Местное отделение Красного Креста организовывает поставки зерна, но существенная помощь поступает также из-за границы. Американский комитет присылает двенадцать подвод кукурузной муки, а американец Брукс жертвует четыре тысячи рублей и два вагона пшеницы. В конце марта волжским пароходом прибывают девять подвод с высококачественной мукой. От Софьи Андреевны Лёва получает три тысячи рублей на приобретение материалов для посевной. Важно также закупить квашеную капусту, источник необходимых витаминов.
Помимо голода, одолевают болезни — брюшной тиф, дифтерия, цинга и оспа. Болеет от 20 до 30 процентов населения. Три временных лазарета не справляются с нагрузкой. На практике это означает, что один врач и один фельдшер обслуживают десять тысяч человек. В одной из деревень обнаруживается семья, все члены которой заражены сифилисом. Снежная и рекордно холодная зима приносит с собой новую напасть — холеру. Дом, куда она приходит, являет собой страшное зрелище. На земляном полу заснеженной глиняной мазанки вповалку лежат больные и мертвые. Доведенные до отчаяния люди порой пытаются совершать самоубийства. «Ничего, — говорит мальчик о своем отце, — он только самую мякоть порезал, до горла не дошло, ножик-то тупой был».
К весне начинают заболевать врачи и сестры милосердия. Лëва тоже заражается тифом, но продолжает работать даже с температурой под сорок. Все желают выздоровления молодому графу. В глазах крестьян он сродни святому. Когда Лёве становится лучше, приходит крестьянка и просит его пойти с ней к ее больному, охваченному горячкой сыну. «Что же я могу ему сделать? — спросил Лëва. — Я пришлю вам лучше доктора». — «Нет, взойди ты к нам сам, ягодка, ну хоть на минуточку, взгляни только…»
Посреди всех несчастий источником утешения становится вера. Лёва хорошо относится к православным священникам, которые помогают в работе народных столовых. Еще более высоким духовным сознанием обладают русские сектанты, прежде всего местные молокане. Заповедь «возлюби ближнего» крестьяне воспринимают серьезно.
...Это та всемогущая, живучая, духовная сила русского человека, которая ничем не может быть ни подавлена, ни заглушена. Это та сила, которая спасает и спасала Россию, которая отличает ее от других стран, —
делает вывод Лёва. Когда у него спрашивают, какой он веры, Лёва отвечает, что он совестник.
По подсчетам Лёвы, стараниями его и помощников спасены от голода порядка восьмидесяти тысяч жизней. Но официальные учреждения с неохотой признают подобную помощь от частных лиц. Для них проще всего отрицать серьезность ситуации. Некий земский бюрократ обвиняет Лёвин штаб помощи в том, что они балуют крестьян бесплатной едой, называя их «государством в государстве». Чтобы продемонстрировать собственную власть, чиновник готов закрыть несколько народных столовых «за ненадобностью». Кроме того, он отказывает в разрешении на сбор средств для организации передвижной библиотеки. Лёва замечает, что в крестьянских домах нет ни книг, ни газет. «Эта пища нужнее хлеба», — пишет он в прошении о пожертвовании. Библиотеку открыли вопреки сопротивлению сверху.
Как и родители, Лёва публикует подробные отчеты о своей текущей работе. Осенью он планирует придать этим опытам форму книги, но у него есть и кое-что еще — рассказ «Вечер во время голода» 1897 года, предварительный набросок, основанный на собственных впечатлениях от работы в Патровке. В этом тексте Лёва резко противопоставляет полную наслаждений жизнь образованного класса, праздничный стол и танцы — и последние дни изможденных, умирающих крестьян. Можно ли закрыть глаза на происходящее рядом, скрыться от горькой действительности? Отцовское чувство вины заметно в самокритике Лëвы. Добровольная помощь народу — это возврат лишь толики того, что было заимствовано.
В 1900 году книга Лёвы «В голодные годы» появляется наконец на прилавках. На достаточном расстоянии от национальной катастрофы Лёва четко видел и суть проблем, и способы их решений. Отсутствие знаний и низкий культурный уровень тормозят всякое развитие. Крестьянам нужно дать гражданские права, закрепив их конституционно. Необходимо модернизировать сельское хозяйство и осознавать угрозу истощения земельных ресурсов. Но в первую очередь Лёва требует проведения структурной реформы. Общинную систему с совместным распределением должны заменить частные хозяйства.
В июне Лёва закрывает народные столовые, чтобы вернуться в Ясную Поляну. Церемония прощания трогательна, его провожают хлебом-солью, вдоль дороги из Патровки стоят люди со склоненными головами. Первым привалом на пути домой становится дом Бибикова, где Лёва несколько недель лечится кумысом. К этому времени польза от лечения ферментированным кобыльим молоком уже вызывает у Лёвы некоторые сомнения. Положительный эффект при этом временный, а процент алкоголя высокий. И тем не менее ему не помешает попытаться поправить здоровье.
В Ясную Поляну Лёва приезжает в июле, переполненный впечатлениями, но физически и психически ослабленный. Последние полгода он работал, не жалея сил и не требуя никаких привилегий. В крестьянских домах ему часто приходилось спать на полу, среди всевозможных паразитов. Крестьяне утверждали, что клопы полезны: их укусы очищают кровь. Софья Андреевна рада, что за эти месяцы Лёва проявил себя с лучшей стороны, но не без оснований волнуется о его здоровье. Толстой, напротив, более чем доволен. «Сын Лев очень приблизился к Христу, т. е. понял все безумие жизни вне его учения».
Женщина
На обратном пути из Самары происходит событие, которое в воспоминаниях взрослого Льва будет названо «странным». Во время трехчасового ожидания на безлюдной железнодорожной станции он позволяет себя соблазнить красивой тридцатилетней кухарке. В темноте на лугу они занимаются любовью. «Вернувшись в квартиру начальника станции, я больше удивлялся, чем огорчался тем, что случилось», — кратко описывает Лёва собственный сексуальный дебют.
Мысль о Женщине преследовала его, сколько он себя помнил.
...С раннего детства я был почти постоянно влюблен, не только в жизнь и природу, но и в женщин, и временами это чувство заглушало во мне все остальные. Сначала болезненная привязанность к матери, нянькам и англичанкам, потом к различным девочкам моих лет или старше, а позднее к взрослым девушкам и женщинам, —
так об этом сказано в воспоминаниях.
В Москве он без памяти влюбляется в десятилетнюю соседку Катю и решает, что она непременно станет его женой. Потом идет череда девушек-подростков, дворянок, родственниц, но никто из них не вызывает такие сильные чувства, как Даша — крестьянская девушка, чей муж работал в Туле извозчиком и редко появлялся дома. Даше была не просто привлекательна, она еще хорошо пела и танцевала на деревенских праздниках. «Сколько лунных ночей я не спал из-за нее», — признается Лёва. Когда устраивались танцы, Лёва брал скрипку и подыгрывал гармонистам, только чтобы быть поближе к Даше. Но когда он попытался ее обнять, она увернулась и прошептала: «Не надо, не надо, яблочко ты мое садовое. Не пара я тебе». В 1890 году на Урале Лёва влюбляется в дочь машиниста, но вовремя выясняет, что девушка больна сифилисом. А вскоре на балу для инженеров в Миассе его очаровывает еврейка, внешне совершеннейшая Анна Каренина, какой представлял ее Лёва. И тем не менее до события на станции Богатое Лёва остается девственником. Во многом это сознательное решение. Отчасти он боится заразиться, отчасти хочет вступить в брак «чистым».
Важное влияние оказывает и вышедшая недавно в свет «Крейцерова соната» Толстого с ее жестким требованием воздержания. В письме к Черткову Лёва признается:
...Милый друг Дима, скажу только, что живу я довольно смирно, вино не пью, стараюсь бросить курить и, конечно же, уже воздерживаюсь от величайшего соблазна и зла, от того, что сказано в «Крейцеровой сонате» — от женщин и этого ужасного взгляда на них, как на красивое тело, могущее доставить тебе физическое наслаждение. «Крейцерова соната» — величайшая повесть отца, ни одно литературное произведение не может произвести большего действия на нас, молодых людей, навести на большее число мыслей, — самых важных и вместе тем самых элементарных.
В начале 1890-х половые вопросы имели для Толстого чрезвычайную важность. Опираясь на слова Христа в послесловии к «Крейцеровой сонате», он говорит о воздержании как об идеале, к которому следует стремиться. Активная сексуальная жизнь не приносит никакой пользы здоровью, соитие не представляет собой ничего красивого или возвышенного, это всего лишь животный акт, использование средств предохранения недопустимо, брак не богоугодный институт, а эгоистичный перерыв в работе по строительству Царства Божия на земле.
Здесь было о чем задуматься, в том числе жене и детям Толстого. Когда мысли о женщине начинают нарушать спокойствие духа, Лёва обращается за советом к отцу. Но вместо отсылки к строгому «Послесловию» Толстой вынимает из ящика с рукописями синюю тетрадь и протягивает ее Лёве: «Прочти!» Это неопубликованный рассказ «Дьявол», знакомство с которым было бы полезно для Лёвы. У помещика Иртеньева тайная связь с молодой замужней крестьянкой (ради здоровья, как он уверяет себя сам). Вступив в выгодный брак, он думает, что эти отношения — завершенная глава, не осознавая, насколько глубоко они проникли в его сознание. Иртеньев теряет способность управлять собственными мыслями и поступками и не видит иного выхода, кроме самоубийства — или убийства любовницы. Вынесенный в заглавие «дьявол» — это женщина, соблазнительница, держащая мужчину в своей власти.
