— Мне не нравится, что мы у всех на виду, — буркнул Фаразар.

— Это ненадолго. Скоро мы пройдем через Кел-Дуат, — сказал Гираб.

— Где это?

— В аду… ваше величество. — Гираб откашлялся; скорее всего, он не привык возить обладателей таких титулов. Представление о королевских особах здесь, на окраинах, отчасти теряло свой смысл. Власть императора в глуши не была сильной, и за пределами Просторов его имя не обладало особенным весом. — В Белом Аду. Я думал, что такие, как вы, знают про него. Разве это не ваша страна?

Нилит никогда не слышала про это место. В животе у нее что-то сжалось.

— Снова водовороты?

Лодочник улыбнулся.

— Нет, госпожа. Сами увидите.

— Безел… — начала Нилит, но остановилась, увидев, что улыбка на лице Гираба быстро погасла.

— Все еще не доверяете мне? — спросил Гираб.

— Я… ладно. Безел, оставайся на барже.

Сокол пожал крыльями.

— Ладно. Но если это мерзкое корыто начнет тонуть, я сваливаю на хер.

Хотя Нилит и была знатного рода, Безел разговаривал с ней, словно со слугой-призраком. Поначалу подобное обращение заставляло ее вскипать от злости, но теперь ей это даже нравилось. Он обходился без церемоний, не угождал, не болтал о ерунде, как придворные. В его словах были лишь правда и разум.

Нилит притворно нахмурилась.

— Видишь? Мы доверяем тебе, Гираб.

— Хм…

Больше лодочник ничего не сказал. Нилит начала помогать ему управлять кораблем, пока он направлял баржу в узкие протоки, распугивая белых крокодилов. Она прикусила губу; ее сердце все еще не успокоилось после прохода через Клыки.

Они вернулись в коридор, образованный красными скалами; солнце уже опустилось достаточно низко и поэтому почти не освещало его. После озера тени скал казались тяжелыми и холодными. Аноиш заржал, предвещая недоброе. Животные чувствуют опасность — будь то буря или воины с мечами в руках.

Даже сейчас, когда солнце уже не припекало, Нилит почувствовала, что по ее лбу снова ползут капли пота. Она посмотрела на Гираба и увидела, что он расслабился и слегка прикрыл глаза. Он был абсолютно спокоен. Это утешило Нилит, и она тоже решила устроиться поудобнее. Прислонившись к фальшборту, она прислушалась к своему сердцу, пытаясь утопить ускоренное сердцебиение в журчании воды. Несмотря на то что река могла убить ее и причинить ей другие неудобства, Нилит обнаружила, что песня реки успокаивает ее. Услышав пение Ашти, даже проклятый Фаразар прекратил расхаживать по палубе.

Новый кусок Ашти звучал более басовито. Поначалу Нилит подумала, что слышит эхо камней, но с каждым поворотом звук усиливался. Даже когда полоса неба стала шире, а стены ущелья — ниже, шум по-прежнему заглушал звуки реки.

Нилит бросила взгляд на лодочника; в ее голове всплыли самые разные слова для огромных, сокрушающих все на своем пути масс воды. Гираб с шумом втянул в себя воздух.

— Ты сказал, больше порогов не будет, — осторожно заметила она.

— Точно.

Фаразар повернулся к ним.

— Значит, это водопад?

Этот вопрос заставил Гираба фыркнуть.

— О нет, не водопад. Это стучат молоты в большой старой шахте, где добывают известняк. Ей почти сто лет, и там до сих пор кипит работа. Говорят, что погибших душ в ней больше, чем камня. Это Кел-Дуат. Белый Ад. Вы, короли, вообще о нем не слышали? — Он удивленно перевел взгляд с призрака на Нилит.

— Аркийская империя велика, — со вздохом объяснил Фаразар. — Это самое большое государство во всех Дальних Краях.

— И вы никогда не задумывались о том, откуда берется белый камень для ваших красивых башен?

— Из Палаты Великого строителя, или Палаты Торговли, разумеется.

Лодочник сурово посмотрел на него.

— А они где его берут? — спросил он и неодобрительно зацокал языком.

Фаразар пришел в ярость.

— Ты на кого цокаешь, простолю…

Топнув ногой, Нилит заставила обоих умолкнуть.

— Фаразар хотел сказать, что для этого и нужен Великий строитель. Королевские особы — и особенно императоры — сами не заключают сделок с торговцами и архитекторами.

— У нас есть дела поважнее, — буркнул призрак.

Гираб кивнул.

— Веселиться в вашем знаменитом хранилище и воевать с соседями? Ну что ж, ваше величество, скоро вы увидите, что бывает, если бросить королевство без присмотра.

Его слова заставили Фаразара искать самый дальний угол на барже. Нилит улыбнулась. Она сама не сказала бы лучше, даже если бы постаралась.

За час удары молотов из гула превратились в рев. Когда Нилит увидела огромный шлюз, рев уже можно было сравнить с раскатами грома. Нилит потянулась за трезубцем, который прислонила рядом с рулем, и взяла его словно посох.

Путь им преградили тяжелые ворота из окованных железом досок и брусьев. Побелевшее на солнце дерево зарастало зеленой слизью. Она уже захватила половину стены и, похоже, в течение следующих десяти лет собиралась забрать себе все остальное. Зубцы на стене были украшены изогнутыми черными шипами. Между ними на фоне темнеющего неба выделялись черные фигуры в плоских широкополых шляпах и с арбалетами в руках.

Увидев это оружие, Безел щелкнул клювом.

— Ну да… В общем, встретимся на другой стороне. Потом расскажете, как все прошло.

Он взмыл в небо и быстро превратился в точку.

— Я все сделаю, — сказал Гираб и передал Нилит руль.

Он вышел на нос и с помощью шеста остановил баржу, не давая ей врезаться в шлюз.

— Стоять! — крикнула одна из фигур с сильным акцентом, характерным для жителей пустыни.

Нилит смотрела на него. Стоя на плоской палубе у всех на виду, она чувствовала себя деликатесом, который подают на стол.

Голос крикнул еще что-то, и на этот раз к нему прилагалось смуглое лицо с большими ушами и клочком волос. Нилит услышала скрип тетивы и снова пожалела о том, что на корабле нет крыши.

— Назови себя! Кто ты — торговец, путник или разбойник?

— Таф, это я! — ответил Гираб, стуча шестом по воротам. — Ты меня знаешь. Дважды в год я прохожу здесь, и каждый раз ты спрашиваешь! И какой разбойник будет говорить, что он разбойник?

— Разбойники тупые, их можно обмануть, — вставил другой голос, практически неслышный за шумом молотов. Нилит почувствовала запах гнили и едкой смолы.

— Таков приказ. — Таф хлопнул ладонью по дереву. — Ты торговец или путник, Гираб?

— Будь ты проклят! Путник!

— Твое имя?

— Ты же только что…

Таф громко откашлялся.

— Сколько пассажиров?

— У тебя глаза есть? Двое живых, одна тень — и лошадь, если ты их тоже считаешь. — Гираб снова стукнул по воротам. — Поторапливайся.

После долгих приглушенных переговоров лязгнули цепи, и ворота начали открываться. Створки двигались так медленно и раскрывали свои драгоценные секреты так постепенно, что Нилит впитала в себя большую часть ужасов еще до того, как баржа прошла шлюз.

Река снова вышла на открытый участок, но он был шире, длиннее и бесконечно более зловещим, чем предыдущий. Нилит крутила головой, пытаясь вобрать в себя всю панораму молочно-белых каменных стен. В этих стенах были вырублены огромные ступеньки, по которым могли бы ходить титаны. Машины и строительные леса, словно городские постройки, расположились на угловатых склонах. Спутанные клубки лестниц и скатов связывали все это воедино, словно швы, которые пытаются удержать расходящиеся края огромной зияющей раны.

Из этой жуткой застройки доносились раскаты грома. Грохотали не только молоты, но также бесчисленное множество ног, тачек и голосов. И на лесах, и на каменных поверхностях кипела работа; даже сейчас, когда день сменялся вечером, здесь упорно работали толпы шахтеров. Они копали, рубили камень, они бурили отверстия. Призраки трудились наравне с живыми — первые заливали известняк холодным светом, а вторые не очень-то отличались от мертвецов, такая на них была корка из пыли и крови. Многие лежали ничком, среди гор щебня и мусора. Возможно, они умирали, или уже умерли, но никто о них не заботился. Лошади, пони, жуки и пауки везли каменные блоки или тянули за канаты. Дрожащие от усталости и истощенные, они выглядели ничуть не лучше, чем люди.

Не в силах смотреть на их страдания, Нилит перевела взгляд на огромные блоки известняка, которые бригада орущих, потеющих рабочих спускала вниз на канатах. Блоки опускались, словно предметы для пикника, которые уносит колонна вороватых муравьев. Вдруг Нилит поняла, что каменоломня уходит ниже уровня реки. Она посмотрела вперед и увидела, что у реки есть край, за которым ничего нет.

На нее накатила паника, и в памяти снова всплыло то слово. Водопад.

— Спокойно, — сказал Гираб, почувствовав, что ее рука на руле дернулась. — Смотри.

Нилит не оставалось ничего, кроме как следить за тем, как край подползает все ближе и как обнажаются отвратительные внутренности каменоломни. Лязг машин и плеск воды заглушили рабочих, но она слышала лишь стук своего сердца, и он становился все громче.

Когда из ее глотки уже был готов вырваться визг, баржа вдруг резко нырнула вниз. Широко раскрыв глаза, Нилит повернулась к Гирабу. Он снова улыбнулся.

Они не падали, а скорее скользили — стремительно и изящно, словно перышко. Вода обхватывала баржу и плескалась, оказавшись в границах какой-то невидимой платформы. Позади них стена воды скрывала все, кроме концов огромных балок и вращающихся шестерен. На барабанные перепонки Нилит обрушились ритмичные удары какой-то заводной машины.