— Последний шанс.

— Я говорю правду! — зарыдал он.

Щелк.

— А-а! — Его вопль превратился в рев, и еще одна часть Векса навсегда уплыла прочь. — Пожалуйста…

Хорикс снова зацокала языком.

— Я не остановлюсь, пока ты не докажешь свою невиновность, мастер Векс. Тень может работать, даже если лишится нескольких пальцев. Потеряв руку или ногу, она тоже не сильно испортится.

Стиснув зубы, он зашипел от ненависти, но не произнес ни слова, а лишь мигал, словно пламя свечи на ветру.

— Мужское достоинство призраку тоже не нужно.

Векс сопротивлялся, но солдаты быстро прижали его ноги к стене. Полковник кашлянул. Сравнив размеры ножниц с крошечным членом Векса, Хорикс кивнула.

Меч Калида с шипением выполз из ножен, словно был сделан из расплавленного металла. Извиваясь, он разрезал воздух и пролетел сквозь пах тени. Там, где сталь встретилась с камнем, вспыхнула искра. За лезвием потянулся голубой дым.

Векс не сразу понял, что произошло. Затем он завопил.

— А-а!

Хорикс внимательно наблюдала за ним. Он снова мигнул, но на этот раз его свечение навсегда потускнело.

— Ну что, мастер Векс, продолжим? — спросила Хорикс, глядя на него.

На лице Векса отразилась паника.

— Я… Я…

— Я тебя не слышу.

Калид прижал острие меча к горлу тени.

— Баск! — Слово взорвалось и вылетело из Векса, и он сразу обмяк. Пустые глазницы повернулись к его сияющим ранам. — Тор Баск украл Джеруба. Келтро. Красса, — невнятно произнес он.

— Неужели? Почему? Каким образом?

— Сказал, что он… опасен. Что он с ним разберется. Мы заключили сделку. Я выпустил его… Я хотел защитить вас, хозяйка.

Хорикс подошла поближе.

— Ты спутал мои планы, мастер Векс! Будь ты проклят! Я же говорила, что он важен для меня! Твою мать! Я же говорила!

В ярости она провела окрашенными медью ногтями по парам его живота. На животе Векса остались четыре белых линии. Он ахнул и задергал головой.

Хорикс задумчиво задвигала челюстью. Достав из кармана медный полукруг, она ощупала символ и герб на нем, а затем передала полковнику.

— Расплавь его монету.

Призрак снова забился.

— Нет, вдова Хорикс! Пожалуйста, не надо! Я сделаю все, что прикажете! Все, что угодно!

Слуги ослабили веревки, и Векс рухнул на каменные плиты. Хорикс встала над ним и вгляделась в его искаженное от боли лицо.

— Шестой Догмат о подневольных мертвецах.

Векс задвигал губами, ничего не понимая, и заморгал, пытаясь извлечь что-то из затуманенной памяти.

— Ой. Мы это отрезали, что ли? — Хорикс собрала слюну во рту и плюнула в него. — Они не должны причинять вреда своим господам. Я не потерплю в своем доме тень, которая считает себя выше Догматов, Кодекса или, что еще важнее, меня. Уведи его прочь с глаз моих, Калид.

Полковник приказал своим людям вынести верещащего Векса из комнаты, а сам остался с Хорикс. Она принялась разглаживать свои юбки. Калид подбросил половину монеты на большом пальце, и она зазвенела, вращаясь.

— Векс — последний призрак, которого я бы заподозрил.

— Ревность испытывают не только живые, полковник. Призрака она может свести с ума так же легко, как и человека. Именно это произошло с Вексом.

— Ревность? К кому?

— К Келтро, той тени из Красса, — зарычала она. — И теперь, из-за недальновидности Векса, нам придется вызволять нашего замочного мастера из лап дерзкого тора Баска. Он думает, что можно безнаказанно похищать моих теней. Но он еще пожалеет о том дне, когда узнал мое имя.

Калид уже зашагал прочь.

— Хозяйка, сотня моих людей будет готова через час.

Хорикс подняла руку, останавливая его.

— Полковник, ты забываешь, в какую игру играют в этом городе. Не спеши. Торы и тал не должны осаждать башни друг друга. Это привлечет всеобщее внимание, а оно нам совсем не нужно, особенно если учесть слухи об убийствах и исчезновениях. Мы же не хотим, чтобы нами заинтересовалась Палата Кодекса, верно? Нет, конечно. Мы будем действовать осторожно.

— И что мы будем делать? — недоуменно спросил Калид.

Слова вдовы Хорикс, похоже, слегка его разочаровали.

— Если Баск похитил Келтро, значит, он понимает, какую ценность представляет этот красс. Должно быть, он зачем-то ему понадобился. Поэтому, полковник, мы сыграем на его слабостях — на алчности, гордости и тщеславии. Пусть думает, что я слаба и что рано или поздно забуду об этом деле. Во-первых, мы постараемся его обмануть, и притом весьма неуклюже. Отправим ему записку.

— Не отравленную?

Хорикс постучала одним ногтем о другой.

— Это слишком старая уловка. Нет, мы просто поблагодарим его за предупреждение и сообщим, что готовы продать тень по имени Джеруб. Он откажется, потому что Келтро уже у него. Мы будем донимать Баска до тех пор, пока гордость не воспламенит его гнев. Тогда он пригрозит мне, а я сразу сдамся, потому что я — старуха. Мы заставим его поверить в то, что он победил, после чего отправим ему подарок. А для этого, полковник, нам понадобится дух, и притом хороший. Лучший.

— Дух? — Калид обдумал ее план и, ухмыльнувшись, кивнул. — Очень умно, хозяйка.

— У меня большой опыт. Так, теперь расплавь эту монету и пошли за писцом. Свиток можешь доставить сам. И найди мне духа!

— Слушаюсь, хозяйка.

Хорикс посмотрела ему вслед, и на нее накатила волна удовлетворения — столь же мягкая, как и свет ламп в комнате. Много лет прошло с тех пор, как она в последний раз участвовала в междоусобицах. Похоже, она слишком хорошо вжилась в роль отшельницы и почти забыла, как приятно строить планы, плести интриги и побеждать.

Вдова вытащила из кармана еще одну половину монеты и поднесла ее к свету, заставляя сверкать. Половина монеты Келтро. Она прикоснулась к разделенному символу королевской короны и задумалась.

Страховка — прекрасная штука.

Натянуто улыбаясь, она направилась к выходу. Когда она оперлась о стену, чтобы сохранить равновесие, Векс закричал. Его жуткие вопли преследовали Хорикс, пока она спускалась по лестнице, но она ни разу не вздрогнула. Улыбка на ее лице становилась все ярче.

— Это какая-то хрень.

— Ани, говорю в последний раз: заткни пасть, — прошипел Темса, стукнув тростью по желто-коричневому мрамору так, что несколько служащих, занимавшихся подсчетом монет за нелепо высокими столами, посмотрели на них. Он кивнул им, и каждый служащий поправил на носу очки и продолжил яростно царапать тростниковой ручкой по папирусу.

Джезебел, одетая в новую серую форму, умолкла и сосредоточилась на том, чтобы сидеть прямо и не ерзать. Такая же форма была и на Данибе, но на нем она практически трещала по швам.

Темса посмотрел вдаль — туда, где в противоположном конце зала находилась закрытая дверь; на ней золотые аркийские символы складывались в слово «директор». Ему не нравилось, что она так долго не открывается. Ждать в банках Аракса приходилось почти так же долго, как и в Палате Кодекса, об этом ожидании слагали песни и легенды. Но в очереди, по крайней мере, стояли только бедняки — те, у кого лишь десяток теней, не больше. Темса все еще слышал шум, доносившийся снизу, где принимали обычных горожан.

В банках было на что посмотреть; сам Темса восхищался мрачной архитектурой. Она прославляла смерть, наполнившую хранилища таких заведений, как «Монетный двор Фенека». В залах на верхних этажах потолки были покрыты белым гипсом и сусальным золотом. На серебристых рамах висели фонари, в которых горела ворвань. В них от пола к потолку тянулись шесть колонн из черной вулканической породы, украшенные грудными клетками и протянутыми руками. В их верхней части и у основания висели связки черепов, похожие на виноградные гроздья. Черепа неласково смотрели вниз, на ряды столов.

Эти столы, принадлежавшие знакам и счетчикам монет, были такими высокими, что добираться до них служащие банка могли только по лестницам. Между столами, держа в руках алебарды со сверкающими лезвиями, стояли охранники в доспехах и закрытых шлемах. Охранники молчали, а вот те, кого они защищали, напротив, создавали мощный шум: воздух был наполнен скрипом тростниковых ручек по папирусу и стуком счетов. За высокими столами не было ни одной тени; Кодекс запрещал им как прикасаться к половинам монет, так и охранять их.

Мраморный пол был отполирован до такого блеска, что Темса мог увидеть в нем свое отражение — и уже не раз посмотрелся в него, словно в зеркало. Новый костюм натирал его здоровую ногу. Толстые складки ткани накапливали тепло, и хотя вдоль стены стояли призраки, размахивавшие пальмовыми листьями, Темса уже начал потеть. А тугой воротник… ну, с ним ничего не поделать. Темса сделал в уме пометку, что портного нужно избить.

Вытерев вспотевшее лицо носовым платком, он нашел себе занятие — поправлять серебряные перстни на пальцах. По такому случаю он надел только лучшие. Он даже позволил одной из девушек, работавших в его таверне, подвести ему глаза и нанести румяна на щеки так, как это принято у аристократов. Заметив это, Ани бросила на него убийственный взгляд. Она не понимала, что он участвует в огромном спектакле, и это — его костюм. Его сцена — банк, его роль — успешный и совершенно законопослушный деловой человек, который прибыл на свое первое официальное Взвешивание.