Но это наконец что-то хорошее.

Я тебе верю, Бен.

Когда я вбегаю в зал ожидания, Саманта сидит в кресле, прислонившись затылком к стене.

— Саманта!

— Бен. — Она вскакивает и, хоть я этого и не заслуживаю, заключает меня в объятия.

Я оглядываюсь.

— Что случилось? Где его родители?

— Пошли за кофе.

— Какого хрена?! То есть Дилан тут уми…

— Он в порядке! В порядке. Ложная тревога. Просто паническая атака — правда, довольно паршивая. Мы узнали вот только что. Я хотела тебе написать, но… — Саманта делает глубокий вдох. — Мне нужна была минутка собраться. В жизни не забуду, как он перепугался, когда сердце начало частить…

Саманта принимается плакать, и я снова ее обнимаю. Мне прекрасно известно, о чем она говорит. Когда три года назад Дилана госпитализировали на ночь, я все локти себе сгрыз, что мне не разрешили остаться. Наутро прогулял школу и целый день тусил с ним в палате.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но хорошо, что ты оказалась рядом. — Я неловко отступаю на шаг. — Спасибо, что позвонила.

— Не бери в голову. Я знаю, что у Дилана определенная репутация, а ты просто обо мне беспокоился.

— Он тебя не заслуживает, — отвечаю я с улыбкой.

— Разумеется, нет, — усмехается Саманта. — Хотя на следующие две недели он со мной застрял по-любому.

— Прости за ту сцену. Я правда болею за вас обоих, но во вторник… почувствовал себя окончательно ненужным.

— Да ты шутишь. Дилан тобой одержим! Серьезно, он говорит о тебе столько же, сколько я о нем родителям. Если что, этого ему знать не нужно. Я все-таки пытаюсь сохранять остатки самообладания.

Когда вы общаетесь с Артуром, самообладание выглядит чем-то из области научной фантастики. Но ведь у нас и нет столько времени, сколько у Дилана с Самантой. Интересно, как развивались бы наши отношения, живи Артур в Нью-Йорке.

— Я уверен, что у вас получится, — твердо говорю я. — Если это что-нибудь значит.

— Значит. И много.

Родители Дилана возвращаются с кофе, и мы минуту беседуем, прежде чем они первыми заходят в палату. Пока мы с Самантой ждем своей очереди, я рассказываю ей про почти-поцелуй с Хадсоном. Немного странно, что она узнает такие вещи раньше Дилана, но я решаю на это забить. Почему девушка моего лучшего друга не может быть и моим лучшим другом тоже? Мы же в любом случае общаемся все вместе.

Родители Дилана возвращаются, чтобы заполнить какие-то бумаги, и мы с Самантой встаем одновременно.

— Ты первая, — говорю я.

— Пойдем вместе, — предлагает она.

Так мы и делаем. Заходим в приемный покой, отодвигаем белую занавеску вокруг кровати — и вау, что за зрелище.

— Возлюбленные мои! — томно восклицает Дилан — бледный, но подозрительно довольный. — Смерть пыталась соблазнить меня своими чертогами, но я отверг ее притязания. Хотя и узнал парочку спойлеров о загробной жизни.

Саманта качает головой и наклоняется, чтобы его обнять.

— У тебя была паническая атака.

Дилан оборачивается ко мне.

— Не верь Саманте, она пытается опорочить мое доброе имя.

— Я даже не пытаюсь тебя заткнуть.

— Я победил смерть! Меня нельзя затыкать.

Я наблюдаю, как преображается его лицо во время объятия: глаза закрыты, невыносимая диланистость куда-то испарилась. Ни капли обычного чванства — только облегчение, что он все еще жив и снова видит свою девушку.

Это так мило.

Жду не дождусь возможности его обстебать.

И чертовски радуюсь, что у меня будет такая возможность.

Саманта отстраняется, и я обнимаю своего лучшего друга.

— Спасибо, что не умер.

И я совершенно искренне. Пускай это и оказалась ложная тревога, я знаю, что для Дилана она ощущалась реальной. Он вечно впадает в панику, когда у него учащается сердцебиение. Но я не могу его винить. Даже напротив: уж лучше миллион ложных тревог, чем повод для одной настоящей.

— Я обязан был вернуться. В прошлую встречу мы наговорили друг другу омерзительных банальностей. Я просто не мог умереть в таком грехе дурновкусия.

— Никак не мог, — подтверждаю я.

— Кстати о грехах. — Дилан берет Саманту за руку. — Дорогая, я устал жить во лжи. Мое сердце навеки отдано Dream & Bean. Прости, но «Крутяцкий кофе» так и не сумел его потеснить. Я знаю, как важна для тебя благотворительность, но прошу позволения покупать кофе и в других местах.

Саманта вскидывает брови.

— Что? Да мне все равно. Покупай где хочешь.

— Правда?

— Абсолютно.

— Я же говорил, Ди, — вздыхаю я.

— Ты что, правда из-за этого переживал? — спрашивает Саманта.

— Ночей не спал.

Она качает головой и быстро целует его в лоб.

— Ну ты даешь.

Телефон коротко жужжит. Я бросаю взгляд на экран и улыбаюсь уголками губ, увидев имя Артура. Разумеется, это не укрывается от глаз Дилана.

— Так-так, что это сейчас была за улыбка? Нет, серьезно. Какого черта тут происходит?

— У тебя истерика, — говорю я. — Выпей свои успокоительные.

— Имей уважение к человеку, вернувшемуся с того света! Не для того я проделал весь этот путь до ада и обратно, чтобы от меня утаивали содержание каких-то эсэмэсок.

— Артур спрашивает, как у тебя дела.

— Вы помирились?

— Ну, мы не встречаемся. Но переписываемся.

— К черту переписку. Езжай к нему. Я бы потребовал поклясться моей жизнью, что теперь ты будешь с ним более откровенен, — но сегодняшний день показал, что в этом плане я ненадежен.

Саманта отступает на шаг.

— Не удивляйся, если сюда сейчас залетит шаровая молния и тебя испепелит.

— Да я молнии ем на завтрак.

— Ладно, — говорю я. — Раз ты жив и относительно здоров, думаю, я могу поехать к Артуру. Ты, конечно, восстал из мертвых, но у него сегодня день рождения.

— Безусловно, это не может сравниться с моим воскрешением, но благословляю тебя.

Я хлопаю в ладони.

— Отлично. Саманта, расскажи ему про Хадсона, если захочешь. И проследи, чтобы он не вздумал опять отдать концы.

Саманта возвращается к постели Дилана и берет его за руку.

— Отправляйся к своему мальчику спокойно. Будущий муж сегодня не умрет.

— Как ты меня назвала?.. — спрашивает Дилан с широченной улыбкой — будто ребенок, получивший пони на Рождество.

— Наверное, мне лучше свалить, пока ты не выпрыгнул из больничной рубашки, — говорю я, быстро обнимаю Дилана и Саманту и наконец откланиваюсь.

В коридоре я притормаживаю, чтобы ответить Артуру.

Все в порядке. Дилан такой Дилан. Я делаю глубокий вдох. Мы можем где-нибудь встретиться?

Телефон жужжит почти сразу.

Да, в фойе через десять секунд. Не опаздывай.

Какого черта.

Я поднимаю взгляд.

И он действительно там.

Для Артура все только начинается: он приехал в Нью-Йорк на летнюю стажировку и мечтает попасть на все свои любимые бродвейские шоу.

У Бена каникулы не задались: он недавно пережил расставание и, вместо того чтобы писать свою книгу, вынужден ходить на дополнительные занятия.

Однако мимолетная встреча в почтовом отделении переворачивает их жизни с ног на голову. Что, если они никогда не найдут друг друга в огромном мегаполисе? А что, если найдут… но все пойдет не так, как в великих мюзиклах о любви?