— Потому что крысы… такие… недопонятые…

— Я… я не знал, — лепечет Артур.

Дилан тычет в меня пальцем и почти воет:

— Крыса!

Я встаю и беру Артура за руки.

— Спасибо за песню. — Я улыбаюсь, и Артур тоже наконец-то смеется. — Думаю, моя очередь выбирать.

— Ты будешь петь?

— Мы все будем.

Мы просматриваем репертуар. Джон Ледженд. Элтон Джон. «Аэросмит». Yeah Yeah Yeahs. The Proclaimers. Destiny’s Child. Ники Минаж. Мне страшно хочется спеть «You’ll Be in My Heart» Фила Коллинза — она из саундтрека к «Тарзану», по которому я фанател в детстве, — но, возможно, петь во время двойного свидания, что мы всегда будем в сердце друг у друга, не слишком разумно.

В итоге мы останавливаемся на «Umbrella» Рианны, в которой точно не говорится о крысах, и я даже перебарываю свою нервозность и делю микрофон с Артуром. И хотя наши голоса так и не сливаются в один, мне нравится, как они звучат вместе.

Как у двух человек, которые хотят, чтобы у них получилось.

Глава девятнадцатая

АРТУР

20 июля, пятница

— Артур, было так приятно познакомиться, — говорит Саманта, глядя мне прямо в глаза и положив руки на плечи. Могу поклясться: однажды эта девчонка станет мотивационным оратором, или тренером личностного роста, или маленькой белой Опрой.

Дилан выскакивает сбоку, как чертик из табакерки, и приобнимает нас обоих за талию.

— Боже, я люблю этого парня, — говорит он, крепче сжимая меня в подтверждение своих слов. — Сьюзикл, ты улетный. Слышишь?

— Слышу.

— Класс. — Дилан так и сияет. — Повеселитесь сегодня, мальчики. Но не делайте ничего, что Джек и Роза не позволили бы себе в винтажном автомобиле. — Он украдкой косится на Саманту. — Это из…

— Да-да, мы знаем, — перебивает его Бен.

— Ну ладно. Тогда мы пошли.

Дилан оставляет роль кетчупа в Артур-Сэмвиче — но только чтобы сграбастать Бена в душевные медвежьи объятия. Я вижу, как Дилан что-то шепчет ему на ухо; в ответ Бен бормочет «да иди ты» и шлепает его по руке. Наблюдать за ними… странно. Не представляю, чтобы мы так вели себя с Итаном. Часть меня хочет расспросить Бена о его отношениях с Диланом, но…

Нет. Ни за что. Я не сверну снова на эту дорожку. Ревность к Хадсону уже чуть не привела нас к катастрофе, и что-то мне подсказывает, что Дилан — еще более закрытая тема.

Как бы там ни было, они с Самантой наконец уходят, и мы остаемся одни на углу Тридцать пятой улицы. Бен выглядит таким же смущенным, каким я себя ощущаю. Забавно: я-то думал, что после признания во взаимной симпатии свидания должны разыгрываться как по нотам. Ага, сейчас. Добро пожаловать в дивный новый мир неловких ситуаций. Например, сколько дней должно проходить между встречами? Как понять, рассматривает ли он тебя на роль бойфренда? Или вот как сейчас — нужно уже попрощаться и пойти к метро или…

— Гм. Хочешь немного прогуляться? — спрашиваю я, пытаясь унять нервную дрожь в груди.

— Конечно.

Бен касается моей руки — скорее костяшками, чем кончиками пальцев, — и все органы чувств на мгновение отключаются. Мы направляемся вниз по улице.

— Значит, ты любишь петь, — говорит Бен.

— Вроде того.

— Готов спорить, ты еще и участвуешь во всех школьных мюзиклах.

— Вообще-то нет. Хотя одно время пел в хоре. — Я невольно улыбаюсь. — Как-то раз мы с Итаном написали мюзикл и подговорили Джесси в нем участвовать. Нам было по двенадцать.

— Вы написали мюзикл в двенадцать лет?!

— Угу, и это был худший мюзикл на свете.

Бен негромко смеется.

— Это было летом. Мы скучали. Глупо, конечно.

— А по-моему, круто, — возражает Бен. — Про что он был?

— Ты правда хочешь знать?

— Конечно.

Тротуар заканчивается, но Бен даже не притормаживает, прежде чем шагнуть на забитый пробкой перекресток, в мешанину байков и такси. Я следую за ним и тут же морщусь, когда мне принимаются сигналить.

Я ускоряю шаг, догоняя Бена.

— Ну, главными героями были два рыцаря по имени Борегард и Бельведер.

Он ухмыляется.

— Ты был Борегардом или Бельведером?

— Борегардом. Самым умным. Бельведер был самым сильным. Итан тогда перерос меня на шесть сантиметров и очень гордился.

— А Джесси была принцессой?

— Нет, драконом. По имени Печенька. Длинная история. — У меня снова возникает неуютное чувство, что я чересчур много говорю. — Может, присядем где-нибудь?

— Давай.

Неожиданно мы оказываемся у «Мэйсиз» [Macy’s — одна из крупнейших и старейших сетей розничной торговли в США. Универмаг Macy’s на 34-й улице считается одной из самых притягательных для туристов достопримечательностей Нью-Йорка наряду со статуей Свободы и зданием Эмпайр-стейт-билдинг.], и я на секунду задыхаюсь — потому что это тот самый «Мэйси» с телеэкранов: огромный, красно-белый, видевший десятки парадов на День благодарения. Ощущения такие, будто я повстречал знаменитость.

Мы садимся за маленький круглый столик у входа. Бен достает телефон, улыбается, закатывает глаза и прячет его обратно в карман, так и не ответив.

— Дилан?

— Ага.

— Он мне правда понравился. И Саманта. У тебя крутые друзья.

— Это точно. Ты им тоже понравился. Типа… очень.

Я молча киваю — потому что, если открою рот, меня разорвет от миллиона бурлящих внутри вопросов. Например: что именно им во мне понравилось, и не мог бы ты уточнить этот момент в подробностях, и это был тест или как, и сдал ли я его? И нравлюсь ли я тебе тоже — типа очень или хоть как-нибудь?

— Расскажи еще про Итана и Джесси. — Бен подается вперед и облокачивается о столик. — Кажется, они клевые.

— Они… — Я запинаюсь. — Ну, мы выросли на одной улице. И с детства были бандой мелких ботаников.

Я достаю телефон.

— Ладно. Думаю, ты заслужил пару эксклюзивных фото, не предназначенных для широкой общественности.

— Какая честь. — Бен пододвигает ко мне стул, и реальность словно выкручивают на тысячу процентов. Я разом ощущаю всё: стук собственного сердца, звук дыхания, даже зуд в локте.

Я быстро пролистываю альбомы.

— Окей, это мы с Джесси, а это моя машина.

Бен секунду молчит.

— Джесси симпатичная.

И он прав — хотя я в жизни об этом не задумывался. Джесси и Джесси. Миниатюрная и пухленькая, с губами, от рождения сложенными бантиком. Мама Джесси — иорданка, и довольно светлая, а вот папа — чернокожий, так что получилось у них нечто среднее. На фотографии Джесси улыбается, а у меня солнечные очки на носу и ядерный взрыв на голове. В десятом классе я совсем забил на шевелюру. Стыд и позор.

Разумеется, на первой же фотографии Итана, которую я нахожу, он без рубашки: опирается о бортик бассейна, ниже пояса скрытый водой. Мокрые волосы кажутся угольно-черными, глаза широко распахнуты, а рот округлен буквой О. Вообще, у него часто такое лицо на снимках.

— Не особо похож на мелкого ботаника, — с сомнением говорит Бен.

Я фыркаю.

— Видел бы ты его в детстве! Теперь-то в нашей банде под это определение подхожу только я.

— Оно видно. — Бен улыбается и нашаривает мою руку под столом. — Но это не плохо. Мне нравятся мелкие ботаники.

— Правда?

Он переплетает свои пальцы с моими и пожимает плечами. И я умираю. Не знаю, как еще объяснить. Я сижу на Геральд-гребаной-сквер, держу за руку самого клевого парня, какого только встречал в жизни, и натурально умираю на месте. Если бы вампир покусал зомби, он и то не был бы так мертв. Язык отсох. Мозг отказал. Я просто…

Так, Артур, возьми себя в руки.

— Ну вот, это Итан. Все еще ботаник, но уже не очень мелкий. Подростком он был реально ничего.

— Это видно. — Бен смеется. — А вы с ним когда-нибудь…

— Нет, — отвечаю я быстро. — Нет-нет-нет-нет-нет. Он натурал. И ни с кем не встречается. В смысле никто из нас никогда ни с кем не встречался. Знаешь, мы как трое кузенов, поклявшихся хранить целибат.

— В противоположность кузенам, которые устраивают групповые оргии?

От улыбки Бена все у меня внутри переворачивается. Серьезно, в желудке будто поселилась крошечная олимпийская сборная по гимнастике и прямо сейчас разминается перед выходом на ковер.

— Не могу понять, нравлюсь я тебе или нет, — выпаливаю я внезапно для себя самого.

Бен смеется.

— Что?

— Не знаю. — Я тоже смеюсь, но сердце бухает, как кузнечный молот. — Просто… в караоке… ты казался таким замкнутым. Будто не хотел там быть.

— Ну, караоке — не совсем мое.

— Да, но я не могу перестать думать, что если бы действительно тебе нравился, оно стало бы твоим. Я не именно про караоке, черт с ним. Просто мне, например, что угодно понравилось бы — если с тобой. Даже чокнутая видеоигра с кровью и кишками, где головы нельзя повернуть, чтобы зомби не оттяпал от тебя кусок.

— Ну, это в природе зомби, — замечает Бен.

— Я знаю.

— Но я понял, о чем ты. — Он хмурится. — Просто из меня хреновый партнер для свиданий.

— Неправда!

Он тянет меня за руку.

— Давай пройдемся. Не могу больше сидеть.

— Почему?

— Потому что твоя откровенность провоцирует меня на откровенность, а я не могу говорить честно, пока сижу тут и смотрю тебе в глаза.

— Ох. — Желудок снова завязывается узлом. — Мне начинать нервничать?

— Нервничать?

— Ну, прямо сейчас у меня ощущение, будто ты собираешься дать мне отставку. Не то чтобы мы встречались, конечно… Ой. Прости. Я… — Я делаю глубокий вдох. — Господи, и почему я в этих делах такой баклан?