Затем, словно бы несколько смутившись, он продолжал:

—  Позже, через месяц или два, я напишу Франсуа, что помолвка, к сожалению, не состоялась, поскольку выяснилось, что у вас большая разница в темпераменте. Как вам кажется моя идея?

—  Но я… я не знаю, что сказать, — беспомощно отвечала Вайра, переводя взгляд с сэра Эдварда на нахмурившегося молодого человека в другом конце комнаты.

—  Как вы видите, это не моя идея, вы имеете право сказать моему отцу, что это полная нелепость, — раздраженно проговорил Йен Блейквелл. — Это оскорбление для вас и для меня. Если мсье Дюфло настолько старомоден, что не допускает мысли о том, что каждый человек сам должен выбирать себе жену, ему придется понять, что у людей в других странах более здравый и современный взгляд на супружество.

—  Йен, Йен! Мы уже говорили об этом не раз, — прервал его сэр Эдвард. — Ты знаешь, что это значит для нас, когда самая крупная и влиятельная компания во Франции берет на вооружение наше изобретение. Мы не можем рисковать будущим нашей фирмы из-за твоего дурацкого упрямства.

Йен Блейквелл не ответил, и сэр Эдвард повернулся к Вайре.

—  Вы сделаете это ради фирмы? — спросил он. — Вы сделаете это ради меня? А главное, ради вашей матери?

—  Ради мамы? — удивленно переспросила Вайра.

Сэр Эдвард молчал, упершись взглядом в стол. На мгновение Вайре показалось, что он смутился.

—  Я взял на себя труд выяснить ваше положение, — наконец сказал он. — Я узнал о смерти вашего отца и о болезни матери. Я также выяснил, что она не пользуется всеми необходимыми удобствами.

Вайра покраснела и опустила глаза.

—  Мы не можем… не можем себе этого позволить, — пробормотала она.

—  Я знаю. Вот почему я намерен, если вы согласитесь сделать это для меня, предложить вам тысячу фунтов в оплату за ваши услуги.

—  Так… так много! — воскликнула Вайра.

—  Не так уж и много, принимая в расчет, что мы получаем взамен, — отвечал сэр Эдвард. — Но я думаю, вы смогли бы таким образом помочь вашей матери восстановить ее здоровье.

—  Она смогла бы поехать в Швейцарию, — шепотом, словно про себя, проговорила Вайра. — Доктор говорил мне. Но мы знали, что это… это невозможно.

—  Да, она смогла бы поехать в Швейцарию, — подтвердил сэр Эдвард.

Вайра глубоко вздохнула и сказала:

—  Но я не думаю, что она согласится. Я не думаю, что она позволила бы мне, даже если бы я была готова на такое пойти.

—  А следует ли говорить ей об этом? — спросил сэр Эдвард.

Вайра не могла не признаться себе, как взволновало ее предложение сэра Эдварда. Мама могла бы поехать на лечение в Швейцарию! Один месяц, проведенный там, мог бы сыграть важную роль. Ведь доктор так и говорил Вайре.

Может быть, маме и вправду не нужно знать, как она туда попадет. Вайра могла бы придумать историю про какой-нибудь благотворительный фонд, выразивший готовность ей помочь. Мама была настолько нездорова, что, скорее всего, не стала бы задавать много вопросов.

Тысяча фунтов! Ведь это целое состояние!

—  Вы, возможно, догадались, — негромко продолжал сэр Эдвард, — что я некогда любил вашу мать. Она отказалась стать моей женой, так как была влюблена в вашего отца. Но я никогда ее не забывал — никогда!

Он говорил очень тихо, как будто не желая, чтобы сын слышал его.

Йен Блейквелл сосредоточенно что-то чертил на лежащем перед ним листке. Отбросив вдруг карандаш раздраженным, почти гневным жестом, он поднял голову и встретился глазами с Вайрой.

Что-то неприятное, враждебное промелькнуло в его взгляде. Эта враждебность была настолько сильна, что на какое-то мгновение Вайра почти физически ощутила ее.

«Он бросает мне вызов», — подумала она и в этот же момент осознала, что приняла решение.

Она решительно повернулась к сэру Эдварду.

—  Благодарю вас, — сказала она сдержанно, — я принимаю ваше предложение и поеду во Францию с вашим сыном.

Вайра оглядела свою квартиру, в которой прожила шесть лет и которая теперь была такой опустевшей.

Ее мать этим утром улетела в Швейцарию. В аэропорту Вайра следила взглядом за исчезающим в небе самолетом со слезами на глазах. Это были слезы радости от сознания того, что она смогла дать матери то, что доктор назвал «вполне реальным шансом выздоровления».

Именно доктор решил, что все должно быть устроено как можно быстрее. Он позвонил в клинику в Лозанне, позаботился о паспорте и авиабилете для миссис Милфилд и обеспечил машину «Скорой помощи», чтобы доставить ее в аэропорт.

Никогда еще Вайра не радовалась чему-либо так, как этой неожиданной возможности организовать для матери эту поездку, комфортные условия перелета и позаботиться о том, чтобы ей было предоставлено все необходимое.

Только вернувшись домой, она подумала о себе, вспомнив, что за все было заплачено ее предстоящей поездкой во Францию с Йеном Блейквеллом.

Сердце у нее сильно забилось, когда она вспомнила, что сэр Эдвард назначил ей встречу в три часа.

И у нее было еще одно дело — пристроить Пушка до возвращения матери у Теда Хаггинса.

Она знала, как обрадуется этому хрупкий болезненный мальчик. Но и для нее это было идеальным решением проблемы с Пушком, пока она будет во Франции.

—  Пошли, Пушок, — сказала она пуделю, склонившему в сторону свою забавную беленькую мордочку и внимательно наблюдавшему за ней.

Пересекая Кенсингтон-Хай-стрит, Вайра вспомнила о французе, с которым познакомилась благодаря Пушку в начале недели.

«Неужели это было всего четыре дня назад», — подумала Вайра. Это казалось невероятным. Столько всего случилось с того дня, словно прошла целая вечность с того момента, как она последний раз шла в парк этой дорогой.

—  А сейчас отправляйтесь домой. Займитесь делами вашей мамы — отправьте ее в Швейцарию, а когда все будет улажено, зайдите ко мне, я думаю, в четверг во второй половине дня, — сказал ей тогда сэр Эдвард.

—  А в конторе мне… мне им сказать… что-нибудь? — запинаясь, проговорила Вайра, представляя неодобрительную мину на лице мисс Крэнкшафт и любопытство девушек.

—  Ничего, — отрезал сэр Эдвард. — Нам не нужны досужие разговоры и сплетни.

Вайра настолько погрузилась в свои мысли, что только лай собаки и дерганье поводка напомнили ей, что она уже оказалась в той части парка, где обычно спускала Пушка с поводка. Она нагнулась, чтобы отстегнуть ремешок ошейника, когда рядом раздался чей-то голос.

—  Наконец-то я увидел вас снова!

Вайра подняла голову и, нисколько не удивившись, — что было ей несвойственно, — увидела стоявшего перед ней того самого француза — Пьера де Шалайе.

—  Здравствуйте! — проговорила Вайра. Странное дело, но она действительно не удивилась этой встрече. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она непременно увидит его здесь.

—  Где же вы были? Я приходил сюда каждое утро, я приходил и днем. Я уже начал думать, что вы мне только привиделись, что на самом деле вы никогда не существовали, — с неожиданной горячностью проговорил он.

—  Я была занята, — отвечала Вайра, опуская глаза под его пристальным взглядом, и почувствовала, что щеки ее розовеют.

—  Но как вы могли быть так жестоки? Разве вы не поняли тогда, что я захочу увидеть вас снова?

—  Откуда мне было знать? — возразила Вайра. — Мы всего лишь посторонние люди, случайно встретившиеся в парке.

—  Вы действительно верите, что это была случайность? — спросил он растерянно. — Вы не думаете, что нам было суждено судьбой встретиться на этом самом месте?

Вайра чувствовала, как ее гипнотизирует неодолимое обаяние его голоса. С большим усилием она заставила себя ответить небрежно:

—  Какой вздор вы говорите! И вообще нам не следовало бы разговаривать. Вы отлично знаете, что всех благовоспитанных девушек предостерегают от бесед и знакомств с посторонними мужчинами.

—  Я знаю! Я знаю! — воскликнул он. — Но ведь я больше не незнакомец. Я — Пьер. Помните такого? Пьер, который думал о вас, искал вас, ждал встречи с вами все четыре дня. Давайте присядем на минутку! — взмолился он.

Вайра взглянула на часы.

—  Только на пару минут. У меня деловое свидание в три часа.

—  Где?

—  В конторе, где я работаю. Это возле Парк-Лейн. Здесь недалеко.

—  А после вашего делового свидания? — спросил Пьер. — Где я могу вас увидеть? Может быть, вы поужинаете со мной сегодня?

—  Боюсь, что не смогу.

—  А почему нет? — спросил он. — Я так вам несимпатичен?

—  Нет, нет! — Вайру смутил такой откровенный вопрос. — Быть может, глупо с моей стороны признаваться в этом, но я никогда не встречала мужчину, похожего на вас. По правде говоря, я никогда ни с кем и не ужинала наедине.

—  Как это возможно? C’est impossible! — Пьер искренне изумился. — Разве вы в монастыре живете? Или все мужчины в Англии слепы?

—  Честно говоря, я не привыкла к самостоятельности. Моя мать давно болеет, у нас мало знакомых в Лондоне, поэтому мы всегда ужинаем дома.

—  А где вы живете?

Вайра решила не отвечать на этот вопрос. Свойственная ей нерешительность, а возможно, и осторожность не позволяла ей увлечься обаянием и энтузиазмом француза.

—  Недалеко отсюда, — сказала она. — А теперь мне действительно пора.

—  Я вас провожу, — предложил он.

—  Только до Стэнхоп-гейт, — предупредила его Вайра.

Она сознавала, что было бы неблагоразумно допустить, чтобы сэр Эдвард или Йен Блейквелл увидели ее у дверей конторы с привлекательным молодым человеком.

—  Хорошо, пусть до Стэнхоп-гейт, — согласился Пьер. — Если только вы пообещаете поужинать со мной сегодня.

—  Хорошо. Я поужинаю с вами.

—  Могу я заехать за вами?

Она покачала головой:

—  Нет. Давайте лучше встретимся прямо в ресторане. Куда вы собирались меня пригласить?

—  Я думаю, в какое-нибудь маленькое уютное местечко, где мы могли бы побеседовать. Мне многое хочется сказать вам. Я желаю услышать многое и от вас. — С минуту он подумал. — Знаю! На Джермин-стрит только что открылся забавный французский ресторанчик — «Серая кошка». Давайте встретимся там в восемь часов.

—  Хорошо, — отвечала Вайра, чувствуя, что она втягивается в какое-то рискованное предприятие, и желая пойти с французом в эту «Серую кошку», и одновременно опасаясь чего-то.

—  Вы придете? — настойчиво спрашивал молодой человек. — Обещайте мне, что вы не исчезнете снова.

—  Обещаю, — заверила его Вайра.

—  Если бы вы только знали, что я пережил за последние несколько дней! Как-нибудь потом я, может быть, смогу вам рассказать.

—  Не понимаю, что могло вас так взволновать.

Вайра не кокетничала с ним, она просто держалась с ним по-дружески. Пьер вдруг остановился и взял обе ее руки в свои.

—  Послушайте, Вайра, — сказал он. — Я верю в судьбу. Всю жизнь за всем, что со мной случалось, я видел определенный план, своего рода предначертание. Когда, споткнувшись, я увидел перед собой ваше лицо, я почувствовал, что произошло нечто очень значительное. Знаете ли вы, насколько вы обворожительны?

Вайра покраснела и попыталась отнять у него свои руки, но он не отпускал.

—  Нет, выслушайте меня! Я раньше и не знал, что у кого-то могут быть глаза цвета весенних фиалок, глаза, чарующие, завораживающие и в то же время робкие, словно выглядывающие из-под листьев цветочки при первом пробуждении весны.

Если бы такое сказал англичанин, Вайра сочла бы это нелепостью. Но произнесенные Пьером с его обворожительным французским акцентом взволнованные слова зачаровывали ее, как магическое заклинание.

—  Такая юная, такая чистая, такая прелестная! — добавил он совсем тихо.

Глаза его на мгновение задержались на губах Вайры, и она почувствовала, будто он коснулся их губами.

Оторвав взгляд от лица Пьера усилием воли, Вайра поспешила прочь, потянув за собой Пушка. Щеки ее горели, и она даже не оглянулась на его оклик:

—  В восемь часов, в «Серой кошке»! Не забудьте, Вайра! Прошу вас, приходите!

«Я с ума сошла, — в панике думала Вайра. — Слушать подобные слова — безумие. И еще большее безумие идти с незнакомым человеком куда-то. И почему все это случилось со мной вот так сразу? И все так захватывающе и так тревожно!»

Поток движения остановился по мановению руки полисмена, и Вайра торопливо пересекла Парк-Лейн. Трех еще не было, у пунктуальной Вайры еще оставалось время отвести Пушка к Теду. Она поспешила в цокольный этаж.

Маленький мальчик, медленно поправлявшийся после травмы позвоночника, был в восторге, заполучив Пушка. Оставив их вместе, Вайра поднялась наверх и направилась в кабинет сэра Эдварда.

Она постучала в дверь. В ответ услышала краткое:

—  Войдите.

Оказавшись в комнате, она увидела, что за большим столом напротив двери никого не было. Сэра Эдварда не было на месте, но за другим столом, спиной к окну, сидел Йен Блейквелл.

—  Добрый день! — сказал он холодно.

—  Добрый день! — отозвалась Вайра. — Вы… вы меня ожидали?

—  Да, разумеется. Присядьте, пожалуйста. Мой отец, к сожалению, не может присутствовать сегодня. Он передает вам свои инструкции через меня.

Вайра села. Как будто тоже чувствуя какую-то неловкость, Йен Блейквелл довольно неуклюже опустился в кресло и, взяв со стола слоновой кости нож для разрезания бумаги, стал вертеть его в руках.

—  Многое предстоит сделать, — начал он, — и, к сожалению, на это очень мало времени, так как отец хочет, чтобы мы вылетели во Францию завтра. Авиабилеты уже зарезервированы.

Последовала пауза. Вайра ждала, полагая, что он продолжит. Через несколько секунд он сказал с усилием:

—  Я… я заеду за вами в четверть второго, если вам это удобно.

—  О да, вполне, — отвечала Вайра.

Последовала еще одна пауза. Йен Блейквелл продолжал вертеть в руках нож. Вайра почувствовала, что настала ее очередь заговорить.

—  Что же, если это все, мистер Блейквелл… — начала она.

—  Подождите минутку, — остановил он ее. — Отец поручил мне обсудить с вами кое-что. Понимаете, он подумал, что у вас может не быть туалетов, необходимых для такой поездки, и поэтому он кое-что предпринял.

—  Что же именно?

—  Ну вам же необходимы туалеты, соответствующие статусу моей будущей жены.

—  Но я не думаю… — начала было Вайра, но, взглянув на молодого Блейквелла, остановилась. — Я не думаю, — начала она снова и на этот раз закончила свою мысль: — я не думаю, что мне необходимы туалеты. Я хочу сказать, что сама могу купить все необходимое на те деньги, которые ваш отец мне передал.

—  Он этого не желает, — отвечал Йен Блейквелл. — Он уже договорился в магазине, где вам подберут все, что нужно.

Вайра сидела неподвижно. Такого она не предвидела. В суете и заботах, связанных с отъездом матери в Швейцарию, она и не подумала о своем гардеробе.

Сейчас, вспомнив свой поношенный жакет и юбку, простое дешевое платье, которое она надевала по воскресеньям и в парадных случаях, она поняла, как она была легкомысленна.

Конечно, в таком виде во Францию ехать нельзя. Там определенно решат, что молодой Блейквелл, с его внушительным состоянием, вступает в неравный брак с девушкой из бедной семьи.

—  Ваш отец совершенно прав, — сказала Вайра поспешно. — Я на самом деле не подумала, насколько не соответствует ситуации мой гардероб. Но я все же считаю, что мне следует воспользоваться деньгами, полученными от вашего отца.

—  В этом нет никакой необходимости, — возразил Йен Блейквелл. — Отец готов оплатить ваши покупки, как часть расходов на поездку. Тратить на это ваши деньги сейчас было бы так же неразумно, как вам платить за свой авиабилет.

Он говорил почти резко, и Вайра снова заметила неприязненное и надменное выражение его лица, как будто он презирал ее. В ней невольно вспыхнула обида.

У него не было никаких оснований для такой агрессивности. Да и для дела такое его отношение могло стать большой помехой.

—  Очень хорошо, — сказала Вайра холодно. — Я, конечно же, приму все предложения вашего отца. Поблагодарите его от меня, пожалуйста.

—  Непременно. А теперь я отвезу вас в магазин. Его владелец — друг моего отца.

Он встал. Вайра осталась сидеть.

—  Послушайте, мистер Блейквелл, — сказала она. — Если эта идея с поездкой вам так неприятна, почему бы вам не отказаться от нее? Я не вижу смысла в этой затее, если мы сразу обрекаем ее на провал.

—  А вы думаете, что этим все и кончится? — спросил он.

—  Все несомненно сочтут странным, что мы помолвлены, если вы будете смотреть на меня так свирепо, как сейчас, — отважно заявила Вайра.

Проговорив эти слова, она почувствовала, как сердце у нее сильно забилось от неожиданного проявления своей собственной храбрости. Еще неделю назад ей бы и в голову не пришло говорить так с кем-либо — не то что с Йеном Блейквеллом. Но он сам ее спровоцировал.

—  Простите меня, — проговорил Йен. — Я, вероятно, действительно веду себя грубо. Но, откровенно говоря, мне, как вам известно, ненавистна эта идея.

—  И все же мне понятна точка зрения вашего отца. Если вы не хотите жениться на мадемуазель Дюфло и испытываете неловкость при мысли честно в этом признаться, этот способ представляется мне очень разумным, хотя и несколько эксцентричным выходом из положения.

—  Тогда я, стало быть, не прав, — сказал он. — Для меня… Впрочем, нет смысла об этом говорить. Все это мы обсуждали с отцом не раз. Ладно, мы постараемся сделать все, что от нас зависит.

Йен направился к двери, Вайра последовала за ним. Они вышли вместе и направились к ожидавшему у подъезда «Бентли».

—  У нас мало времени, — сказал Блейквелл. — До половины третьего завтрашнего дня многое предстоит сделать.

В машине они молчали. Наконец автомобиль остановился у большого дома с красным навесом над витринами, где красовалось имя, заставившее Вайру широко раскрыть глаза.

—  Нам сюда? — спросила она.

—  Да. Вам знакомо это имя?

—  Я его слышала, — отвечала Вайра. — Кто ж не слышал о Мартине Майлсе? Но ваш отец действительно хочет, чтобы я делала покупки здесь?

—  Да, он уже все устроил.

Они вышли из машины и вошли в открытые двери подъезда.

Покрытая светло-серым ковром лестница вела на второй этаж. Помещение было украшено колоннами из игравшего всеми цветами радуги стекла. Сверкали хрустальные люстры.

Охваченная благоговейным трепетом, Вайра не могла выговорить ни слова. Когда они вошли в огромный, ярко освещенный зал, навстречу им поспешила женщина в розовато-лиловом костюме с явно выкрашенными в этот же тон волосами.

—  Здравствуйте, мистер Блейквелл. Мы вас ждем. Мистер Майлс просит вас пройти прямо к нему.

Блейквелл кивнул и направился к кабинету Майлса. Вайра поспешила за ним.

Самый известный модельер женской одежды в Британии поднялся из-за стола, заваленного эскизами, и протянул руку Йену.

Он был совсем еще молодой человек, худощавый и бледный, с небрежно причесанными светлыми волосами, в очках в роговой оправе.

—  Йен, дорогой, — воскликнул он, — рад тебя видеть! Твой отец весь день доставал меня по телефону, и я совершенно перестал понимать, что от меня хотят.

—  Как поживаешь, Мартин? — сказал Йен и добавил коротко: — Это мисс Милфилд.

По глазам мистера Майлса Вайра поняла, что наружность его была обманчива. Взгляд его был внимательным и цепким. Она почувствовала, что всю ее беспощадно обнажили и подвергли тщательному изучению.

Вдруг, совершенно неожиданно, Майлс улыбнулся.

—  Все, чего хочет твой отец, вполне возможно, — обратился он к Йену. А потом, повернувшись к Вайре, спросил: — Но где вы, мисс Милфилд, приобрели эти чудовищные жакет и юбку?

Этот вопрос был настолько неожиданным, что Вайра покраснела и проговорила, заикаясь: