Каллен с Романом почти постоянно были в разъездах, и Сара пропадала у Китти. Она полюбила Майкла как родного сына, и он уже, вероятно, узнавал ее: что-то пищал и улыбался, когда она разговаривала с ним.

Дни шли, но никаких признаков приближения индейцев не замечалось. Однажды в жгучий полдень месяца через два после возвращения Дэниэла в форт пришел еще один из соледобытчиков.

Уильям Хэнкок — бестелесный словно привидение, с провалами щек — закричал с другого берега реки. Фландерс с Джоном Холдером на каноэ отправились за ним. Последние несколько метров он уже не мог пройти без посторонней помощи, а ведь всегда был выносливым мужиком…

— Положите его сюда, в тенек! — распорядился Дэниэл. — И принесите воды.

— Я шел сюда девять дней… — загнанно дыша, выговорил Хэнкок. Одежда клочьями свисала с его костлявых рук и ног. — Боже мой, я уж и не чаял, что когда-нибудь доберусь!

— Ну слава Богу, Билл, ты все-таки здесь! — Дэниэл схватил его за острое как бритва плечо.

К удивлению Китти, когда тот посмотрел на Дэниэла, в его впалых глазах вспыхнул гнев.

— Если я и остался жив, то это не ваша заслуга! — резко бросил он.

Все сконфуженно замолчали.

— Успокойся, Билл, успокойся… — мягко сказал Дэниэл.

— Это он навел на нас дикарей! — голос Хэнкока дрожал, ломался под тяжестью этого обвинения. — Он приказал нам составить ружья в козлы!

— Я делал все как надо, — не теряя самообладания, ответил Дэниэл.

— По-моему, Билл просто обезумел от голода и долгого изнурительного пути, — заметил Уинфред.

— Отнесите его куда-нибудь, накормите, и пусть он отдохнет как следует! — приказал полковник Кэллоувэй. — Он войдет в норму.

— Только не давайте ему сразу много! — предостерегла знахарка Хоукинс. — Я сразу же приду, если понадоблюсь.

Когда Фландерс с Джоном наклонились, чтобы поднять его на седле из рук, Хэнкок жестом дал понять, чтобы его не трогали.

— Стойте… Мне нужно передать вам, что Черная Акула готовит на нас нападение.

— Когда? — встрепенулся Дэниэл.

Хэнкок бросил в его сторону презрительный взгляд.

— Я не мог там долго ждать, чтобы узнать день. — Он закашлялся, его грудь поднималась и опускалась совсем незаметно. Сплюнув в траву, он продолжил: — Акула был в превосходном настроении, когда вернулся из Пойнт-Крика после вашего побега. Сначала он заявил, что никакого нападения не будет, но потом в лагере появились эти проклятые бритты с кучей подарков… Что-то около дюжины, или даже больше, лошадей с дарами. Пообещали им еще… Они совещались несколько дней и все же решили, что индейцы нападут на нас. Теперь шоуни собирают силы… сейчас их три или четыре сотни…

Услышав цифру, все подавленно замолчали. Китти посмотрела на Сару, на ее остановившиеся глаза, потом перевела взгляд на Майкла. Сердце ее сжалось от боли при виде этого крохотного носика, на котором выступил похожий на росу пот… этого маленького ротика — но уже такого же, как у Каллена…

— Мы окажем им достойный прием, — сухо пообещал Дэниэл.

Несмотря на всю отвагу слов Буна, никто в Бунсборо в следующие несколько дней не ощущал себя спокойным. Снова были проверены каждое ружье, каждый пост у частокола. Бочки до краев наполнили питьевой водой. Поскольку маис уже созрел, поселенцы начали ломать початки. Мужчины поочередно либо работали в поле, либо несли охрану с ружьями наготове. Небольшие группы разведчиков патрулировали ближний лес и берег реки.

Когда весь урожай маиса был благополучно собран, а закрома, включая чердаки хижин, заполнены початками, Дэниэл начал испытывать тревогу из-за томительного ожидания. С наступлением сентября он выразил желание отправиться с группой добровольцев на разведку, чтобы лично выяснить, что происходит.

— Сейчас тебе не время покидать форт, Дэниэл! — немедленно возразил полковник Кэллоувэй.

— Поверь мне, так будет лучше! Я знаю все их селения как свои пять пальцев, — настаивал Бун. И потом, мы постараемся чем-нибудь досадить им. Ну, например, угоним лошадей… или урожай испортим.

— А если они нападут на нас в твое отсутствие? — спросил Кэллоувэй, сверля его взглядом.

— Они не пройдут незамеченными! Мы всегда узнаем, когда они выйдут на Тропу войны — кстати, еще одно «за» в пользу принятия такого решения.

Билл Смит хранил полное молчание, а полковник, плотно сжав губы, нервно ходил взад-вперед по блокгаузу. На его обеспокоенном лице между серебристыми бровями залегли глубокие складки.

— Сколько людей ты собираешься взять с собой? — наконец хмуро спросил он.

— Двадцать. Но я оставлю вам для разведки Романа с Калленом.

— Двадцать?! — вытаращил глаза полковник. — Но это же здорово ослабит нас здесь! Они схватят нас как спящих индеек на насесте! Да будь я проклят… Нет, как хочешь, но я решительно против этой затеи!

Два старых друга скрестили взгляды. Первым заговорил Дэниэл:

— Мне очень жаль, Ричард, но я должен ехать.

В тот же вечер он созвал всех поселенцев и, объяснив свой замысел, вызвал добровольцев. Их оказалось гораздо больше, чем требовалось, и набрав нужных ему двадцать человек, он приказал им начать сборы. Пищи они возьмут с собой немного:

— Мясо в дороге добудем охотой. Все должны быть готовы до восхода солнца.

Провожать разведчиков вышло большинство жителей форта. Кэллоувэй чувствовал, как напряглась его спина, как посуровело лицо, когда в последний момент он стиснул плечо Буна и сказал:

— Храни тебя Господь, Дэниэл!

Тот, широко улыбнувшись, пожал руку друга. Стоявшая рядом с Китти Элизабет Кэллоувэй печально понурила голову.

— Мне кажется, с тех пор как Дэниэл вернулся из плена, Ричард не знает, как с ним держать себя… — сказала она.

Началось новое, двойное ожидание для живущих за частоколом поселенцев — ожидание возвращения Дэниэла с неизвестно какими вестями и, что еще хуже, — ожидание нового нападения шоуни до возвращения отряда добровольцев.

— Им не удастся проскользнуть мимо Дэниэла! — успокаивал всех Роман.

Теперь они вместе с Калленом проводили разведку очень близко от форта, выезжая за ворота почти ежедневно.

— Когда же все это кончится? — в отчаянии спросила однажды Сара Китти.

Китти, обычно сразу бодро отвечавшая, чтобы подруга не теряла мужества, на сей раз лишь гладила по головке Майкла, который сосал ее грудь.

— Не знаю, — наконец ответила она.

После более чем недельного отсутствия Дэниэл с товарищами в воскресенье вечером на всем скаку ворвались в форт. На их угрюмых лицах был написан ответ на все вопросы.

— Переплыв Огайо, мы дошли до самого Шиото… неподалеку от Пойнт-Крика, — переводя дыхание начал Дэниэл. — Вокруг не было видно ни одного воина, и тогда я понял, что Черная Акула снялся с места. Вернувшись сюда, мы столкнулись с ним и его отрядом в четыреста воинов — они разбили лагерь в Голубых ручьях. Среди них мы видели от двадцати пяти до тридцати англичан. У них целый караван тягловых лошадей… Они уже готовились к выступлению… Нам пришлось скакать во весь опор, чтобы опередить их…

Покачав головой, он мрачно посмотрел на всех.

— Думаю, что сейчас они совсем рядом. Будем готовиться к теплой встрече.

2

Как и предсказал Дэниэл, шоуни явились на следующий день. Но они не скатывались полчищами с крутых берегов реки, как прежде, а спокойно ехали по вершине Ежевичного кряжа, как раз напротив форта. Двумя четкими цепями, придерживая лошадей, они медленно спускались к лужайке. Их кавалькада почти не поднимала клубов пыли. На жестком ветру трепетали британские флаги, утреннее солнце озаряло блестящие бронзовые лица, груди, разукрашенные киноварью в цвет великолепных перьев, украшавших жесткие черные пряди на почти лысых головах…

Едва передние всадники достигли края опушки, цепи распались, рассыпались веером, полукружьями направляясь к реке и обходя частокол форта со всех сторон, кроме той части ландшафта, где протекал ручей. В самом центре впереди всех на месте распада цепей восседал на коне Черная Акула с посохом, украшенным перьями, — великий боевой вождь племени шоуни. Его можно было сразу узнать по профилю — резко и сильно выступающий нос, тяжелые, плотно сомкнутые челюсти.

Со стороны казалось, что все в маленьком форте спят, но… Как только часовые заметили индейцев, была тихо объявлена общая тревога. Все взрослые мужчины и подростки заняли свои места в блокгаузах и на стенах, в угрюмом молчании наблюдая, как к кентуккийскому форту приближается самый крупный со времени их поселения здесь вражеский отряд. Дэниэл с Калленом и Романом поднялись на просторный чердак в юго-западном блокгаузе, чтобы лучше видеть неприятеля. Они глядели на подступавших индейцев через бойницы, и Каллен тихо ругался.

— Всмотритесь, — сказал он. — Я вижу мингоса, виандота… И ребята из чероков затесались… Объединились, черти меднорожие…

— Не говоря уж об этих красных мундирах — бриттах, — добавил Роман.

Дэниэл грустно кивнул головой.

— И вон еще горстка зеленых… канадцы. На сей раз они, похоже, хорошо подготовились. Но я все-таки ожидаю от них сюрприза: подумать только — так открыто ехать перед нами на лошадях, словно на прогулке!

— Небось, переправились через реку в верховьях, а потом долго шли под прикрытием кряжа, — пробормотал Каллен.

В дальнем углу блокгауза Китти, покормив грудью Майкла, застегивала лиф. Она передала ребенка Саре. Странное спокойствие овладело ею теперь, когда стало ясно, что столкновения с индейцами не избежать.

Обе женщины забрались в дальний угол, считая, что там безопаснее. Они перенесли туда стул-качалку, колыбельку и корзину с одеждой и пеленками для малыша.

— Я займусь им, — пообещала Сара. Она была ужасно бледна.

Китти, кивнув, подошла к женщинам, которые выстроились в цепочку, чтобы перезаряжать ружья и передавать их из рук в руки своим мужчинам. Все ждали, когда начнется перестрелка.

Но ко всеобщему удивлению индейцы не предпринимали никаких агрессивных выпадов. Через минуту по блокгаузу пробежал глухой шепот, когда все заметили в низине медленно шагающего к форту негра в индейском наряде. Он размахивал палкой с прикрепленным к ней большим куском белой материи.

— Это Помпей, — пояснил Дэниэл. — Помните, я говорил вам о нем?.. — Он отполз от амбразуры, чтобы отдать приказ стоящим на стене стрелкам: — Не стрелять, ребята! — И, обращаясь к своему сыну Дэниэлу-Моргану: — Беги вниз и передай этот мой приказ нижним, а потом полковнику Кэллоувэю и майору Смиту… Сначала узнаем, что им от нас нужно.

Мальчишка со всех ног бросился выполнять приказ отца, а Каллен поманил рукой Дэниэла, приглашая его снова занять место возле бойницы. Помпей, дойдя до больших старых платанов, повернул к источнику, не переставая махать белым флагом и стараясь как можно самоувереннее улыбаться, хотя даже отсюда было видно, как расширились у него глаза от страха.

— Капитан Бун! — выкрикивал он. — Капитан Бун!.. Вождь Черная Акула привез вам личное послание от губернатора Гамильтона. Он просит вас выйти, чтобы передать его!

Каллен оглянулся на Дэниэла.

— Может, я выполню эту миссию за вас? — спросил он.

Роман кивнул в знак согласия.

Дэниэл, подергивая мочку уха, оценивал ситуацию. Понимая лучше любого белого психологию индейцев, он отлично знал, что отказ немедленно дать ответ означает в их глазах признание собственной слабости. Он замахал на всех руками, требуя тишины.

Черная кожа Помпея поблескивала от выступившего пота. Ему было явно не по себе от того, что приходилось стоять живой мишенью на открытой местности. Попереминавшись с ноги на ногу, он снова крикнул:

— Капитан Бун! Вождь просит вас выйти, он хочет поговорить с вами.

За стенами форта стояла полная тишина, нарушаемая иногда только ржанием лошади или перестуком ее копыт.

На чердак взбежал запыхавшийся полковник Кэллоувэй.

— Ну, что скажешь, Дэниэл? — спросил он с видимым усилием.

Не давая Дэниэлу ответить, Роман снова привлек внимание всех к бойницам:

— Ого! Тут есть на что посмотреть!

Теперь уже сам Черная Акула слез с коня и сдернул покрывало с соседней лошади. Сделав повелительный жест в сторону своих приближенных и стоявших неподалеку воинов, он зашагал по низине в сторону форта.

Несмотря на преклонные года, он все еще был высоким, могучим человеком, а голос его сохранил свой низкий тембр и был отчетливо слышен в прозрачном утреннем воздухе, когда он закричал:

— Шелтови… сын мой! Я прошу тебя выйти поговорить. Никто не причинит тебе вреда!.. Видишь, я без оружия. Даю тебе слово отца!

Он уверенной, размашистой походкой дошел до платана, раскинул на земле покрывало и уселся на него, выпрямив спину. Индеец не обращал никакого внимания на стоявшего чуть в стороне раба Помпея, вытиравшего заливающий ему глаза пот.

Дэниэл, прислонив ружье к стене, вытащил нож из ножен на поясе и протянул его Каллену.

— Придется идти, — сказал он.

Роман, не говоря ни слова, отставил свое ружье в сторону. Каллен последовал его примеру. Дэниэл недовольно покачал головой.

— Кому-то нужно остаться здесь, чтобы помочь Биллу Смиту — мало ли что… — и Кэллоувэю: — Если ты решил идти со мной, Ричард, — дело твое. Но эти двое должны остаться здесь! У меня нет оснований сомневаться в твердости слова Черной Акулы, но если я сейчас ошибаюсь и нас захватят в плен, то отдавайте приказ стрелять. Передайте мои слова Сквайру и другим стрелкам.

Дэниэл, отомкнув шомпол от ружья, крикнул женщинам, чтобы ему принесли белую тряпку.

Оставшись вдвоем, Роман посмотрел на Каллена.

— Одного здесь вполне достаточно, — сказал он. — Я пойду с ними.

— А почему именно ты?! — вспылил Каллен.

Улыбка медленно раздвинула губы Романа.

— Потому что я первый подумал об этом.

Передав свое ружье Каллену, он быстро спустился по лестнице на первый этаж набитого людьми блокгауза и догнал Дэниэла с полковником уже у ворот.

— По-моему, я отдал приказ, — сказал Дэниэл, предостерегающе сверкнув глазами.

— А я решил ему не подчиняться, — спокойно ответил Роман.

Уинфред Бурдетт, вытащив тяжеленный деревянный засов, распахнул перед ними ворота. Дэниэл вышел первым. В руках он нес шомпол с полоской отбеленной материи.

— Если с нами что-нибудь случится, — шепнул он на ходу Уинфреду, — закрывай ворота покрепче.

Уинфред мрачно кивнул.

Они шли плечом к плечу; Дэниэл размахивал шомполом. К полковнику Кэллоувэю вернулось его мужество, и все трое шли легко, не удостаивая ни единым взглядом выстроившихся в длинные цепи молчаливо наблюдавших за ними воинов.

Вначале Черная Акула бесстрастно взирал на них, но когда они приблизились, его напускное безразличие пропало, черные глаза вперились в Дэниэла, а на изборожденном морщинами лице появилось выражение радости и печали.

— Шелтови, сын мой… — Встав на ноги, он обнял Дэниэла, и слезы покатились по его впалым щекам.

— Отец мой… — обнял его в свою очередь Дэниэл. Роман с полковником Кэллоувэем с изумлением наблюдали за этой сценой.

Они разговаривали на языке шоуни, но Роман немного владел им и понимал, о чем шла беседа. Судя по реакции старого полковника, от того тоже не ускользнул ее смысл.

— Почему ты убежал из своей семьи? — упрекал Черная Акула Дэниэла. — Многие в наших вигвамах печалятся о Большой Черепахе.

Дэниэл слегка покраснел, когда величавый вождь с задумчивым видом пригладил его волосы, которые теперь у него отросли как у любого белого человека.

— Мне захотелось снова повидать свою белую семью, — ответил Дэниэл. — Жену, детей.

Черная Акула взял себя в руки, хотя по-прежнему был сильно удручен.

— Но почему ты не спросил у меня разрешения? Я бы позволил тебе повидаться с ними.

— Я этого не знал, — опустил голову Дэниэл.

Глубоко посаженные, черные как смоль глаза Черной Акулы изучали Романа и полковника Кэллоувэя.

— Ты привел с собой не главных вождей, Большая Черепаха?

Под глазом Дэниэла дрогнул мускул, но он по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие.

— Да, как видишь, — ответил он.

— Я их знаю. Кэл-э-вэй давно сражается с нашим народом… Но он настоящий воин. Второй тоже — его наши братья чероки называют Огненноволосым.

Дэниэл кивнул.

Черная Акула, повернувшись, жестом позвал своих приближенных. Подошел Катаэкассу — Черное Копыто — высокий, с тонко очерченным лицом спокойный человек, за ним Молунта, который был его явным антиподом — полный, широколицый, излучающий доброжелательность индеец. К ним присоединился и Черная Птица, вождь племени чиппева. Все они расселись, подтянув к груди колени, и Черная Акула пригласил трех белых последовать их примеру.

Кости старого полковника отчаянно хрустнули, но ему все же удалось принять требуемую позу.

— Я пришел, — официальным тоном начал Черная Акула, — чтобы напомнить тебе о твоем обещании сдать мне форт этим летом, Большая Черепаха.

Роман почувствовал, как вздрогнул при этих словах полковник Кэллоувэй, но тем не менее промолчал.

— Ты сказал, — продолжал вождь, — что в это время женщинам и детям будет легче во время изнурительного перехода. Я дождался лета, как ты мне и советовал. Но теперь того же требует от тебя и Гамильтон, вождь Детройта. У меня есть от него послание к тебе.

Дэниэл, нахмурив брови, изобразил размышление над создавшейся ситуацией.

— Я возьму с собой послание… — он сделал паузу, словно все еще думал над этим, теребя мочку уха, — но меня слишком долго не было в форте, и в мое отсутствие Великий Отец Виргинии прислал большую шишку, капитана, и он, вероятно, не пожелает сдаваться…

С непроницаемыми лицами четверо вождей смотрели на Дэниэла, но он улыбнулся им обезоруживающей улыбкой.

— Дай мне два дня, — он показал два пальца, — и посмотрим, смогу ли я его переубедить.

Ветер топорщил красные и желтые перья на ирокезе Черной Акулы: он жестко торчал, блестя на солнце от медвежьего сала. Рядом с ним зажужжала пчела, вождь досадливо отмахнулся от нее. Наконец он нервно вздернул голову.

— Пусть будет по-твоему, Большая Черепаха. — И величественным жестом передал Дэниэлу послание Гамильтона, после чего встал.

— Я привел с собой сорок тягловых лошадей, чтобы довезти женщин, детей и стариков до Детройта, — сказал он. — Даю тебе слово Черной Акулы, вождя племени шоуни, что их там никто не обидит. И в знак моей дружбы я привез вам, белые братья, семь зажаренных языков буйвола. — Он махнул семерым воинам, и те немедленно принесли языки. Воздух пропитался соблазнительным ароматом.

— Благодарю тебя, Черная Акула, отец мой, — склонил голову Дэниэл.

Черная Акула кивнул, но в глазах его Дэниэл заметил опасный, не сулящий ничего хорошего блеск.

— Предупреди этого Большого Капитана, что если он не сдастся, я умертвлю за частоколом всех, кроме молоденьких девушек — их я оставлю для себя.

Дэниэл кивнул, подняв руку, повернулся и пошел прочь. Роман постарался попасть с ним в ногу. Кэллоувэй пристроился к нему с другой стороны, и все трое неторопливо отправились к воротам.

Семеро воинов, держа языки буйволов, следовали за ними в нескольких шагах.

На полпути Дэниэл крикнул часовым, не спускавшим с них глаз со стен форта:

— Спокойно, ребята, Черная Акула шлет вам презент!

Когда они подошли к воротам, он приказал воинам положить завернутые в листья языки на землю. Шоуни выполнили приказ и повернули обратно.