Барбара Картленд

Любовь к шпиону

Глава 1

1890

Симона бродила по дому, очарованная его убранством. Для нее было настоящим приключением приехать в Германию к школьной подруге Каролине фон Хоненталь.

Когда Симоне исполнилось семнадцать, родители решили, что ей следует завершить образование во Флоренции, где, по отзывам людей сведущих, располагалась лучшая школа Европы для юных девиц. Там они изучали искусство старых мастеров живописи, а также постигали мастерство создания элегантных интерьеров, что, вне всякого сомнения, пригодилось бы им в будущем, когда они выйдут замуж.

Прежде образованием Симоны занимались гувернантки и самые разные учителя, но, по ее собственному признанию, наиболее глубокие знания она почерпнула от отца.

Лорд Белгрейв был известным политиком, и его доклады о состоянии современной Европы на заседаниях палаты лордов неизменно привлекали всеобщее внимание.

Для него стало горьким разочарованием отсутствие сына и наследника.

Поэтому он задался целью дать дочери такое же блестящее образование и воспитание, какое мог бы получить его сын, если бы он у него был.

В родительском поместье Симона ездила верхом на самых лучших и самых резвых лошадях из отцовской конюшни и, несмотря на протесты матери, научилась стрелять.

— Понять не могу, — говорила леди Белгрейв, — зачем тебе это нужно? По моему мнению, хотя со мной наверняка не согласится ни один мужчина, убивать кого-то — это жестокое и, разумеется, неблагородное занятие.

— Мама, я не собираюсь никого убивать — ни птиц, ни даже кроликов, — возражала Симона, — но папа полагает, что, если мне придется путешествовать по миру, такое умение будет нелишним, я всегда смогу постоять за себя.

Леди Белгрейв только беспомощно разводила руками:

— Ну уж если твой отец хочет, чтобы ты стала путешественником и исследователем, каким он сам был в молодости, тогда мне придется проститься с надеждой увидеть тебя замужней женщиной и матерью достойного семейства.

Симона только смеялась в ответ:

— Мама, до этого еще очень далеко, и потом, я действительно хочу сначала повидать мир.

Конечно, это отец настаивал, чтобы они ездили отдыхать в разные страны. Они уже несколько раз побывали во Франции, а однажды ездили в Испанию. И когда возник вопрос о дальнейшем образовании Симоны, лорд Белгрейв выбрал школу во Флоренции, куда отправляли дочерей все аристократические семьи Европы.

— В нынешнее время английские дети должны получать знания космополитического масштаба хотя бы потому, что Англия правит половиной мира, и очень важно, чтобы мы понимали наших соседей по планете.

—Я согласна с вами, друг мой, — отвечала леди Белгрейв, — но, милый Эдвард, вы забываете, что Симоне скоро будет восемнадцать, и нам надлежит обеспечить ей достойный выход в большой свет Лондона, позаботиться о том, чтобы она была представлена королеве.

—Да я об этом не забываю, дорогая леди Белгрейв. И все-таки было бы замечательно, если бы наша дочь провела последний год обучения именно во Флоренции. Вы не хуже меня знаете, что это один из красивейших городов мира.

Барон, как всегда, настоял на своем, и Симону отправили во Флоренцию.

Именно там она познакомилась и подружилась с Каролиной — очень славной девушкой из Германии, чья семья жила в Берлине.

Благодаря этой дружбе Симона довольно быстро овладела немецким языком, а Каролина усовершенствовала свой английский.

Леди Белгрейв ждала возвращения дочери и планировала уже в апреле открыть для приемов свой лондонский особняк, но Симона сообщила, что получила приглашение от Каролины погостить в Германии. Ей очень хотелось поехать к подруге, с которой после года совместной учебы у нее было много общего.

— Вся надежда на папу, — вздыхала Симона. — Уверена, он тоже решит, что для меня это отличный шанс усовершенствовать свой немецкий.

— Ты и так хорошо им владеешь, — улыбнулась Каролина.

— Папа наверняка захочет, чтобы я владела языком в совершенстве, и это будет самым сильным аргументом в пользу того, что мне позволят принять твое приглашение.

Симона не ошиблась в своих предположениях.

Леди Белгрейв лишь пожаловалась, что когда дочь вернется, наряды для ее дебюта в свете придется готовить в ужасной спешке.

Симоне же было гораздо интереснее поехать в Германию, нежели заблаговременно беспокоиться о новом гардеробе. Вот вернется из поездки, тогда и станет думать о том, что надевать на все те бесчисленные балы, которые по плану матери ей предстояло посетить.

Каролина много рассказывала ей о Германии, но Симона не ожидала, что Берлин окажется столь большим и впечатляющим городом.

Дома, мимо которых они проезжали по широким улицам, были такими огромными, что больше походили на дворцы.

Особняк барона фон Хоненталя был из числа наиболее роскошных.

Благодаря родителям и курсу обучения во Флоренции Симона хорошо разбиралась в изысканных предметах обстановки, и ее потрясло убранство многочисленных комнат.

Ей казалось, что она попала в сказочный дворец.

Девушке даже из очень состоятельной английской семьи трудно было представить, что можно жить в окружении такого избыточного буйства замысловатой позолоты. Ей еще предстояло убедиться, что немцы отдают предпочтение главным образом пышности стиля рококо.

В день их с Каролиной приезда барон давал большой обед в честь своих старых друзей, которые навестили его в Берлине.

На следующий день они были приглашены на ленч к каким-то родственникам, жаждавшим повидать Каролину после возвращения из Флоренции. Их дом оказался таким же большим и не менее роскошным.

Симоне трудно было сосредоточиться на беседе, поскольку ее окружали картины и предметы искусства, подобные тем, что она видела в выставочных галереях. За каждым из них Симоне чудилась длинная и захватывающая история почище любого романа.

Первые два дня после приезда у девушки просто не было времени побыть одной и сосредоточиться на своих впечатлениях.

Ее познакомили с огромным количеством людей, и, как говорила Каролина, каждый из них был человеком незаурядным.

Сегодня Симона впервые оказалась предоставленной самой себе, когда ей не нужно было спешить из одного огромного дома в другой или ездить по широким проспектам в элегантном экипаже, запряженном парой великолепных породистых лошадей.

«Наконец-то у меня будет возможность все здесь рассмотреть», — подумала она не без удовольствия. Симона осталась одна, потому что Каролина договорилась о визите к дантисту и баронесса ее сопровождала.

—Я уверена, ты найдешь чем заняться, — сказала Каролина перед уходом, — а я постараюсь вернуться как можно скорее.

—Я хочу осмотреть ваши великолепные картины, — отвечала Симона, — вероятно, и половины дома не успею обойти до темноты.

Баронесса рассмеялась:

—Я рада, что вы любите искусство, — заметила она. — Мой муж очень гордится коллекцией своих полотен, но Каролина, кажется, воспринимает их как само собой разумеющееся.

Симона хорошо понимала гордость барона. Никогда прежде она не видела такого великолепного собрания картин в изысканных золоченых рамах.

В некоторых комнатах их, казалось, было даже слишком много, но ведь каждая из картин являлась частью коллекции и сокровищем сама по себе.

Кроме того, Симону поразила уникальная мебель этого дома — невероятное количество резных позолоченных столиков, шкафчиков и горок.

Некоторые из них, как рассказывала Каролина, были из Франции и России, а в столовой Симона увидела чудесный гарнитур английских стульев времен Чарлза II.

Девушка переходила из одной комнаты в другую и сожалела о том, что рядом с ней нет отца, который наверняка смог бы рассказать ей много интересного об авторах этих творений — знаменитых художниках и скульпторах.

«У барона, вероятно, есть каталог всех произведений, хранящихся в доме, — подумала Симона. — Надо будет попросить его копию, чтобы показать папе, какими шедеврами мне довелось любоваться».

Проходя по широкому коридору первого этажа, она не могла не обратить внимания, что ступает по великолепному персидскому ковру уникальной работы.

В конце коридора располагался кабинет барона фон Хоненталя.

Проводя гостью почти по всем комнатам, Каролина лишь мимоходом указала на дверь кабинета.

— Это папино святилище, где он принимает самых важных посетителей. Он даже на меня сердится, когда я вхожу и отвлекаю его от дел.

Симона знала, что в данный момент барона нет дома, и расценила это как прекрасную возможность хотя бы одним глазком заглянуть в «святилище».

Девушка открыла дверь и увидела, что комната выглядит именно так, как она и представляла.

Очень большая, поражающая картинами и мебелью, еще более уникальными и роскошными, чем те, что она видела в других комнатах.

Затаив дыхание, Симона рассматривала полотна Рубенса и Рембрандта.

В дальнем углу комнаты она заметила нечто удивительное по цвету и конструкции, чего прежде ей видеть никогда не доводилось. Сначала она решила, что это очень большой оригинальный шкаф, покрытый красным лаком и роскошной позолоченной резьбой.

Присмотревшись, девушка решила, что это, вероятно, парадный паланкин какого-нибудь восточного правителя.

Подойдя ближе, Симона убедилась, что это действительно носилки, хотя и очень необычные. Трудно было даже представить себе такое!

Не в силах удержаться Симона протянула руку и открыла дверцу. Внутри было только низенькое сиденье — и больше ничего.

«Наверняка у этого паланкина богатая история», — подумала она и неожиданно услышала чьи-то голоса.

Симона повернулась к двери. Кажется, двое мужчин приближались к кабинету, разговаривая по-немецки.

Симона растерялась и смутилась оттого, что сейчас ее застанут в «святилище» барона!

Повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, девушка проскользнула внутрь паланкина и закрыла за собой дверцу.

— Заходите, Карл. Как удачно, что я застал вас до отъезда!

—Я пытался встретиться с вами вчера, — ответил человек, которого барон назвал Карлом, — но мне сказали, что вас вызвали во дворец. У меня было запланировано несколько встреч, поэтому я не смог повидаться с вами вчера вечером.

— У нас с вами действительно мало времени. Вам нужно успеть на поезд, — сказал барон, — и я очень хочу узнать, как идут дела.

Карл фыркнул.

— Боюсь, не очень хорошо. Как вам известно, наш император очень нетерпелив и не выносит, когда его заставляют ждать.

— Вы хотите сказать, что у вас нет никаких новых сведений об этом орудии? — уточнил барон.

—Увы, нет, — отвечал Карл. — А как у вас продвигаются дела с этим Уотсоном?

Барон покачал головой.

— Он ужасный упрямец. Конечно, его хорошо охраняют в Панзер-Хаусе на случай, если кто-то захочет его выкрасть. Но пока, кажется, им никто особо не интересуется.

— И все же я уверен, что кто-то должен его разыскивать, — возразил Карл. — В конце концовкой — один из главных изобретателей нового орудия!

— Мы пытались убедить его отдать нам чертежи или хотя бы объяснить, как оно действует, — ответил барон.

— Он отказывается? — спросил Карл.

— Клянется, что ничего не знает, но это, как вы понимаете, нас совсем не устраивает.

Карл издал смешок.

— Тут вы правы. Общаясь со сведущими людьми в Англии, я слышу то же самое.

— Вам удалось встретиться с маркизом Мидхерстом? — спросил барон.

— Я был представлен ему на каком-то светском приеме, — ответил Карл. — Он очень осторожен в выборе друзей. И в любом случае предпочитает общаться с противоположным полом. Поэтому я не могу похвастаться значительными успехами.

— Но вы должны понимать, — тихо проговорил барон, — что маркиз — ключ ко всей операции. Из достоверных источников мне известно, что именно ему принадлежит концепция разработки нового орудия. И именно он убедил принца Уэльского лично возглавить данный проект.

—Да-да, я знаю об этом. Но согласитесь, такому молодому человеку, как я, трудно войти в круг друзей принца Уэльского. Они слишком закрыты, да к тому же весьма проницательны.

—Но ведь вы встречались с королевой Викторией, которая все еще носит траур по своему немецкому мужу. Может, следует действовать через нее?

— Конечно, — ответил Карл, — Ее Величество была очень добра. Она долго говорила со мной о своих родственниках, с которыми я немного знаком. Но ведь нас интересует не это.

— Разумеется, — согласился барон, — но благодаря знакомству с королевой вы могли бы встречаться с маркизом и в конце концов подобраться к тому, что нас действительно интересует.

—Уверяю вас, барон, я делаю все, что в моих силах, — ответил Карл. — И в этой связи я принес вам очень важную новость.

— Какую?

— Мне доподлинно известно, что маркиз Мидхерст планирует посетить Берлин.

— Неужели?! — воскликнул барон.

— Сущая правда! — подтвердил Карл. — И я подумал, что смог бы передать от вас маркизу письменное приглашение остановиться в вашем доме. Напомните ему, что были немного знакомы с его матерью. Не думаю, что в британском посольстве ему будет комфортнее, а во дворец его вряд ли пригласят.

— Это действительно маловероятно, — заметил барон, — по той простой причине, что он является близким другом принца Уэльского. А мы ведь хорошо знаем, что напряженность в отношениях между нашим императором и принцем только возрастает.

—Да, вы правы, — согласился Карл. — Несомненно, принцу неприятен тот факт, что его племянник теперь получил титул «Его Императорское Величество» и стал третьим императором третьей империи в Европе.

Это было произнесено с нескрываемым триумфом.

— Мы все это знаем, — нетерпеливо перебил барон, — именно поэтому мы должны как можно быстрее заполучить информацию о новом орудии британцев. Чрезвычайно важно, чтобы мы создали свое — более мощное и более эффективное.

—Я предлагаю, барон, — продолжал Карл, понизив голос, — пригласить маркиза погостить у вас, поскольку он и едет в Берлин с частным визитом. Может, я и ошибаюсь, но думаю, что на самом деле его цель — разыскать Уотсона.

— Вы думаете, Уотсон настолько важная фигура? — резко спросил барон.

— Уверен в этом, — ответил Карл. — И считаю, что если вы не убедите его сотрудничать с нами, придется пойти дальше простых уговоров.

После некоторой паузы барон произнес:

—Я всегда был против пыток заключенных. Некоторых из них они вынуждают покончить жизнь самоубийством, и тогда уж точно никому никакой пользы от этого не будет.

—Я понимаю. Но вы должны как-то заставить его говорить!

— Мы пытаемся, уверяю вас, мы очень стараемся!

Он помолчал.

—Я не ожидал, что этот человек настолько важен, что его исчезновение заставит маркиза Мидхерста ехать в Берлин.

— И все же он приезжает, — ответил Карл. — И я вас очень прошу написать ему приглашение. Весьма вероятно, что он его примет, и — кто знает? — может, мы что-нибудь услышим от него самого, скажем, после обеда, за бокалом какого-нибудь особенного вина...

Повисла долгая пауза.

— У меня идея, — наконец произнес барон. — Мне говорили, что маркиз известен как дамский угодник, но жениться он не намерен. Фактически живя в Лондоне, вы, должно быть, лучше моего наслышаны о том, что ничто и никто не может понудить маркиза выбрать себе жену так, как это делает любой человек его положения.

—Да, я слышал об этом, — подтвердил Карл.

— Тогда, если он согласится погостить у меня, я приглашу Зивану. Думаю, что и ему будет приятно, и мы достигнем желаемого результата.

Карл пришел в восторг.

— Барон, вы гений! — воскликнул он. — Мне бы никогда не пришла в голову такая прекрасная идея! Конечно же, Зивана может выведать любой секрет, как бы хорошо его ни хранили. Она вырвет его даже у сфинкса!

—Я тоже кое-что об этом слышал, — самодовольно проговорил барон. — Во всяком случае, до сих пор она прекрасно справлялась, когда мы обращались к ней за помощью.

— Надеюсь, и в нашем случае она тоже справится не менее успешно, — с нажимом на «нашем» произнес Карл. — Я уверен, что когда мы доложим о вашем плане Его Величеству, это добавит ему оптимизма. Сейчас он расстроен, потому что у меня нет для него хороших новостей.

Он вздохнул при воспоминании о недавнем очень неприятном разговоре.

Барон встал с кресла.

—Я тотчас напишу приглашение, — сказал он. — А потом, полагаю, вам следует поспешить на вокзал.

Карл посмотрел на часы.

— Вы правы, — согласился он. — Я очень рад, что нам удалось поговорить. Теперь я чувствую себя более уверенно, чем прежде.

Барон сел к письменному столу и стал быстро писать что-то на гравированной его титулом бумаге.

Он вложил письмо в конверт и прижал перстень с печаткой к сургучу.

— Надеюсь, достопочтенному маркизу будет трудно найти тактичный способ отказаться от моего приглашения, — сказал барон, вручая письмо Карлу. — На самом деле я уверен, что он примет его. Когда он планирует приехать?

— Перед отъездом из Англии я узнал, что поездка запланирована на начало следующей недели, на двадцать второе или двадцать третье.

—Я буду готов принять гостя, — сказал барон. — И конечно же, тотчас свяжусь с Зиваной.

—Я возвращаюсь в Англию с ощущением того, что тучи развеялись. Вы буквально подвели меня к лестнице, поднимающейся в небеса! — с чувством произнес Карл. — Посол, который чуть не плакал из-за претензий к нему императора, теперь тоже преисполнится надежды.

—А теперь, Карл, — сказал барон, следуя к выходу из кабинета, — нам нужно соблюдать особую осторожность...

Дверь за ними закрылась.

Симона вздрогнула. Ей показалось, что в течение всего их разговора она не могла дышать.

Девушка медленно открыла дверцу паланкина, понимая, что должна немедленно покинуть это «святилище».

Барон, несомненно, вернется сюда после того, как проводит Карла.

Закрыв дверцу паланкина, Симона побежала к двери и осторожно приоткрыла ее, на случай если эти двое все еще были в коридоре.

Но там было пусто.

Им понадобится некоторое время, чтобы дойти до главного входа, где стоят лакеи, и попрощаться.

Симона покинула кабинет, тихо притворила за собой дверь и быстро направилась в одну из ближайших комнат, где побывала прежде. Если кто-нибудь увидит ее здесь, то решит, что она просто осматривает дом и любуется картинами.

Она пересекла комнату, подошла к окну и уставилась в сад невидящим взглядом.

Неужели все, что она услышала, — правда? Она с трудом верила собственным ушам.

Барон, отец Каролины, который показался ей таким приятным и добрым человеком, удерживает в плену какого-то англичанина!

Он пытается силой выпытать государственную тайну, секрет английской пушки, которую разрабатывают по поручению принца Уэльского.

Карл, вероятно, агент секретной службы и, если она ничего не путает, занимает какой-то пост в германском посольстве в Лондоне.

Они хотят выведать у англичанина по имени Уотсон секрет этого орудия и собираются использовать для этого некую женщину.

— Я должна что-то сделать! — сказала себе Симона.

Как же ей хотелось посоветоваться с отцом! Но времени на это у нее уже не было.

Маркиз Мидхерст должен приехать в Берлин через несколько дней.

В доме барона он может попасть в ловушку, и у Симоны нет времени спрашивать совета у отца.