В зеркале на противоположной стене не было видно его лицо целиком — только глаза, которые смотрели в пустоту.

Кирнан был где-то очень далеко, на расстоянии тысяч миль от миссис Колклу и от всей этой комнаты. Он погрузился на какие-то неведомые глубины — она поняла это еще раньше, по тому, как он занимался с ней любовью. Что-то ему мешало. Что-то очень важное ушло.

Ди встала с кровати и подошла к своему платью, которое сбросила два часа назад и которое теперь валялось у стены.

— Ты не чувствуешь? — спросил ее друг. — Совсем ничего не чувствуешь?

— Я не понимаю, что… — Она оглянулась.

— Ладно, забудь.

— Кирнан…

— Проклятье, забудь, и всё!

— Что с тобой происходит?

— Ничего.

Колклу поправила лямки платья. Кирнан мрачно смотрел на нее, окутанный клубами сигаретного дыма. Ему был сорок один год, и у него были черные короткие волосы и двухдневная щетина, напоминавшая ей отца.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила женщина.

— Я не знаю.

— Не знаешь?

— Мы с тобой стали другими, Ди.

— Я что-то сделала или…

— Я не о наших отношениях. Это намного глубже. И… сложнее.

— Я не понимаю.

Она стояла около окна, из которого дул холодный ветер, пропитанный запахами города и окружающей его пустыни. Ее внимание привлекли два выстрела, а когда она присмотрелась сквозь стекло, то увидела, что над городом расползаются полосы мрака.

Ди взглянула на Кирнана и уже открыла рот, собираясь что-то сказать, когда в их номере погас свет и выключился телевизор.

Женщина замерла на месте, чувствуя, как быстрее забилось у нее в груди сердце.

Она ничего не видела — только красную крошечную точку сигареты Кирнана.

А потом услышала, как он выдохнул в темноте, и его голос — ровный, лишенный интонаций; и это напугало ее еще сильнее.

— Ты должна немедленно от меня уйти, прямо сейчас, не теряя времени, — сказал он.

— Что ты такое говоришь?!

— Какая-то часть меня, Ди, которая с каждым моим вздохом становится все сильнее, требует, чтобы я причинил тебе вред.

— Почему?

Женщина услышала, как он отбросил в сторону покрывало, а потом его быстрые шаги по ковру.

Он остановился в нескольких дюймах от нее.

Она уловила запах табака в его дыхании, а когда положила ладонь ему на грудь, почувствовала, что его отчаянно трясет.

— Что с тобой происходит? — прошептала миссис Колклу.

— Я не знаю, но не могу этому помешать, Ди. Прошу, помни, что я тебя люблю.

Он положил руки на ее обнаженные плечи, и она подумала, что он собирается ее поцеловать, но в следующее мгновение Кирнан отбросил ее в другой конец темной комнаты.

Она налетела на мультимедийный центр, потрясенная, чувствуя, как запульсировало от боли плечо.

— А теперь убирайся отсюда к чертям собачьим, пока еще можешь! — заорал ее друг.

Джек Колклу прошел по коридору мимо спальни детей на кухню, самую светлую комнату в доме благодаря четырем свечам, горевшим на гранитной столешнице у плиты, и еще двум на столе. Ди стояла в тени около раковины и наполняла очередную бутылку из-под молока водой. Дверцы всех кухонных шкафов были распахнуты, полки опустели. На плите высилась груда консервных банок, которые много лет не видели света дня.

— Я не могу найти атлас дорог, — сказал Джек.

— Под кроватью смотрел? — уточнила его жена.

— Да.

— Когда я видела его в последний раз, он был там.

Колклу положил фонарик и посмотрел на свою четырнадцатилетнюю дочь Наоми, которая с мрачным видом сидела за столом и накручивала на палец прядь светлых с малиновыми вкраплениями волос.

— Ты вещи сложила? — спросил ее отец.

Она покачала головой.

— Иди и собери их, прямо сейчас, и помоги Коулу. Мне кажется, твой брат отвлекся и занимается чем-то другим, — велел глава семейства.

— Мы что, действительно уезжаем? — недоверчиво спросила девочка.

— Иди уже!

Наоми резко встала из-за стола, так, что стул громко заскрежетал по деревянному полу, выскочила из кухни и понеслась по коридору.

— Эй! — крикнул отец ей вслед.

— Оставь ее, — сказала Ди. — Она напугана.

Джек подошел к жене. Ночь за окном была безлунной и чернильно-черной, и нигде не было видно даже крошечного намека на свет — вторая ночь после того, как в городе отключилось электричество.

— Последняя бутылка, — сказала миссис Колклу. — Получилось восемь галлонов.

— Этого надолго не хватит, — заметил ее муж.

Из радиоприемника, стоявшего на подоконнике около раковины и работавшего на батарейках, в течение последних шести часов доносились только статические помехи, но неожиданно зазвучал голос пожилой женщины, и Джек прибавил звук.

Диктор назвала еще одно имя и адрес.

— Они окончательно спятили, — сказал Колклу.

Ди выключила воду и закрутила крышку последней бутылки.

— Как ты думаешь, кто-нибудь принимает меры по этому поводу? — спросила она мужа.

— Я не знаю, — покачал тот головой.

— Я не хочу уезжать.

— Иди проверь, собрали ли дети вещи, а я отнесу бутылки в машину.

Джек по привычке нажал на выключатель, но когда открыл дверь, в гараже царил мрак. Он навел луч фонарика на четыре ступеньки, которые уходили вниз из подсобного помещения. Колклу был в одних носках, и гладкий бетонный пол неприятно холодил ноги. Открыв багажник, он осветил фонариком гараж, рассчитанный на две машины, и поставил первую канистру в «Лендровер Дискавери».

Рюкзаки и походное снаряжение их семьи висели на крючках над переносным холодильником, и Джек снял их со стены. Они были первозданно чистыми, без малейшего намека на пыль или грязь. Четыре спальных мешка, в которых никто ни разу не спал, свисали с потолка в специальных сетках. Колклу взял скамейку, стоявшую около красного рабочего стола, и взобрался на нее, чтобы снять их. После того как он накупил туристического снаряжения на три тысячи долларов, Ди без конца доставала его, требуя, чтобы они всей семьей отправились в поход, и он каждый раз говорил, что в следующие выходные они непременно пойдут в горы или пустыню. Но миновало два года, жизнь шла, и приоритеты менялись. Газовая печь и фильтр для воды так и остались нераспакованными — на них даже сохранились ценники.

Неожиданно Джек услышал, как в доме громко вскрикнула Ди. Схватив фонарик, он пробрался между стоявшими на полу рюкзаками и спальниками и взлетел по ступенькам в подсобное помещение. Промчавшись мимо стиральной и сушильной машин, мужчина вбежал на кухню. Наоми и его семилетний сын Коул стояли в коридоре, и на их лицах, освещенных пламенем свечи, играли тени. Они смотрели на мать, застывшую около раковины.

Джек навел фонарик на Ди и увидел, что жену отчаянно трясет, а лицо ее залито слезами. Она показала на радиоприемник:

— Они только что назвали имя Марти Андерсона. Зачитывают список тех, кто работает на гуманитарном факультете, Джек.

— Включи погромче, — сказал ей супруг.

— Джим Барбур является профессором теологии в университете Нью-Мексико. — Пожилая женщина говорила медленно, четко произнося слова. — Его адрес: Карпентер-корт, дом два. Те из вас, кто находится рядом с кампусом, отправляйтесь туда, немедленно, и когда окажетесь в нужном районе, зайдите в дом Джека Колклу.

— Папа… — подала голос Наоми.

— Ш-ш-ш! — отмахнулся от нее отец.

— …профессора философии университета Нью-Мексико, — продолжала диктор.

— Господи! — воскликнула Ди.

— Ш-ш-ш! — повторил глава семьи.

— …он живет на Арройо-уэй, четырнадцать. Повторяю, дом номер четырнадцать. Арройо-Вэй, четырнадцать. Отправляйтесь туда немедленно.

— Боже праведный, Джек! — застонала миссис Колклу. — Господи!

— Несите еду в багажник, — распорядился ее муж.

— Это не… — попыталась еще что-то сказать хозяйка дома.

— Послушайте меня, несите еду в машину! — повысил голос Джек. — Наоми, забирай свои и Коула вещи и иди в гараж. Встретимся через минуту.

Затем он помчался по коридору, скользя ногами в носках по деревянному полу, завернул за угол и вбежал в спальню, которую занимали они с женой. Повсюду валялась одежда, из пары комодов торчали пустые ящики, а возле дубового шкафа, стоявшего у изножия кровати, были свалены кучей свитера. Джек влетел в гардеробную, наступая на обувь, зимнюю одежду и сумки, давно вышедшие из моды, и принялся шарить рукой на самой верхней полке у дальней стены. Наконец его пальцы наткнулись на футляр из жесткого пластика и две маленькие коробочки, и он засунул все это в карман брюк цвета хаки.

Затем мужчина вернулся в спальню и опустился на колени перед кроватью, после чего лег на живот и заполз под нее. Там он нащупал дуло дробовика «моссберг», заряженного и стоящего на предохранителе.

После этого хозяин дома промчался по коридору, через кухню, гостиную, прихожую и оказался перед входной дверью. Луч фонарика высветил фотографии его улыбающейся семьи, висевшие на стенах, — отпуска и праздники из другой жизни. Рядом с дверью, на столе из кованого железа и стекла, лежали его ключи, бумажник и телефон, который уже два дня не работал. Колклу схватил все это, засунул ноги в спортивные туфли, все еще грязные после последней пробежки в Боске, имевшей место меньше недели назад. И только когда он не сумел завязать шнурки со второй попытки, Джек понял, как сильно у него дрожат руки.