– Дейдре говорит, – продолжила Франческа, – что ей иногда удается, выйдя из-под власти демона, просматривать его бумаги, в одной из которых я значусь как единственная, кто может уберечь вас от второго дракона.

Сообщение было встречено громогласным хохотом. Громче всех смеялся Никодимус.

– Сочиняйте дальше, магистра, у вас прекрасно получается. – Снова смех. – Но, честно говоря, пробовать себя в роли сказителя нужды нет: если вы не причините вреда моим ученикам, я вас не трону.

– Я не сочиняю! По утверждению Дейдре, треклятый демон опасается, что я могу воздействовать на второго дракона – будто мало мне других небылиц, – и якобы только я способна помешать ему поймать вас в какую-то ловушку.

– Ну, хорошо, магистра Драконоборка, – проговорил Никодимус со снисходительной усмешкой. – И кто же вы такая?

– Магистра Франческа де Вега, – отрекомендовалась она самым официальным тоном. – Занимаю должность клирика в лечебнице госпожи Кейлы, обучалась медицинскому языку в Порту Милость, а магнусу, нуминусу и общим языкам в Астрофеле.

– А еще?

– Вам мало, какограф?

– Вы ведь не только клирик?

– Что вы имеете в виду?

– Кто вы еще?

– Я не понимаю.

– Вы из Лорна?

– Из Остроземья, родилась в Паленых холмах у вердантской границы. И упаси вас всевышний передразнивать мой «старомодный» выговор.

Повисла тишина.

– Вы не имели чести знать лорнскую гувернантку по имени Эприл?

– Простите за откровенность, но что, ради пылающей, или остывшей, или чуть теплой преисподней, вы такое несете?

– Признавайтесь, кто вы! – прошипел Никодимус.

– Единственное, что могу ответить – здоровая на голову, в отличие от вас.

Снова молчание.

– Тогда расскажите мне об этом втором драконе.

– Мне нечего рассказать, как и Дейдре. Она всего лишь передала мне вычитанное в бумагах.

Очередная перепалка на грубом незнакомом языке. Похоже на ожесточенный спор. Потом заговорил кто-то другой, не Никодимус:

– Нико, подозревай ее в чем хочешь, но нам лучше уйти.

Старческий голос, надтреснутый.

– Вы правы, магистр, – ответил Никодимус и начал, судя по всему, отдавать приказы на чужом языке. Послышался тяжелый топот.

– Магистра, мы перебираемся в более безопасное место. Вздумаете нам мешать, я вас свяжу. Попробуете создать угрозу для моих учеников или магистра, и я тотчас проломлю вам череп. Понятно?

Франческа поверила – наверное потому, как безразлично он произнес «проломлю».

– Я целитель, – ответила она свысока. – Я клялась никогда не причинять намеренного вреда человеческой жизни.

– Мои ученики не люди, – фыркнул Никодимус.

Франческа хотела спросить, кто же они, поглоти их преисподняя, но тут сверху раздался скрип. В полуразрушенном куполе показался чей-то силуэт.

Она не сразу поняла, что это Сайрус, каким-то чудом забравшийся на крышу.

Рявкнула команда на незнакомом языке, брызнули врассыпную шаги.

– Скажите ему, чтобы спускался и не зажигал огня, – прошипел Никодимус Франческе в ухо.

Но Сайрус уже взмахнул чем-то зажатым в руке. Раздался всплеск.

– Сайрус! – крикнула Франческа. – Не надо…

Поздно. Из его рук взметнулся сноп искр – и на стене рядом с ним расцвел длинный лепесток пламени, озаряющий светом разрушенный храм.

– Проклятье… – пробормотала Франческа. Сайрус где-то раздобыл масло и огниво.

– Фран? – позвал он.

Под отблесками огня спеленавшие Франческу заклинания словно таяли. Вот, вызвав у нее невольный стон, пропал и цензурирующий обруч вокруг головы.

– Никодимус, подождите! – выпалила она. – Не делайте глупостей!

Она оглянулась в поисках бандита-чарослова, но отблески огня высвечивали только нагромождение балок, пепел и груды камня. За каменным крошевом вытянулись пляшущие темные тени.

Сайрус спрыгнул сквозь дыру в куполе. Из надувшейся пузырем за спиной мантии ударила вниз струя воздуха, тормозя падение, и Сайрус, едва коснувшись ногами земли, кинулся к успевшей выпутаться из заклинаний Франческе. Горящее на стене масло начало коптить, но лицо Сайруса еще различалось в полутьме – вуаль поднята, карие глаза широко распахнуты.

– Ты убрала удавку? – выпалил он, хватая Франческу за руку.

– Проклятье! Прости, что не сообщила. Но сейчас это не самая большая наша печаль. Я поговорила с Никодимусом, он…

– Если Никодимус желает общаться, – перебил Сайрус, – пусть повременит с цензурой и заклинаниями-оковами.

Он потянул Франческу к бреши в стене. Пламя догорало, пляшущие тени удлинялись.

– Сайрус, ты не понима…

Сайрус наступил на тень – и та вдруг, сгустившись, отрастила мускулистые руки, которые тут же обхватили его поперек груди и лба, а потом резко втащили в темноту и пропали вместе с ним.

Франческа с воплем отскочила от подбирающейся тени. Но огонь меркнул, и тени обступали со всех сторон. Франческа обернулась – кругом сплошная непроглядная темнота. Дыхание участилось, в руках закололо.

– Никодимус, не надо!

Огонек на стене едва теплился.

– Никодимус! – выкрикнула Франческа, торопливо творя огненного нуминусного светляка и подбрасывая вверх. Крошечный абзац затрепетал, сворачиваясь спиралью и воспламеняясь.

Не успел он засиять, как что-то разметало его на отдельные золотые руны. Франческа выпустила еще одного светляка, но и он разлетелся на осколки. То ли сам Никодимус, то ли его ученики разбивали светящиеся тексты, едва она успевала их написать.

– Никодимус, давайте поговорим!

Тишина. Последние крохи огня, зачадив, погасли совсем. Франческа вскрикнула, чувствуя, как ее поглощает темнота.

Глава двадцать седьмая

Сайрус попробовал выбиться из пут, но он был глух, слеп и под цензурой. Закричать не позволил кляп во рту.

Тогда он перестал сопротивляться, хотя внутри все клокотало от злости. Каким дураком надо быть, чтобы выступить с флягой лампадного масла против синекожих монстров и неизвестной магии… А что было делать? Бросать Франческу? Тыкаться в темноте, как слепому котенку?

Слух вдруг вернулся, оковы на ногах пропали. Кто-то грубо ухватил его за стянутые чарами руки.

Затем прояснилось в глазах – и Сайрус невольно посмотрел вверх, а посмотрев, не сразу понял, что видит клочки вечернего сумеречного неба в проломах купола над полуразрушенным храмом. По небу двигался темный квадрат, на миг затмевая первые звезды. Змей, догадался Сайрус, снижается над храмом.

– С кобольдами вы сражаться не умеете, – произнес из темноты мужской голос. Никодимус Марка, кто же еще. – В логово врага, до зубов вооруженного накожными чарами, врываетесь с жалкой лампадкой и клочком ткани. Из этого я делаю вывод, что вы либо полный профан в том, что касается нашей вражды с Тайфоном, либо просто полный профан. У вас есть пять фраз, чтобы убедить меня хотя бы в первом. В противном случае мы перережем вам глотку и оставим на растерзание другим адептам демона.

Текстовый кляп пропал. Над храмом закружил второй темный прямоугольник.

– Я новый небесный дозорный Авила, – сообщил Сайрус как можно спокойнее. – Заступил на пост две недели назад. До сегодняшнего дня слыхом не слыхивал ни о демонах в Авиле, ни о распрях между Кейлой и Селестой. Дейдре утверждает, что я нужен демону как прикрытие.

– Пока не убедили. У вас еще две фразы.

– Что вы хотите от меня услы… – К горлу прижалось что-то острое.

– Одна фраза.

– Демон вызвал меня в город для отвода глаз, чтобы никто не заподозрил о зреющем расколе, – скороговоркой протараторил Сайрус. – Если среди иерофантов и есть адепты демона, мне их не раскрывают. И если меня сейчас найдут, я труп. Я вам не враг, клянусь Создателем.

Сверху послышался шелест низко парящих змеев.

– Либо вы говорите правду, пилот, либо вы искусный притворщик, – хмыкнул Никодимус.

Обручи на лбу и на шее Сайруса ослабли, позволяя осмотреться. Рядом стояли два сотканных из темноты силуэта – один человеческий, высокий и худой, другой ниже, с неестественно широкими плечами.

– Этих змеев над храмом вы притащили? – осведомился первый, предположительно, Никодимус.

Сайрус покачал головой.

– Я видел змея над вечерним рынком, когда покупал масло для лампы. Подумал, что кто-то из дозорных отбился.

– Скорее, Дейдре снарядила пилотов проследить за вашей парочкой, на случай, если вам удастся выманить нас из укрытия. Наверное, на рынке вас и засекли. Ладно, пилот, если хотите остаться живым, не подставляйте под удар ни меня, ни кобольдов. Понятно?

– Где Франческа?

– Здесь, – ответила она хрипло откуда-то из-за спины. Сайрус оглянулся, но увидел лишь тень.

– Под субтекстом, как и вы.

Сайрус машинально опустил глаза. Мантия действительно состояла теперь словно из осязаемой темноты. Находившиеся в распоряжении какографа неизвестные чары преломляли свет не хуже магических языков.

По грудам щебня к ним двинулась еще одна темная фигура. Никодимус шагнул к ней, последовала непродолжительная беседа на незнакомом наречии – видимо, кобольдском.

– Они уже здесь, – прошептал Никодимус, когда коренастый силуэт удалился. – Магистр, идите с Жилой. Франческа, Сайрус, с вами будет по кобольду. Мы выпустим дублей позади храма, а сами выберемся спереди.