Обхожу шатер, убеждаюсь, что все колышки как следует забиты в землю (со смутной мыслью, что мой кошмар мог предвещать что-то вполне реальное), и вижу, что его поставили на самых задах, почти впритык к моему сараю, оставив лишь узкую щель, в которую я едва могу протиснуться. Понятно, зачем это понадобилось: чтобы освободить место для столиков и стульев, которые поставят перед шатром. Но если можно обижаться на шатер, то вот вам, пожалуйста, я сейчас как раз это и чувствую.

Я сажусь на низенькую каменную стенку напротив забора — она разделяет лужайку пополам. Пытаюсь представить себе, как будет выглядеть наш сад сегодня вечером, когда тут будет бродить сотня гостей, на яблоне и вишне зажгутся гирлянды — и, конечно, воздушные шарики везде, где только можно. Я всегда подозревал, что Ливия захочет отметить свое сорокалетие с размахом, но по-настоящему осознал, с каким размахом, лишь несколько месяцев назад, когда она заговорила о кейтерах, о шатрах, о шампанском. Мне показалось, что это уже чересчур, и я даже расхохотался.

— Нет, я серьезно, Адам! — рассердилась она. — Я хочу, чтобы все было по-особому.

— Я знаю. Так и будет. Просто мне кажется, что выходит немного дороговато.

— Ну прошу тебя, не порть мне удовольствие, — взмолилась она. — Я даже пока еще не выяснила, как и что. И в любом случае деньги тут не самое главное.

— Лив, деньги тоже важны, — ответил я, сожалея, что пришлось об этом заговорить. — Джош летом уезжает, а Марни в Гонконге, какое-то время нам надо быть поаккуратнее. Сама понимаешь.

Она посмотрела на меня. Я отлично знаю этот ее взгляд. Виноватый.

— Ну что такое? — спросил я.

— Я специально копила, — призналась она. — На этот праздник. Уже несколько лет откладывала. Не какие-то огромные суммы — по чуть-чуть. Прости, я должна была давно тебе сказать.

— Да все в порядке, — ответил я, невольно подумав: может, она не сказала мне из-за того раза, когда я ухнул ее сбережения на мотоцикл? До сих пор морщусь, когда про это вспоминаю, хоть это и было много лет назад, еще до рождения Марни.

Эта мысль о Марни напоминает мне кое о чем. Я пробираюсь обратно к дому и, переступив через Мими, которая вечно умудряется попасться мне под ноги, отыскиваю свой телефон там, где накануне вечером оставил его заряжаться, — рядом с хлебницей. Как я и надеялся, от Марни пришло сообщение:

Па, не поверишь — мой рейс задерживается, на пересадку в Каире я опаздываю. А значит, и в Амстердам прилечу слишком поздно, на рейс до Лондона тоже не успею пересесть. Паршиво, но ты не переживай, я как-нибудь доберусь. Может, меня вообще пристроят на прямой рейс и я буду даже раньше, чем мы думали! Напишу, как только окажусь в Хитроу. Люблю, целую!

Вот черт. Мне очень нравится оптимизм Марни, но что-то я сомневаюсь, чтобы ее пристроили на прямой рейс до Лондона. Скорее всего, заставят ждать в Каире ближайшего подходящего самолета до Амстердама. Уже не в первый раз недоумеваю: зачем я согласился, чтобы она добиралась домой таким кружным путем?

Начиная планировать свой день рождения, Ливия не представляла себе одного — что на празднике может не оказаться Марни. Собственно, мы всегда знали, какого числа будем отмечать, и Марни, узнав, что будет в этом году учиться в Гонконге, первым делом проверила, когда у нее намечаются экзамены. Но с тех пор даты успели измениться.

— Теперь у меня экзамены третьего, четвертого и пятого июня, а потом тринадцатого и четырнадцатого, — сообщила она нам по фейстайму еще в январе, краснея от досады. — Просто не верится, что я пропущу праздник.

— А если я перенесу его на пятнадцатое? — спросила Лив.

— Все равно не успею прилететь, у нас же такая разница во времени.

— А если двадцать второго?

— Нет, потому что тогда Джош не сможет, — напомнила Марни. — Он как раз в этот день улетает в Нью-Йорк, забыла? Нарочно подгадал так, чтобы после твоего праздника. И билет у него уже есть, поменять не получится. Мне дико жалко, ма, я бы рада что-нибудь сделать, но не могу.

Мы несколько часов пытались изобрести какой-нибудь обходной маневр, но в конце концов пришлось смириться: Марни не успеет на праздник. Для Лив это был колоссальный удар. Она даже хотела вообще отменить запланированную вечеринку и на сэкономленные деньги купить билеты в Гонконг, чтобы отметить свой день рождения там. Но Марни ей не позволила:

— Ма, я не хочу, чтобы ты отказывалась от этого праздника, ты же о нем столько мечтала. И Джош по-любому не смог бы, он же будет сдавать выпускные. А мне надо заниматься, я бы все равно не сумела провести с вами так уж много времени. Да и па слишком занят своей работой, он не может взять больше недели отпуска. А приезжать меньше чем на неделю нет смысла, тем более когда столько выложишь за билеты.

А потом, три недели назад, она прислала мне эсэмэску:

«Па, ты что маме даришь на ДР?»

«Кольцо, — написал я в ответ. — С бриллиантами. Но ты ей не говори, это сюрприз».

«А еще один сюрприз не хочешь ей сделать?»

«Какой?»

«Можно я с тобой по фейстайму? Там мамы нет рядом?»

«Нет, она поехала искать себе платье для вечеринки».

«Супер. Надеюсь, найдет. Кстати, про вечеринку…»

Тут мой телефон зазвонил, и она мне рассказала, уже в видеорежиме, что нашла дешевый вариант перелета — из Гонконга в Каир, потом из Каира в Амстердам, а из Амстердама в Лондон.

— Я все рассчитала. Если в четверг выеду сразу после экзамена, буду в Лондоне уже в субботу вечером, а домой приеду часов в девять. Как тебе, па? Что скажешь? Маме будет сюрприз.

Она сидела в белом шезлонге, в комнате общежития, которую делила с Надей, студенткой из Румынии, и за ее спиной виднелось диванное покрывало, которое она взяла с собой из дома: основная его часть лужей растеклась по полу. На ней была одна из моих старых футболок, а темно-рыжие, цвета красного дерева волосы она собрала в пучок на темени, видно, как обычно, удерживая их там с помощью карандаша. Меня всегда изумляло, как ей это удается.

— Думаю, она будет в восторге, — ответил я, подхватывая Мими и устраивая ее у себя на коленях, чтобы они с Марни видели друг друга. — А когда тебе надо будет обратно?

Марни у себя в комнате нагнула голову поближе к экрану, шепча ласковые слова и посылая Мими поцелуи.

— Не раньше среды, — сообщила она мне. — Получается, проведу с вами почти четыре дня. На обратном пути мне уже не надо будет через Амстердам, так что сумею вовремя вернуться к Гонконг — успею к следующему экзамену, он у меня в четверг.

— Столько перелетов просто ради того, чтобы провести тут всего несколько дней, — заметил я, хмурясь.

— Ну, всякие бизнесмены же постоянно так летают, — возразила Марни. Она то и дело опускала взгляд куда-то вниз. Видимо, на свой телефон: проверяла — не пришло ли сообщение. У нее был поздний вечер, и мне вдруг показалась очень странной сама мысль о том, что у нее ведь своя жизнь в Гонконге, своя отдельная жизнь, из которой мы с Лив знаем лишь обрывки.

— А ты прямые рейсы не смотрела? — спросил я.

— Смотрела, но они все стоят на сотни фунтов дороже. А этот вариант, с пересадками в Каире и Амстердаме, — шестьсот пятьдесят. Половину могу из своих сбережений покрыть. Если ты мне одолжишь на вторую половину, я тебе отдам, как только смогу.

— Я вообще не хочу, чтобы ты вкладывалась в свой билет. Пусть это будет часть моего подарка твоей маме.

Она одарила меня одной из своих фирменных улыбок-до-ушей и потянула за висящее у нее на шее золотое ожерелье, которое я не видел раньше.

— Спасибо, па, ты самый лучший! Короче, мне что — искать такой билет? Пока они не подорожали.

Мне пришлось выдержать нешуточную внутреннюю борьбу, честное слово. Мне хотелось сказать ей: да купи ты билет на прямой рейс, чтобы не суетиться с этими двумя пересадками. Но не далее как накануне я велел Джошу купить билет в Нью-Йорк с пересадкой в Амстердаме — не только потому, что это дешевле, но и потому, что мне казалось, пора уже ему понюхать настоящую суровую жизнь, а то пока ему все как-то слишком легко дается. Как бы я объяснил, почему потратил на Марни несколькими сотнями больше, чем можно было бы, при том что буквально только что отказал Джошу в лишних полутора сотнях? И потом, стоит ли оно того, рассуждал я: зачем ей возвращаться домой исключительно ради праздника, если уже через четыре дня придется лететь обратно? Я взглянул на ее хорошенькое личико, освещенное настольной лампой, стоящей рядом с ее компьютером, и все возражения, какие у меня могли появиться, тут же растаяли как дым. Начнем с того, что она невероятно походила на свою мать. И потом, я отлично знал, в какой восторг придет Лив, если Марни неожиданно объявится на ее дне рождения.

— Только при одном условии, — заявил я, остро чувствуя немигающий зеленый взгляд Мими, взиравшей на меня снизу вверх. — Никому не говори — ни Джошу, ни Клео, никаким друзьям-подругам, а главное — тете Иззи. Никому не говори, что ты летишь домой. Пусть для всех это будет сюрприз.

— Никому ни слова, обещаю. Спасибо, па. Я тебе уже говорила, что ты самый лучший?