– Я должен посмотреть на этих гостей, – наконец пророкотал демон. – Отнеси его вниз и направь на них. – Он протянул на раскрытой ладони блестящий ониксовый глаз.

Дейдре опрометью выскочила из библиотеки, промчалась по лестнице и, учащенно дыша, снова притаилась за ширмой позади трона. Ей стоило больших усилий смягчить собственные шаги, приближаясь к ширме и приставляя к ней ониксовый глаз.

Гостья говорила с Кейлой заносчивым, почти вызывающим тоном. Дейдре закусила губу.

Спохватившись, что не проверила, куда направлен зрачок демонического глаза, она отняла ониксовый шар от ширмы и развернула к себе. В полумраке разобрать что-то было сложно, Дейдре сощурилась, напрягая зрение, и случайно задела ширму. Разговор смолк.

Дейдре замерла. Похоже, она себя выдала. Но нет, к счастью, канонистка напустилась на гостью. Медленно выдохнув, Дейдре выбралась из укрытия и помчалась обратно к Тайфону.

Демон, уже почти восстановивший белое лицо, сверлил единственным черным глазом несколько парящих над еще недособранным лбом фрагментов.

– Мы не будем никого убивать в святилище, – прогрохотал он, когда Дейдре закрыла за собой дверь в кабинет.

– Но в городе ведь заметят, – запротестовала она. – Тогда убийство невозможно будет утаить…

– Нет. – Демон протянул раскрытую ладонь.

Дейдре отдала глаз.

– Здесь с ними можно расправиться втихую. Можно…

– Эта женщина внизу не та, за кого себя выдает, – сообщил демон, засовывая глаз в орбиту с влажным чмоканьем. – И это нам на руку.

– Кто же она?

– Пока не берусь утверждать, но подозрения у меня серьезные. Предоставь это мне. – Он воззрился на заваленный книгами и свитками стол. – Если подозрения подтвердятся, метазаклятье понадобится куда раньше, чем я предполагал.

– Она приблизит Разобщение?

– Если повезет, – улыбнулся Тайфон. – Однако здесь я на нее напасть не отважусь, это слишком рискованно.

– Для вас? Кто же она, переодетая богиня?

– Ты опережаешь события, дочь моя, – еще шире улыбнулся Тайфон. – Не трогай наших гостей, я о них позабочусь. А ты пока удвой усилия по розыску Никодимуса. Он должен прятаться до темноты где-нибудь в городе.

Дейдре облизнула губы.

– Но ведь может возникнуть опасность для Франчески.

– Это не твоя печаль, – ответил Тайфон, протягивая руку к облаку из беломраморного щебня над головой и выхватывая крошечный, похожий на слезу изумруд. – Пора доделывать дракона. Так что ищи Никодимуса. Если мои подозрения насчет этой гостьи оправдаются, Франческу тебе, возможно, придется убить.

Вивиан поправила капюшон. Они с Лотанну удалялись из святилища. Сквозь дождь доносились звуки города: детские визги, звон посуды, ослиный крик. Видимо, они подошли к самой окраине Священного квартала, где селились избранные – служители святилища.

Вивиан положила руку на плечо Лотанну, и тот повел ее в таверну, где им предстояло заночевать.

– Ну-с, друг мой, что скажешь об аудиенции с полубогиней? – поинтересовалась Вивиан.

– Думаю, мы были на волосок от исполнения твоего желания. Кейла чуть не прикончила нас на месте.

– Жаль, что не прикончила, – вздохнула Вивиан. – А что насчет таинственного шпиона?

– Который прятался за ширмой?

– Да. Есть предположения?

Лотанну слегка замедлил шаг.

– Это был не Тайфон. Контур его мыслей, хоть и изменился радикально во время нашей аудиенции, в пространстве не перемещался, оставаясь на одном месте – где-то на верхнем этаже купола.

– А то неизвестное существо?

– Исчезло бесследно.

– Хорошо, замечательно, – удовлетворенно кивнула Вивиан. – Даже превосходно.

– Почему нельзя просто кинуться на демона? – хмыкнул Лотанну.

– Он сбежал бы.

Они зашагали дальше в молчании. Где-то рядом процокали копыта.

– Хочешь, скажу начистоту? – спросил вдруг Лотанну.

– Если ты собираешься раскритиковать мой план, то не стоит.

– Собираюсь.

– Негодяй, – мягко пожурила Вивиан.

– Демон, хоть мы его и не трогали, все равно раскусит нас и сбежит. И придется еще лет десять ждать, где он объявится. А времени у нас нет. Академия на грани раскола.

– Дай угадаю – ты считаешь, пора воспользоваться запасным планом?

– Подумай над этим, – настойчиво попросил Лотанну. – Заскочить на колаборисную станцию, послать весточку союзникам в Каре, и к завтрашнему вечеру все будет кончено, демон не успеет скрыться.

– Тогда мы упустим возможность сцапать единым махом Никодимуса, полудракона и демона. И потом… запасной план слишком топорный.

– Вовсе нет, – холодно обронил Лотанну. Запасной план придумывал он.

– Я не имею в виду, «топорно разработанный». Но даже при самом изящном исполнении мы рискуем лишить город половины жителей.

– А если демон сегодня же напустит на нас всех своих ветряных магов? Тогда твой тонкий замысел мгновенно утратить тонкость.

– Не дуйся.

– Хочу и дуюсь.

– Друг мой, я тебе говорила, как я тебя обожаю?

– Каждый раз, когда притворяешься, будто не слышала, что я сказал.

– Прости. Так что ты сказал?

Глава двадцать четвертая

Сайрус следовал за Франческой по лабиринту извилистых улочек, пока наконец, оставив позади окраинные дома, они не вышли к грязной канаве, отделявшей жилье от квартальной стены. Перекинутые через грязь мостки вели к двум опирающимся на стену деревянным лестницам.

Сайрусу такими перелазами пользоваться не приходилось, он всегда перелетал поверху. Однако тратить запасы чар на перелет вдвоем было бы расточительством, поэтому он вскарабкался вслед за Франческой по лестнице, кивнул патрульному на стене и спустился с другой стороны в Кипарисовый квартал.

Шагая по мощеной улице, Сайрус любовался ухоженными двориками, садами и, конечно, кипарисами, давшими название этой части города. Дважды навстречу попадались топающие вразвалочку патрульные в бело-зеленых плащах.

Дождь вдруг прекратился, и тучи разошлись, оставив сперва белые клочья, а потом и тоненькие перья облаков.

Каких-нибудь несколько минут назад вокруг стояла непроглядная темнота, а теперь воздух стал прозрачным, как хрусталь, и в лужах отражалось бледное вечернее небо. Сайрус наблюдал эту характерную для сезона дождей резкую смену погоды по всему Западному Остроземью, но от этого контрасты свою драматичность не теряли.

Свернув с булыжной мостовой, Франческа снова углубилась в закоулки. Дома постепенно становились все скромнее, вскоре сменившись одноэтажными. Впереди показалась очередная стена, через которую тоже пришлось перебираться по лестнице.

Они очутились в Северовратном квартале. Здесь лепились друг к другу деревянные хибары с потрепанными кожаными пологами вместо дверей. На улицах, где не ступала нога патрульного, копошились грязные ребятишки и бездомные псы.

Каждый квартал обязан был в помощь городской страже держать собственный отряд ополчения. Более зажиточные вооружали отряд на свои деньги и нанимали профессионалов для подготовки. Однако в Северовратном стены защищались хуже всего, улицы не патрулировались, поэтому квартал, и без того слывший рассадником преступности, чаще других подвергался набегам ликантропов.

Население квартала почти целиком состояло из каников. Представители этой небольшой общины водились лишь в Авиле, Даре и нескольких укрепленных селениях между ними, хотя когда-то именно предки каников начинали заселять дикую саванну на юго-западе Остроземья.

Когда державы континента объединила под своим владычеством Новосолнечная империя, каники сохранили независимость. Они поклонялись древней древесной богине, которая обитала в вымахавшей почти на милю секвойе. После падения империи весь запад поглотило политеистическое Остроземское царство – союз новоиспеченных королей и местных божеств. Каники попытались обособиться и от него, но остроземцы перебили их войска, прикончили богиню и сожгли священное древо. Растоптанные и лишенные божества, общины каников начали рассыпаться и мельчать.

Утихомирив западные рубежи, молодое Остроземское царство бросило все силы на то, чтобы отбиться от вердантских и лорнских посягательств на восточное побережье. Каники остались бесправными отщепенцами.

В результате – особенно после расправы с богиней – у каников сложилась собственная циничная философия: жизнь заведомо печальна, а нищета и горе неизбежны. Самая большая удача для каника – хотя бы шкуру спасти.

Живым подтверждением нелегкой доли каников выступали одетые в лохмотья дети, копошащиеся в грязи без присмотра. Тощие и чумазые, не разберешь, кто мальчик, кто девочка – у всех коротко стриженные патлы и традиционные серые штаны с рубахами.

Рядом с детьми возились и собаки – той особенной породы, которую разводили и натаскивали на ликантропов каники. Громадные, выше трех футов в холке, с густой косматой шерстью, они смотрели по-человечьи умными глазами. Франческа с Сайрусом почувствовали их внимательный взгляд, проходя мимо стайки галдящих ребятишек.

Воронья здесь тоже было больше, чем в других частях города, – черные птицы с громким карканьем наскакивали друг на друга. По крышам бродили худосочные облезлые кошки.