть со всей больницей, если хочешь, главное — потом расскажи.

— Не знала, что мы уже настолько подружились.

— Потому что мы познакомились только сегодня? — Она улыбается. — Если мы не будем дружить, рехнемся здесь. На чем ты хочешь специализироваться?

— Не понимаю, какое отношение это имеет к теме, но… думаю о кардиоторакальной хирургии.

— Черт возьми! Выбери ты что-нибудь другое, мы могли бы стать настоящими подругами. Но теперь ты будешь моей соперницей.

Мы обмениваемся улыбками, понимая, что для нас это не главное. Куда важнее, что мы нравимся друг другу.

— А теперь выкладывай, что у тебя с нашими докторами.

Вздохнув, рассказываю, что произошло сегодня утром.

— Недурно, — говорит Сьерра, выслушав мою историю.

— Что именно? — растерянно спрашиваю я.

Она садится прямо и расправляет плечи.

— Ну, для человека, пережившего такой стресс, ты выглядишь очень недурно.

Она надо мной смеется. Вот и отлично.

— Ты пойдешь на свидание с торакальным хирургом?

— С Йеном?

— О, ты уже зовешь его по имени? А ведь совсем недавно он был «доктором Райсом». Надо придумать для него прозвище. Доктор Брукс у нас «Нэшвилл»…

— Ты же понимаешь, «Нэшвилл» — слишком очевидное прозвище?

Сьерра фыркает.

— Ничего подобного. Оно настолько очевидно, что неочевидно. Ты уж мне поверь.

— Не думаю, что…

Пиликает пейджер. Посмотрев на него, чувствую, как сердце уходит в пятки. Проклятье…

— Мне надо бежать, — говорю я, вскочив со стула, и несусь к лифтам. Поднимаюсь в отделение и мчусь по коридору в палату 322, молясь, чтобы не было слишком поздно.

Палата заполнена медперсоналом, один из медбратьев пытается увести жену мистера Хэнсона.

— Фрэнк? Пожалуйста, скажите, что с моим мужем! Фрэнк! — зовет она, пока медбрат уговаривает ее уйти.

У кровати стоит доктор Брукс.

— Коллинз! Где вас черти носят?!

У меня нет удовлетворительного ответа, а мой пациент, похоже, чуть не умер от удушья, поэтому я молча дезинфицирую руки и включаюсь в процесс.

— Что случилось?

— Острая дыхательная недостаточность и сильный кашель, — сообщает доктор Брукс.

— Нам удалось его стабилизировать, — говорит медсестра, передавая мне результаты общего анализа крови, который только что пришел. Высокий уровень воспалительных процессов в организме. Температуры нет, но есть истощение, усталость, головные боли. Симптомы слишком неспецифические. Я предполагала воспаление слизистой оболочки бронхов, но теперь…

— Черт! — бормочу едва слышно и, схватив рентгеновские снимки, начинаю их изучать. Доктор Брукс становится рядом.

— В медицинской карте сказано, что вы подозреваете бронхит.

— Да, было дело.

Разглядываю снимки, и они подтверждают мысль, которая только что пришла мне в голову.

— Это не бронхит, а пневмония.

Доктор Брукс, забрав у меня снимки, рассматривает их.

— Ни температуры, ни мокроты, — бормочет он, словно разговаривая сам с собой.

— Пациент не демонстрирует классические симптомы.

Доктор Брукс переводит взгляд на меня.

— Атипичная пневмония.

Киваю. Это объясняет то, что мы нашли на рентгеновских снимках, симптомы и резкое ухудшение состояния.

— Какой метод лечения вы предлагаете?

— Я бы начала с антибиотиков широкого спектра и сделала анализ мочи на антиген легионеллы. Потом можно будет назначить бронхоальвеолярный лаваж, чтобы исключить легионеллезную пневмонию.

Внимательно выслушав, доктор Брукс кивает:

— Приступайте.