— Охотно верю. Вот только у меня все встало, пока я на вас смотрела.
— Лиа!
— Просто делюсь наблюдением.
Она неразборчиво бурчит и прячет лицо в ладонях, но я замечаю улыбку.
— Привет. — Кто-то легонько бьет меня по пятке. Обернувшись, я вижу Брэма. — Мы хотим съездить куда-нибудь на обед. Хотите с нами?
Нора качает головой.
— Мне нельзя уходить. Через сорок пять минут начинается следующий спектакль.
— А, окей.
— А кто едет?
— Только я, Гаррет, Морган и Анна.
— Иди с ними, Лиа, — говорит Нора.
— Не хочу вас бросать тут одних.
— Мы справимся, — улыбается она в ответ. — Кэла разжаловали обратно в помощники режиссера.
— Ничего себе. А кто тогда будет играть Рубена?
— Мисс Олбрайт.
— Уверена, ей пойдет борода.
Брэм следит за нашим диалогом с полуулыбкой.
— Так ты едешь?
— Похоже на то. — Я невозмутимо скрещиваю руки, потому что снова кажусь себе очень маленькой и хрупкой в огромной толстовке Гаррета. Наверное, это чувство знакомо всем девушкам, у которых есть бойфренд; мне не доводилось проверить на собственном опыте, но, полагаю, я права. Возникает ощущение, что ты нечто крохотное, бесценное и кому-то жизненно необходимое. Не могу решить, бесит меня это или я просто считаю, что это должно меня бесить.
Саймон и остальные разбежались по гримеркам, поэтому, попрощавшись с Норой, мы с Брэмом идем через атриум. Анна сидит на бортике возле выезда, Гаррет, бурно жестикулируя, рассказывает что-то Морган. Поймав мой взгляд, он улыбается, а стоит нам подойти ближе, ловит за рукав:
— Вижу, ты теперь поклонница Технологички?
— Да иди ты. — Я улыбаюсь в ответ, внезапно осознав, что могла бы уже давно снять его толстовку. — Полагаю, ты хочешь получить свою кофту обратно.
— Но у тебя такой уютный вид.
— Э-э?..
На его щеках проступает легкий румянец.
— Я неправильно выразился. Не уютный. — Он нервно сглатывает. — Она тебе идет.
— Мне идет? — прищуриваюсь я.
— Ну да.
Я стягиваю толстовку, комкаю и сую ему в руки.
— Засранец ты, Гаррет.
Он ловит толстовку, с улыбкой морща нос, и я понимаю, что он вообще-то довольно милый: светлые волосы, ярко-голубые глаза, россыпь веснушек на носу. У меня все щеки усыпаны, а у него их немного, и выглядят они мило, и нежно, и забавно. Внезапно я вспоминаю, что Гаррет играет на фортепиано, хотя пальцы у него совсем не похожи на пальцы музыканта: длинные, да, но мясистые. Сейчас он сжимает ими толстовку так крепко, будто пытается удушить.
— На что ты смотришь?
Я слышу напряжение в его голосе и поднимаю взгляд.
— Ни на что.
Брэм прочищает горло.
— Так, ребята, как насчет «Рио Браво»?
— О да, детка, — тут же соглашается Гаррет, потом замолкает и косится на меня. — А ты туда хочешь?
— Отличная идея.
— Поехали уже. Вперед, я за рулем. — Морган подхватывает меня под руку. Я в свою очередь ловлю под руку Анну и в этот момент чувствую себя абсолютно счастливой. Саймона и Ника я люблю всем сердцем — как и остальных ребят, но Морган и Анна — это что-то. Мы с ними на одной волне. Это не означает, что нужно всегда и во всем друг с другом соглашаться; например, Морган любит смотреть аниме в дубляже (еретичка!), а Анна считает Мамору Чиба [Персонаж из «Сейлор Мун».] «не особо привлекательным». Но все остальное время мы как будто мысли читаем. Если Тейлор опять строит из себя диву на репетиции, нам даже не нужно смотреть друг на друга: синхронно мысленно закатывать глаза у нас получается и без этого. В седьмом классе мы неделю пытались убедить всех, что на самом деле сестры — и это несмотря на то, что Анна наполовину китаянка, Морган — еврейка, а я одна в обхвате больше их двоих вместе взятых.
Но самое главное — я всегда могу на них положиться. Как и они на меня. Когда в прошлом году Анна подцепила желудочный грипп, мы с Морган разыграли для нее потасовку в столовой, которую она пропустила. В седьмом классе Морган устраивала акцию протеста против расистской пьесы на День благодарения, и я нарисовала для нее пятьдесят шесть плакатов. Сейчас, когда Ник и Саймон отправились в далекую и загадочную Страну Отношений, мы с Морган и Анной прикалываемся над ними. И плевать, что им нравится Journey, они все равно мои самые лучшие подруги.
— Где твой рюкзак? — неожиданно спрашивает Морган.
— В шкафчике, а что?
— Пойдешь забирать?
— А мы что, не будем потом возвращаться сюда?
Вот вам еще одна страшная правда: я ни разу не прогуливала школу. В прошлом году, пока мы с Саймоном и Ником были в ссоре, я просидела пару уроков в кладовой музыкальной комнаты, но из здания-то я при этом не выходила. Не поймите меня неправильно: все вокруг прогуливают, и ладно, просто лично меня эта идея заставляет нервничать. Отчасти потому, что я не хочу подвергать риску свою стипендию, отчасти… Трудно сказать. Может, я просто альфа-ботан.
— Лиа, не волнуйся, — убеждает меня Морган. — Я уже делала так. Даже Брэм прогуливал уроки.
Покосившись на Брэма, я вижу, что он смущенно улыбается.
Если я собираюсь ступить на путь прогульщика, сегодня идеальный для этого день. Учителя решат, что я пропускаю третий и четвертый уроки, потому что смотрю репетицию мюзикла. Если подумать, я бы все равно отсутствовала до конца дня, потому что пришлось бы подменять Нору — никто же не знает, что актерская карьера Кэла закончилась, не начавшись.
— Так что? — спрашивает Морган.
— По рукам. Едем, — киваю я.
Машина Морган — блестящая модная «Джетта» — даже пахнет так, будто только что из салона. Родители подарили ее на восемнадцатый день рождения Морган, так что тут есть GPS, спутниковое радио и даже небольшой экран, который показывает, не рискуешь ли ты задеть что-нибудь на задней передаче. И новая она или нет, но на заднем стекле уже красуется наклейка с логотипом университета Джорджии.
Я занимаю место рядом с водителем, не сомневаясь, что Гаррет с высоты своих шести футов двух дюймов [Примерно 188 см, поэтому Гаррету на заднем сиденье тесновато.] меня проклянет. Но он невозмутимо усаживается посередине заднего сиденья, наклонившись вперед и положив руки на подголовники. В результате я то и дело задеваю волосами его пальцы. Иногда мне кажется, Гаррет заранее прикидывает, как бы так сесть или встать, чтобы заставить окружающих чувствовать себя неловко, — а потом занимает именно это положение.
— Проезжаем охрану, — говорит он. — Улыбаемся и машем. Пусть думают, что нам можно покидать территорию школы.
— Гаррет, старшеклассникам и так можно это делать.
— Что, серьезно? — Вид у него удивленный.
Морган ползет к воротам. Она водит так, будто прилетела к нам с другой планеты и до сих пор не может оправиться от ужаса, так что мы движемся со скоростью улитки, так резко останавливаясь под знаками и на светофорах, будто они появляются из ниоткуда. Я включаю музыку: мрачноватый фолк, песню я не знаю, но она мне скорее нравится. Да, нравится: она милая, но при этом выворачивает наизнанку душу, а солистка поет так, будто ей знакомо это чувство.
— Чья это песня? — спрашиваю я.
Морган тормозит перед очередным красным светофором.
— Ребекка Лоэб. Обожаю ее.
Вчера она обожала Don’t Stop Believin’, так что это без преувеличения прорыв в ее личной музыкальной истории.
— Морган, ты официально помилована.
Мы доползаем до «Рио Браво», вываливаемся из машины и торопимся внутрь. Я расправляю плечи и стараюсь держать спину прямо. Вряд ли кто-то вообще заметит, но мне не хочется выглядеть подростком, который прогуливает школу, пускай даже так и есть. Администратор проводит нас в большую кабинку в конце зала, официант сразу же приносит кукурузные чипсы, и мы заказываем напитки.
Гаррет наклоняется ко мне.
— Дай угадаю: ты будешь колу.
— Возможно, — улыбаюсь я.
Брэм и Анна переглядываются.
— Она будет колу, — говорит Гаррет.
— Прости, но я и сама справлюсь. — Я широко улыбаюсь официанту и прошу: — Колу, пожалуйста.
Я не шучу, но остальные смеются. Даже Гаррет.
— А ты забавная, Берк, — говорит он.
Покраснев, я поворачиваюсь к Морган.
— Слушай, хотела спросить: а ты поедешь на день открытых дверей и встречу абитуриентов?
— Я собиралась спросить тебя о том же. — Морган расплывается в улыбке. — Мы уже обсуждали это с Эбби, решили, можно было бы съездить туда втроем на весенних каникулах. Она с тобой уже советовалась?
Хм. Эбби. Так вот о чем она хотела поговорить. Я прочищаю горло:
— Уверена, твои родители тоже захотят поехать.
— Точно захотят. Но я съезжу два раза, мне все равно.
— Вы двое — и Эбби? — удивляется Анна. — С каких пор вы друзья?
— Мы всегда дружили, — удивляется Морган.
— Да, но не так близко, чтобы организовать совместную поездку на весенние каникулы. — Анна поджимает губы, и я начинаю неловко ерзать на стуле. Она всегда странно себя ведет, когда речь заходит о колледже, и я теряюсь, не знаю, что сказать. С одной стороны, все понятно: она не с нами. С другой — сомневаюсь, что она стала бы даже пытаться подавать документы в университет Джорджии — у нее только Дьюк на уме, еще с десятого класса.
— Анна-Банана, — дразнюсь я. — Мы же не пытаемся заменить тебя ею.