Хм, ну ладно… Где я была? А, ну да… Я планировала весеннюю свадьбу…

В конце учебного дня я, волоча за собой свой набитый рюкзак, прорывалась против потока подростков, выбегающих из здания, в поисках своего нового шкафчика. По словам классной, мой старый шкафчик летом выкинули, чтобы сделать новую научную лабораторию. Она дала мне обрывок бумажки с номером нового и шифром от замка, сказав, что это «где-то в коридоре С». Я уже не могла дождаться, когда отыщу его, чтобы наконец избавиться от груды пятикилограммовых учебников, которых мне навыдавали.

Стиснув клочок со своим новым номером, я скользила глазами по десяткам одинаковых металлических дверок, пока не нашла тот, что выделили мне. Он, ну конечно, оказался почти в конце коридора, возле самого выхода, ведущего к парковке для учеников. Сразу полегчало.

Мой первый день в десятом классе закончился, и в целом он был ошеломительно успешным. Я курила с крутейшими из крутых; мой обеденный перерыв совпал с перерывами у Ланса, Джульет и Августа; я получила кучу комплиментов по поводу своей новой стрижки и колготок в сетку; и вот теперь у меня новый шкафчик в коридоре для старшеклассников. Мне, конечно, пришлось немного помучиться, пока я открыла его с этим новым шифром, но, когда шкафчик открылся, все стало вообще зашибись.

Наклонившись, чтобы засунуть туда последние книжки из своего несчастного рюкзака, я вдруг замерла, парализованная видом двух черных ботинок со стальными носами и кроваво-красными шнурками в нескольких сантиметрах от моего лица…

Черт.

Черт, черт, черт.

Только не он. Кто угодно, только не он.

Я начала копаться в ящике, надеясь, что если я не замечу скинхеда, то он как-нибудь волшебным образом исчезнет. Но, когда я наконец поднялась с руками, полными книжек, мне пришлось, собрав все свое мужество, посмотреть ему в глаза.

Глаза зомби. Господи, радужки его глаз были такими светлыми, бледно-серо-голубыми, что зрачки по контрасту казались бесконечными черными дырами. Две черные дыры, которые втягивали меня внутрь.

«Идиотка, говори что-нибудь!»

— Кхм, привет, — сказала я чьим-то посторонним голосом.

Он не ответил. Он просто стоял, склонив голову набок, и изучал меня этими мертвыми, ледяными глазами. Так же, как смотрел на того парня на парковке перед тем, как впечатать в землю его лицо.

Сглотнув, я заставила себя прервать тишину.

— Извиняюсь, тебе что-то нужно? — пропищала я, стараясь казаться маленькой и милой. Заморгав, я раскрыла глаза пошире, чувствуя себя червяком, которого вот-вот раздавят тяжелым черным ботинком.

— Твое барахло завалило мой шкаф, — сказал он. Его голос был низким, ясным и мрачным.

— О господи! Прости, пожалуйста! — Едва не споткнувшись, я отпихнула ногой свой полегчавший рюкзак. Скинхед тут же схватился за ручку шкафчика рядом с моим и пнул его ногой в левый нижний угол, отчего тот тут же распахнулся без всякого кода. Я непроизвольно вздрогнула, представив, как та же нога несколько часов назад впечаталась в спину несчастного мальчика. Боясь, чтоб скинхед не учуял моего страха, я быстро спрятала лицо за дверцей своего шкафа, занявшись перекладыванием книг и тетрадей по цвету, размеру, чертовой десятеричной системе, да как угодно. Потом до меня кое-что дошло. И, прежде чем я успела остановить себя, мой идиотский рот раскрылся:

— А разве тебя не наказали?

Я почувствовала, что заливаюсь краской, когда скинхед захлопнул свой шкаф и спросил безо всякого выражения:

— За что?

Он что, издевается? Мы же оба знаем, что он сделал.

— Ну, за эту драку. Сегодня. На церковной парковке, — пробормотала я куда-то в свой шкаф.

При одном лишь воспоминании об этой… атаке кровь начала пульсировать во мне с дикой силой, а мозг — умолять меня бежать как можно быстрее. Я повернулась и продолжила свою инвентаризацию, надеясь скрыть ужас и неловкость, которые, я была уверена, отражались в моих больших, глупых, оленьих глазах, которые ничего не могли скрыть. Мое лицо всегда было предателем, выдающим все мысли. И все чувства.

Когда скинхед заговорил, мой тонкий металлический щит затрясся:

— Меня не наказали потому же, почему и тебя не оставили после уроков за курение. Эта фигня была за школьной территорией.

— А он в порядке?

«Господи! Мой идиотский рот! Биби, фильтруй базар!»

— Кто? Этот мелкий дебил с парковки? Ну, будет ссать кровью с неделю, но не помрет.

Дверца, за которой я пряталась, начала медленно закрываться. Отпрянув, чтобы металл не оцарапал мне лицо, я неохотно обернулась в сторону парня с глазами трупа, который настойчиво пытался закрыть дверцу. Когда она плотно защелкнулась и мне стало негде прятаться, ЗомбиГлаз наклонился ко мне и обхватил мое туловище левой рукой. Зажмурившись, я приготовилась к тому, что сейчас случится что-то ужасное и кровавое.

Понизив голос так, что его могла услышать только я, он сказал:

— Если ты дашь уроду как следует по почкам… вот тут… — Я вдруг почувствовала, как меня ткнули пальцем в нижнюю часть спины. — Он будет ссать кровью.

Мои глаза распахнулись, и я тут же об этом пожалела. Серо-голубой взгляд был слишком близко. Его палец задержался на моей спине слишком долго, и воздух вокруг нас начал потрескивать, предупреждая меня о высочайшем уровне опасности.

«Опасно! Опасно! Тебя хватает скинхед! Он может убить тебя одним пальцем, Биби! Убить и сожрать твой мозг!»

Но я не могла шевельнуться под взглядом этих глаз. Вблизи они были почти прозрачными. Как два хрустальных шара, которые могли бы показать мне душу этого жуткого существа. В этом состоянии странного гипноза из моего рта, путаясь, снова вырвались слова:

— За что ты его бил?

После паузы, такой долгой, что во мне возникла надежда на то, что, может быть, я не спросила этого вслух, он ответил:

— Потому что он назвал твоего дружка пидором.

У меня в глотке немедленно столкнулись и застряли примерно три миллиона вопросов.

А) Почему кто-то, выглядящий как чертов наци, бьет кого-то, кого он даже не знает, за то, что тот назвал пидором другого парня?

Б) Не должен ли он был, наоборот, поддержать его?

В) Почему он назвал Ланса моим дружком? Ланс НЕ МОЙ парень. В смысле, я хочу, чтобы он им был. Господи, да я бы хотела не слезать с него ни на секунду и рожать всех его детей, но он еще не мой бойфренд.

Г) Почему кто-то вообще мог подумать, что Ланс гей? Он же вообще не гей.

Но единственным, что я смогла пропищать, было:

— Ты что, защищал Ланса?

Я никогда не думала, что блеск глаз может быть таким жутким. Блин. Я вляпалась. Я все-таки достала его своими идиотскими вопросами. Почему мне вечно надо лезть к самым страшным? Моя мать до сих пор любит рассказывать историю, как я в три года, взяв в «Макдональдсе» свою детскую порцию, подошла к группе байкеров в кожаных куртках, села рядом и спросила самого жуткого из них, почему у него волосы завязаны в хвостик. Согласно ее словам, мой вопрос звучал так: «Хвостики должны носить только девочки».

Из-за моего любопытства меня когда-нибудь пришибут.

Скинхед, который теперь был тоже вполне похож на убийцу, убрал руку с моей спины и уперся ею в мой шкафчик, как раз над моей головой. Наклонив голову набок, он изучал меня, словно прикидывая, как живьем содрать с меня шкуру, а я, конечно же, так и стояла, моргая и глядя на него, как полная идиотка.

Основные инстинкты типа дышать, говорить, бежать стали мне совершенно недоступны. Как будто меня загнала в угол гремучая змея. Змея, от которой почему-то пахло чистым бельем, сигаретами и немного сладковатым одеколоном.

— Нет, — сказал он. — Я защищал тебя.

Это чересчур. Это уже слишком. Я отвела взгляд и отступила на шаг, споткнулась о свой рюкзак, про который совсем забыла, и чуть не упала. Обернувшись, чтобы поднять его, я сделала глубокий вдох и попыталась сгруппироваться, прежде чем снова взглянуть на скинхеда. Когда я все же сделала это, уголки его призрачных глаз сморщились, а рот слегка сдвинулся набок. Придурок. Ему нравилось смотреть, как я тут корячусь.

Все еще усмехаясь, он продолжил:

— Я шел и услышал, как этот мелкий говнюк говорил приятелю, что у него стоит на «ту маленькую рыжуху в сетках». И в этом я с ним согласен, Панк. Думаю, на тебя встало у всех парней на той парковке.

Я вспыхнула. Господи, теперь я еще и краснею! Только этого не хватало.

Он продолжил, и тут его ухмылка сменилась чем-то таким, от чего у меня кровь застыла в жилах.

— Когда он увидел, что этот здоровый придурок схватил тебя, его чуть не порвало. — Последнее слово он как будто выплюнул сквозь сжатые зубы. — И он сказал своему другану, что ты, должно быть, любишь в жопу, раз тратишь время на этого пидора.

Сглотнуть. Вдохнуть. Что???

— И т-ты его ударил?

Скинхед с глазами зомби нагнулся к моему уху, и я ощутила на своей шее его жаркое, ядовитое дыхание.

— Я. Надрал. Его. Чертову. Задницу.

Мои конечности пришли в движение независимо от моей воли. Ноги попятились назад. Руки нашарили лямки рюкзака.