Анни принялась гоняться за ним по комнате. Он перепрыгнул через большое кресло, потом через узкую кровать. Анни начала перебираться через нее, но запуталась в простынях и растянулась на кровати.

Карл наклонился над Анни и сказал:

— Вот теперь ты там, где мне нужно. — Именно в эту минуту в комнату вошла его мать.

— Боже мой! — воскликнула она.

Анни села и попыталась натянуть на колени короткую узкую юбку. Ее волосы были растрепаны, лицо пылало.

— Не волнуйся, мама, — сказал Карл. — Это не то, что ты думаешь.

— Мне стыдно за тебя, Карл, — ответила его мать. — И хороша же девушка, которая лежит в твоей кровати, задрав юбку до шеи!

— Послушай, мама, я вынул ее шпильки, и волосы рассыпались, и…

— Не желаю больше слушать. Думаю, ей лучше пойти домой.

— Не беспокойтесь, — вмешалась в разговор Анни. — Я ухожу и рада этому. — Она выхватила шпильки из рук Карла. — А что касается тебя, Карл, то я больше никогда не хочу тебя видеть. А твою мать — тем более. — Она вышла с гордо поднятой головой.

Карл нашел Анни в вестибюле. На глазах у нее были слезы, во рту — шпильки. Дрожащими руками она пыталась закрутить волосы узлом. Он неловко помог ей вколоть шпильки.

— Я рассказал маме, как это случилось, и заставил ее поверить. И ей ужасно жаль, Анни. Она хочет, чтобы ты вернулась и поужинала с нами.

— Я бы подавилась ее едой.

— Но ясно же, Анни, почему мама неправильно все поняла: ты на кровати, а я на тебе.

— Она могла бы выслушать, когда ты пытался все объяснить, не правда ли? Но нет! Ей хотелось думать, что это что-то грязное, потому что она возненавидела меня с той самой минуты, как увидела. И она получила большое удовольствие, обращаясь со мной, как с проституткой.

— Она сказала, что ей жаль.

— Почему бы и не сказать — после того, как она получила удовольствие, отчитав меня. Она думает, что слово «жаль» — это ластик, которым можно стереть ее грязные мысли и слова обо мне?

Анни заплакала. Она плакала так долго, что Карлу пришлось пропустить вечерние занятия в школе и сводить ее на Чарли Чаплина.

Сейчас Анни вздохнула, вспомнив ту сцену.

— Это верно. Я видела ее всего раз. Если бы я вернулась на ужин, все могло быть по-другому.

— Будь справедливой, Анни. Как насчет твоей матери? Разве она встретила меня с распростертыми объятиями? Нет, она обращалась со мной, как с Джеком Потрошителем, который собирается погубить ее невинное дитя. Но я никогда не ненавидел ее за это. Я понял, что она волнуется, потому что ты ее маленькая девочка, и боится, как бы ты не попала из-за меня в беду.

— Наверно, с тещами и свекровями всегда проблема, — сказала Анни.

— Да нет, я думаю, что со временем они изменят свое мнение. А если нет, что с того? Мы будем жить своей жизнью, как они жили своей. — Ему хотелось курить, но пачка была пуста. Он скомкал ее и выбросил. — Черт побери, у меня закончились сигареты.

— Подожди! — Она вынула из сумки новую пачку. — Вот. Я купила их перед тем, как сесть на поезд. На случай, если у тебя закончатся сигареты. Хотелось сделать тебе сюрприз.

— Ты прелесть. — Он вытянул ноги, раскинул руки на спинке скамейки и глубоко затянулся. Где-то колокол пробил полчаса.

— Счастлива? — спросил он.

— Довольна.

— Когда же ты начнешь чувствовать себя счастливой?

— О, я была счастлива сегодня утром, когда сошла с поезда и увидела тебя. Но сейчас я довольна.

— А в чем разница между «счастлива» и «довольна», маленький мудрец?

— Ну, счастье — это… это когда тебе кто-то будто дает такой большой кусок чего-то чудесного, что его невозможно удержать. И поэтому ты время от времени отщипываешь понемногу от него и держишь в руке. Это значит быть довольным. Во всяком случае, так я это вижу.

— Знаешь, кто ты?

— Кто?

— Интересная личность. — Карл растоптал сигарету и обнял Анни. — Знаешь что? Мы женаты уже почти час, а я еще не спал с тобой. Вон там хороший густой куст, и никто не смотрит. Что думаешь?

— Карл, это ужасно! — Анни притворилась, будто она шокирована, но выдала себя, захихикав.

Он отвел прядь ее волос и поцеловал в ухо.

— Тебя это напугало? — спросил он.

— Сделай это снова, — попросила она.

Он засмеялся и еще раз поцеловал ее.

— Для такой печальной девушки ты слишком смешливая.

Он поднял запястье, чтобы проверить время. Она прикрыла его часы рукой.

— Сейчас двенадцать тридцать, Карл, и ты это знаешь. Ни к чему смотреть на часы каждую минуту.

Анни не нравились эти часы. Она знала, что Карлу их подарила мать на Рождество. И когда он смотрел на них, это напоминало, как она лежала на кровати, а его мать подумала…

— Что у тебя на уме? — спросил он.

— Еда.

— Вот что я тебе скажу: давай пропустим эту игру, любимая. В любом случае мы не можем пойти на матч. Я легко продам билеты, и мы истратим эти деньги на самый лучший свадебный ланч в городе. Что скажешь?

— Я скажу: классно!

Она освежилась в туалете библиотеки, пока Карл ходил в общежитие, чтобы оставить там ее чемодан. Он вернулся с еженедельным письмом матери. Как обычно, к письму прилагался почтовый перевод на пять долларов.

— Сообщи матери, что ты женился, Карл, прежде чем она снова пришлет тебе деньги.

— Думаю, сначала я должен ее подготовить. Написать, что ты здесь и мы собираемся расписаться. А уж потом послать письмо с сообщением, что мы женаты.

— А я думаю, что лучше сообщить сразу.

— Это слишком неожиданно. Позволь мне сделать по-своему, Анни.

— А я собираюсь послать моей маме телеграмму прямо сейчас.

Она послала телеграмму, в которой говорилось, что она замужем и счастлива. Карл написал на открытке, что Анни с ним и они собираются расписаться. Он вложил открытку в конверт с маркой и отправил.

Он с легкостью продал билеты на матч, встав перед магазином спорттоваров и держа их в руках. Через несколько минут они ушли за шесть долларов. Свой билет Карл получил бесплатно, а второй купил у товарища по общежитию за один доллар. Он радовался, что заработал пять долларов. Радовался до тех пор, пока не увидел, как человек, купивший у него билеты, перепродал их за восемь.

Они отправились в лучший ресторан в городе и заказали самый дорогой ланч в меню: за семьдесят пять центов. Карл заказал бутылку безалкогольного пива и попросил принести два стакана. Это не шампанское, сказал он, но все равно роскошь: тридцать пять центов за бутылку. Анни не понравилось пиво, и Карл выпил всю бутылку.

В ресторане почти не было посетителей, и официант, заподозрив, что они молодожены, суетился вокруг них. Карл и Анни мало говорили за едой, так как оба очень проголодались. После того как Карл выпил вторую чашку кофе, а Анни съела второй кусок фруктового пирога с мороженым, они расслабились. Карл зажег сигарету, откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул.

— Вот это жизнь, — сказал он. — Хорошая еда и отличное обслуживание в прекрасном ресторане. Это не то что какая-нибудь забегаловка. И целый свободный день впереди. Не нужно сломя голову нестись на занятия, и моя Анни здесь, со мной.

— Я рада, что не богата, — сказала она. — Потому что я бы привыкла к подобным вещам и они меня не радовали бы.

— Тебе определенно нравится жить, не так ли, Анни?

— Ты говоришь странные вещи. Всем нравится жить.

— Ты окажешь мне услугу?

— Конечно.

— Никогда не меняйся. Всегда оставайся такой.

— О, я не могу это гарантировать. Нет.

— Почему же, Анни?

— Видишь ли, в мире полно людей.

— Не может быть!

— И люди — личности. Личности меняются. Личность стареет, и возраст ее меняет. Итак, она изменяется, хочется ей того или нет.

— Я задал простой вопрос, моя девочка, а ты ходишь вокруг да около.

— Я только хочу сказать, что личности должны меняться. Я личность, и я меняюсь.

— А я только хочу сказать: не меняйся по своей сути.

— Ты имеешь в виду, фунтом-тайно?

Карл так смеялся, что даже закашлялся. Отдышавшись, он сказал:

— Вообще-то это слово произносится «фун-да-мен-тально».

Она взглянула на официанта, надеясь, что он не слышал, как она ошиблась, а Карл ее поправил. Но официант усмехался, и Анни повесила голову.

— Это слово из книги, которую я читала. Я никогда не слышала, как его произносят, и употребила в первый раз. Думала, что говорю правильно. Но я… — она не сразу подобрала правильное слово, — но я благодарна за исправление.

— О, прости, дорогая. Мне так жаль. Но ты просила всегда поправлять тебя, когда…

— Да, но не при людях. От этого я чувствую… о, не знаю…

Они вернулись на свою скамейку в кампусе и провели день, вспоминая случаи, которые Анни называла «из нашего прошлого».

— Только подумай, — говорила она, — если бы не началась та серия в журнале и мне не нужно было сходить в библиотеку, чтобы узнать, есть ли у них новый номер с окончанием…

— И если бы именно в тот вечер, — перебил он, — моя сестра не донимала меня, чтобы я пошел посмотреть, не появились ли там уже «Черные быки»… [«Черные быки» (1922) — популярный роман американской писательницы Гертруды Атертон (1857–1948).]

— Мы могли бы никогда не встретиться, — произнесли они одновременно. Такая возможность привела их в ужас. — И если бы… — сказали они вместе.