— Я же говорил, — вздохнул я и сделал шаг назад. Баск стоял неподвижно, не обращая внимания на свой трофей. Он не сводил с меня глаз, и мне показалось, что он замышляет недоброе. — В чем дело?
— Почему ты так нужен Хорикс? Она знает, кто ты?
Притворяться дурачком — это целое искусство. Тут нужно вовремя пожимать плечами, говорить полуправду и не выдавать своих эмоций — и все эти элементы должны быть в правильном сочетании. Я пожал плечами.
— Ну конечно знает, — сказал Баск. — Твоя половина монеты у нее, но она до сих пор не наказала тебя за побег. Я ждал, что она это сделает, и поэтому сразу приказал тебе открыть мое главное сокровище. Однако прошло уже несколько дней, а она даже не дернулась.
— Может, она не заметила, что я исчез?
Это, конечно, был бред. Старая кошелка держала меня на таком коротком поводке, что живой человек давно бы задохнулся.
— Подобная мысль тоже приходила мне в голову, и я тоже так думал, пока мне не принесли вот это. — Баск достал из кармана маленький свиток. Судя по складкам, свиток развернули, свернули, смяли в припадке гнева, а затем снова расправили. — Это, — сказал Баск, — послание от твоей бывшей хозяйки. Она предлагает тебя продать.
— Ясно.
Больше я ничего не сказал. Если честно, то я не мог понять, как Хорикс собирается продать призрака, которого у нее нет и который ей зачем-то нужен.
— Записку принес не кто иной, как полковник ее охраны. Передал прямо мне в руки.
— Я, как и ты, тоже без понятия.
Баск нахмурился.
— Тень, я не говорил, что я без понятия. Напротив, я очень многое понимаю. — Он обошел вокруг меня и пьедестала. — Когда я впервые поднял эту тему в разговоре, она отказалась расстаться с тобой, а теперь, когда ты у меня, ей вдруг вздумалось тебя продать. Это уловка. Проверка.
Теперь я понял, какую игру ведет вдова: если Баск передумает, то будет выглядеть подозрительно, а если согласится купить меня, то двинется по пути, который выбрала для него Хорикс.
— В нашем городе в подобные игры просто так не играют. Торы и тал не занимаются пустяками, да и призраков похищают постоянно, они все время переходят из одного дома в другой — сотня здесь, сотня там. Какое значение имеет одна тень, если у аристократа их тысячи?
Я почувствовал, что это риторический вопрос, и поэтому не стал раскрывать рот.
— Знаешь, что мы, аристократы, делаем, если у нас незаконно отобрали тень? Расплавляем твою половину монеты. Отправляем тебя в бездну. Но ты, напротив, в целости и сохранности. Это означает, что ты ей нужен, и я желаю знать — зачем.
Я пожал плечами.
Баск угрожающе поднял дубинку.
— Возможно, ей я нужен затем же, зачем и тебе, — предположил я.
Мне совсем не хотелось, чтобы меня снова ударили. Челюсть у меня до сих пор ныла, а перед глазами плыли белые точки.
— Именно! — воскликнул Баск. — Но вот вопрос, Келтро: почему? Возможно, тал Хорикс — загадка, отшельница, хамоватая старая кошелка, но те, кто сталкивался с ней, ее уважают и даже боятся. Однако она не бывает ни на балах, ни в театре. Она редко выходит из своей башни — только в тех случаях, когда идет на рынок душ. Она уже год не проводила Взвешиваний. Я знаю одно: она не скупает краденое и не похищает души. Так зачем ей понадобился ты?
Я снова пожал плечами, и на этот раз дубинка ударила точно в цель — прямо по моим плечам. Я рухнул на пьедестал, и моя голова с глухим звуком врезалась в сейф.
— Давай попробуем еще раз. Зачем ей такой замочный мастер, как ты?
— Возможно, причина в том, что я готовлю вкуснейшее рагу из долбаного кролика.
Я получил еще один удар дубинкой. Баск выбивал меня, словно пыльный ковер, пока я не упал на колени. Каждый удар заставлял меня корчиться от боли. Устав, Баск отошел, тяжело дыша, и принялся поправлять куртку и заново укладывать свои редеющие волосы.
— Не терплю теней, которые забывают свое место. И я выяснил, что дубинка творит с ними чудеса.
— Мм, — отозвался я, борясь с болью.
— Зачем ты ей нужен?
— Не знаю! — Дубинка треснула меня по черепу. Мое лицо встретилось с полом. — Это правда!
— Выкладывай все, что знаешь! — завопил Баск мне в ухо. — Она хочет провернуть ограбление?
— Нет!
Странное чувство преданности не позволило мне выдать то немногое, что я знал. Возможно, я не мог забыть про будущее, которое она мне предложила; про свободу, которую Баск никогда мне не даст.
— Ладно, ладно! — Я поднял руки, трясясь от страха сильнее, чем мне бы хотелось.
Боль — превосходное средство испытать масштабы души человека. Моя всегда была ближе к той части спектра, где находятся трусы. Лучше бежать, чем драться, я так считаю. Подобное качество могло бы уязвить чью-то гордость, но лично меня оно спасало бесчисленное множество раз. Я прекрасно понимал, какой ценностью обладает трусость… и ложь.
— Она, как и ты, поручала мне открывать ящики. Там были только фамильные драгоценности, ничего больше.
Мои слова, похоже, Баска не убедили.
— Фамильные драгоценности.
— Шкатулки, украшенные самоцветами, и все такое. Старье из ее коллекции.
— Я тебе не верю.
— Да мне плевать, во что ты там веришь! — воскликнул я, свирепо глядя на него. — Хорикс придет за мной не потому, что я для нее важен, а потому, что я принадлежу ей. Она не допустит, чтобы ее обворовывали.
Я никогда еще не видел, чтобы лицо Баска так расплывалось в улыбке. Он оскалился, обнажив неестественно белые зубы.
— Она — старая затворница, неопытная и упрямая. Ей хочется поиграть? Я не против. И пока идет наша игра, я заставлю тебя открывать все замки, которые мне попадутся. Ясно, Келтро?
Я бросился на него. Не очень понимаю, чего именно я хотел достичь, но внезапно я понял, что уже тяну к нему руки, пытаясь найти его горло. Мною управляли гнев и разочарование, и в тот миг я узнал, что такое «преступление на почве страсти». Да, я лишился своей бренной оболочки, но зверь, сидевший во мне, похоже, выжил. Под слоем цивилизованности в нас скрыта дикость предков — и моя дикость проявилась в полной мере.
Баск попытался отбиться дубинкой; он был слишком потрясен и даже не подумал позвать солдат. Я почувствовал, как медь ударила меня по запястьям, но желание задушить ублюдка заставило меня забыть про боль. Я негромко зарычал от ярости.
Он снова обрел дар речи.
— Назад! Назад, я сказал!
Я продолжал тянуться к нему.
— Охрана!
Ноги Баска в модных туфлях заплелись, и он шлепнулся на задницу, вытягивая дубинку вперед. Тыльной стороной кулака я отбил его оружие в сторону, и оно полетело прочь по мраморному полу. Боль вонзилась мне в руку, словно наконечник копья. Ноги Баска переплелись с моими, и я упал на него, все еще пытаясь схватить его за горло.
Я так стремился вцепиться в белую шею под бархатным воротником, что даже не заметил, как мои пальцы протыкают его кожу. Нет, не протыкают — проходят сквозь нее. Мои светящиеся пальцы ушли глубоко в его глотку — настолько, что я наткнулся на упругие стенки его трахеи и почувствовал, как кровь в его венах ритмично течет по моим парам.
Этого оказалось достаточно, чтобы я на миг остановился — и за этот миг я почувствовал ледяные пальцы на моем собственном горле, ощутил, как в моей груди бьется испуганное сердце. Я отчаянно попытался сделать вдох. Меня окружал холод, картинка перед глазами посинела. За облачком пара я увидел чье-то разгневанное лицо.
Мое собственное.
Я едва заметил, как телохранители оторвали меня от тора. Мое тело вспыхнуло в тех местах, где к нему прикоснулись их перчатки с нитями меди, но боли я не почувствовал. Баск все еще корчился, лежа на полу, и с каждым шагом, который отделял меня от него, я ощущал, как жизнь утекает из меня. Мои руки дергались одновременно с его движениями, повторяли их.
— Уберите его отсюда. Уберите! — завопил он.
Его горячее дыхание вырывалось из моего рта.
Не знаю, какая магия связала нас, но эту связь разорвала хлопнувшая дверь. Меня сбросили с лестницы, и я приземлился рядом с двумя призраками, которые несли ведро с грязной водой. От удивления они пролили ее, намочив мою сорочку.
Я позволил охранникам оттащить меня в гардероб. Если честно, я был слишком потрясен, чтобы как-то им противостоять, и поэтому не сопротивлялся, когда они втолкнули меня в темноту и заперли дверь. Я стоял, раскрыв рот; мои глаза были открыты, но я ничего не видел. Я был слишком занят тем, чтобы привести свой разум в хоть какое-то подобие порядка.
Меня кто-то окликнул. Возможно, этот голос уже давно звал меня, но сейчас я впервые его услышал.
— Я говорю: Келтро, у тебя все хорошо?
Проклятый меч.
— Что произошло? — спросил он.
— Я…
Я умолк, поняв, что ответить мне нечего. Мои собственные умозаключения по-прежнему казались слишком нелепыми, невероятными, и все же…
— Они причинили тебе боль? Баск однажды показал мне кузницу и опустил меня в огонь…
Мысль о том, что сейчас я услышу новые истории, переполнила чашу моего терпения.
— Заткнись. Хоть на секунду заткнись.
И даже сейчас меч не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за кем-то другим.