Глава двадцать третья

АРТУР

23 июля, понедельник

— Стоило мне отойти на пять минут, — говорит Намрата, — и ты уже залез на чертово кресло.

— У меня сенсомоторный перерыв. — Я прижимаю кулак к груди. — Ах, Бенни мо-о-ой, в поход сыграли го-о-орны… [Oh Danny boy, the pipes, the pipes are calling («Ах, мальчик мой, в поход сыграли горны») — первая строка известной баллады «Danny Boy», написанной в 1910 году английским юристом Фредериком Везерли.]

Джульетта поднимает взгляд от ноутбука.

— Скажи спасибо, что он перестал петь «Тело Бена прекрасно» [Your Body Is a Wonderland («Твое тело прекрасно») — песня американского рок-музыканта Джона Мэйера, в 2003 году получившая премию «Грэмми» в категории «Лучшее мужское вокальное поп-исполнение».].

— Ладно, — говорит Намрата. — У меня большие новости. Угадайте, кто бросил универ и съезжает к родителям?

У меня падает челюсть.

— Ты?

Намрата фыркает.

— Нет, дурачок. Соседи Дэвида.

— Фанаты динопорно?

— У них взлетел краудфандинг, так что они берут годовой академ для работы над «Страстью юрского периода». — Намрата пожимает плечами. — Представляете, 714 человек действительно готовы платить за этот ошеломительный контент.

— Ну, удачи им. — Я плюхаюсь обратно в кресло и подкатываю к столу. — Давайте это отпразднуем!

— Отпразднуем торжество динозавротики? — уточняет Джульетта.

— У меня хорошее настроение, окей?

— Мы заметили, — говорит Намрата.

— И хотите знать почему?

— Мы знаем почему. Начинается на Б и рифмуется с «тлен». Кстати о тлене: когда ты уже займешься документами Шумейкера?

— Десять очков Когтеврану! — объявляю я, осмотрительно пропустив мимо ушей вторую часть фразы. — Но который Бен? Аффлек? Стиллер? Карсон? Нет, БЕНДЖАМИН ХЬЮГО АЛЕХО. Мой… бойфренд. — Я выбиваю на столе короткую барабанную дробь. — А, и еще я забыл Бена Платта.

— Впечатляющая речь, — хмыкает Намрата.

Джульетта секунду смотрит на меня, подперев ладонью подбородок.

— Безумие какое-то, — говорит она. — Не верится, что ты в самом деле это провернул. То есть повесил объявление, нашел того парня и теперь с ним встречаешься.

— Причем официально! Очень-очень официально.

— Даже с родителями познакомился, — кивает Намрата. — Сколько там прошло, две недели?

— Ага. — Я сияю.

— И что дальше?

И вот это настоящее безумие, потому что честный ответ — «Не знаю». Я не знаю, что будет дальше, потому что Бродвей убеждает меня в одном, а «Реддит» — в другом, и ничей опыт не согласуется с тем, как я себя чувствую сейчас.

Никто не предупреждал, что так будет. То есть да, я ожидал головокружения и бабочек в животе, но не думал, что влюбленность принесет такое ощущение цельности. Будто все кусочки мира наконец-то встали на свои места. Хотя я не строю иллюзий. Даже я понимаю, что две недели — это ни о чем; так почему десяток встреч с Беном умудрился перевернуть всю мою жизнь?

Меня пугает, насколько легко я могу вообразить наше совместное будущее. Пугает, как что-нибудь новое напоминает о нем буквально каждую минуту. По сути, мне напоминает о нем весь Нью-Йорк.

И это самое ужасное. Потому что, насколько мне известно, Бен и есть Нью-Йорк.

24 июля, вторник

Привет-привет, есть кто живой?

Я помню, что нам нужно обсудить Сложную Тему!

Ну Джееееесс, ну Ииииитан

ДЖЕССИКА НУР ФРАНКЛИН ИТАН ЙОН ДЖЕРСОН ГДЕ ВЫЫЫЫ

Я тут один в чате? *хмурый смайлик хмурый смайлик хмурый смайлик*

Вы опять в Таргете, что ли?

Почему в Таргете худший сигнал на свете

ХВАТИТ УЖЕ ТОРЧАТЬ В СЕКЦИИ «ВСЁ ЗА ДОЛЛАР» ОТВЕТЬТЕ МНЕ КТО-НИБУДЬ

25 июля, среда

К среде я превращаюсь в комок оголенных нервов. Едва рабочий день заканчивается, я вылетаю из офиса и притормаживаю только на улице, рядом со швейцаром Морри. Сегодня Бен меня удивит. Не знаю, куда мы отправимся, но он нагнетал интригу всю неделю.

— Здорово, Доктор, — говорит Морри, блестя голубыми глазами. — Спешишь куда-то?

— Ага, у меня встреча.

С моим бойфрендом. Бойфрендом, бойфрендом, бойфрендом.

Морри сторонится, чтобы открыть дверь перед очередным посетителем, и я кошусь на телефон. Время — пятнадцать минут шестого, от Бена никаких сообщений. Я оглядываю улицу, напряженно изучая каждое лицо, но не вижу его даже вдалеке. Меня охватывает разочарование, но я проглатываю его и быстро набираю эсэмэс.

Прости, опаздываю! — приходит почти сразу. — Буду через 5 мин

Появляется Бен в полседьмого.

Я награждаю его многозначительным взглядом.

— Я уж думал, ты умер.

— Прости, потерял счет времени. — Он крепко меня обнимает. — Привет.

Опять это противоречие, взрывающее мне мозг. С одной стороны, Бен опоздал (в который раз!) и оскорбительно спокоен по этому поводу. С другой сторон, я бы не отказался, чтобы он обнимал меня до конца жизни.

Мы направляемся к метро.

— Так куда мы?

— В центр.

— Интересно.

Я обращаю внимание на наряд Бена — куда более официальный, чем обычно. Кажется, я впервые вижу его не в джинсах.

Он проверяет время на телефоне.

— Мы торопимся? — спрашиваю я. — Можем взять такси.

— Все нормально.

— Я заплачу, — начинаю я, но осекаюсь, увидев выражение его лица. — Или нет. Думаю, на метро по-любому выйдет быстрее.

Но на метро выходит не быстрее.

От Центрального вокзала до Таймс-сквер всего одна станция, но поезд никак не двинется с места. Он даже двери не может закрыть. После секундного колебания я поворачиваюсь к Бену.

— А бывает, что поезда… просто забывают ехать?

Он барабанит пальцами по поручню. Губы сжаты в узкую полоску.

— Понятия не имею, что происходит.

— Может, надо кому-то сообщить?

— Кому?

— Не знаю. Транспортному управлению?

Это предложение вызывает у него улыбку.

— Вряд ли.

— Говорят, в одном вагоне кого-то вырвало, — охотно объясняет долговязый парень в очках. Бен снова косится на телефон.

— И что теперь? — спрашиваю я, но Бен меня, похоже, не слышит.

В отличие от долговязого.

— Ну, по правилам им нужно все отмыть и продезинфицировать. Сами понимаете, дело небыстрое. — Такое ощущение, что он рад этой новости. — Застряли мы тут с вами, ничего не скажешь.

— Лучше пройдемся, — предлагает Бен. Мы поднимаемся обратно. — Тут недалеко, минут в десять уложимся.

Но десять минут превращаются в пятнадцать — хотя Бен шагает так быстро, что мне приходится догонять его чуть не вприпрыжку. Мы сворачиваем на Бродвей, потом на Пятьдесят Шестую улицу. Я уже собираюсь спросить, куда мы все-таки идем, когда наконец замечаю ее, переливающуюся черным и золотым.

— Бен. — Я на мгновение теряю дар речи. — Ты же не…

Он выдыхает и наконец улыбается.

— Ну, раз уж Лин-Мануэль Миранда разыгрывает дополнительные билеты среди…

— Учащихся государственных школ Нью-Йорка. Знаю. Знаю.

Срань господня. Неужели это происходит со мной? Происходит на самом деле?

— Ты выиграл? — У меня надламывается голос.

— Ну, я подал заявку. — Бен пожимает плечами. — Результаты пока не знаю. Подумал, что, даже если мы не выиграем, все равно сможем погулять по Бродвею.

— Прости, что? — У меня округляются глаза.

Бен снова улыбается, но уже не так уверенно.

— Все нормально?

— Да, просто… Ты серьезно считаешь, что «прогулка по Бродвею», — эти три слова я беру пальцами в кавычки, — равноценная замена «Гамильтону»?

— Похоже, тут скрыто какое-то оскорбление, — отвечает Бен со смехом. Но я не смеюсь. — В любом случае, победителей уже должны были объявить. Давай спросим в кассе.

Я киваю, с трудом сдерживая слезы. Черт, а я ведь почти поверил. Всего на секунду — но этого хватило, чтобы ощутить настоящую боль утраты. Никто никогда не выигрывал в лотерею «Гамильтона». Я целую вечность записываюсь в нее каждый день — и да, может быть, в этой школьной разновидности шансы выше, но я точно не настолько удачлив. Мироздание не любит меня настолько.

Я все же следую за Беном в театр, к окошку с безупречно накрашенной блондинкой.

— Здравствуйте. Извините, — начинает Бен на октаву выше обычного, и я чувствую невольное умиление тем, как он стесняется при взрослых. — Гм. Я сегодня записывался в лотерею для учеников нью-йоркских школ, но не знаю, объявили вы уже результаты или нет, или их нужно проверить где-то в интернете… — Он неловко умолкает. — В общем, можете посмотреть? Мое имя Бен Алехо.

— Бенджамин Алехо? — немедленно откликается кассирша, сведя к переносице брови-стрелочки. — Ох, дорогуша, мы только что отдали твои билеты.

— Ч-что? — запинается он. — Я выиграл?

Я забываю, как дышать.

— Два билета в первый ряд, но их нужно было забрать до шести. Жаль, что ты не позвонил чуть раньше.

Бен лишь мотает головой.

— Мне очень жаль. Если хочешь, могу записать тебя в завтрашнюю лотерею.

— Да. Конечно. Спасибо. — Он почти шепчет.

И, только выйдя на улицу, дает волю чувствам.

— Это просто смешно! — Бен бросается вниз по улице, и мне снова приходится бежать, чтобы за ним поспеть. — Когда там начинается шоу? В восемь? Еще больше часа! Могли бы сами позвонить.

— Ты шутишь?

— В заявке был мой телефон.

Мне хочется закричать. Или что-нибудь ударить. Внутри бушует настоящее торнадо.

— Ты хоть понимаешь, сколько людей убили бы за эти билеты? — У меня срывается голос. — Билеты в первый ряд?

— Если бы они не раздавали их кому ни попадя…

— Они и не раздавали. Таковы правила. Мы опоздали.