— Выручать людей из беды — это наша святая обязанность, — важно сказал толстый, — для этого мы тут и поставлены.
«А я-то думал, вас тут поставили груши жрать да мух давить» — про себя усмехнулся Буратино, но сказал совсем другое:
— А знаете, синьоры полицейские, мы с ребятами в порту в напёрстки играли и случайно нашли два сольдо.
— Так, — сказал толстый, отбросив огрызок груши и вытирая руки об мундир, — где нашли?
Мухобой тоже насторожился.
— Вот и я думаю, — продолжал Пиноккио, — а не вы ли, синьоры полицейские, потеряли эти два сольдо? Дай, думаю, пойду, спрошу.
— Точно, — сказал мухоненавистник, — а я всё утро маюсь, куда я подевал один сольдо?
— И у меня один пропал, — сказал толстяк, — где наши денежки?
— Вот они, — Буратино протянул им две монеты.
Толстый липкими пальцами воровато взял деньги и спрятал их в карман.
— Синьоры, — продолжал Буратино, — мне почему-то кажется, что вы потеряли не два сольдо.
— Какой умный мальчик, — сказал толстяк, — а сколько же мы потеряли?
— Как минимум четыре. Причём остальные два сольдо вы потеряли именно здесь, на рынке. Может, мы поищем с ребятами, если найдём, клянусь честью, принесём их вам.
— Что ж, — сказал мухобой, — ищите, это законом не возбраняется, только в процессе поиска не заденьте кого-нибудь, чтобы жалоб на вас не было.
— А как же не задеть? — удивился Пиноккио. — Тут, в такой толчее, и не захочешь — всё равно кого-нибудь заденешь. А люди последнее время злобные пошли. Тут же жаловаться побегут.
— Это верно, — согласился толстый, — народ пошёл дрянь, но вы поаккуратней ищите, а мы на обед сходим, уж вы за час расстарайтесь-найдите.
— Постараемся, — оживился Буратино, — уже не сомневайтесь.
— Вот и договорились, — сказал мухобой, и они с напарником стали медленно удаляться с рынка, по дороге треская какого-нибудь бомжа или пьяного дубинками.
А Буратино побежал к своим товарищам и сказал им:
— Садимся, пацаны, быстро, времени у нас в обрез.
И игра началась. Народу вокруг игроков собралась куча, всем было любопытно узнать, что же там происходит.
— Цэ шо забава такая?
— Что это там тот малец колдует?
— Ох, и ловко играют!
— Да не пихайтесь вы меня в бок. Он же вам не чугунный.
— А что же вы столбом стоите, как осёл, мне же тоже посмотреть охота.
В общем, люди лезли смотреть, потом отваживались играть по мелочи, а потом и по-крупному. Банду охватило возбуждение от лёгких денег. И бабки поплыли к ним рекой. Не прошло и полчаса, как у Рокко в кармане позвякивали восемнадцать сольдо. И тут произошёл казус. Лука сплошал. Не успел он взять в руку шарик, когда краснолицый фермер умудрился всё-таки поднять победный напёрсток.
— Я выиграл, — заявил он, — гоните денежки, синьор игрок.
Фермер ставил на кон пять сольдо и теперь рассчитывал получить законные десять. Но очень пацанам не хотелось отдавать деньги лоху, и Чеснок заявил:
— Дядя, игра Московская была.
— Какая ещё Московская? Что это значит? — возмутился фермер.
— Московская игра значит: кто угадал, тот проиграл.
— Да вы тут жулики, — заорал селянин и тут же получил хороший удар по голове от Фернандо.
И такой хороший, что шапка налезла ему на глаза, а в этих самых глазах поплыли пятна. А пока у фермера в глазах плыли пятна, Серджо вытащил его из толпы за кушак и усадил ошарашенного на ящик. Параллельно с этим Фальконе сделал ставку и выиграл. И зеваки тут же забыли об облапошенном фермере.
«Коллектив, кажется, сработался», — удовлетворённо отметил слаженность работы бригады Буратино, а сам подошёл к фермеру, хнычущему на ящике, и предложил ему воды из консервной банки.
— Я же выиграл, — стонал тот, попивая дармовую воду, — вот скажи, пацан, я выиграл или нет?
— Не знаю, синьор, — дипломатично уклонился Пиноккио, — вон синьор в рваной шляпе выиграл, денежки ему отдали.
— А я чем хуже? Деньги не отдали, да ещё по башке двинули, аж земля шатается. Что за жизнь такая, деньги не отдали и жена у меня дура и ещё страшная, как чёрт.
— Выпить вам надо, — посоветовал Буратино.
— Только что и осталось, — сокрушённо сказал облапошенный мужик и пошёл, пошатываясь, в трактир.
И игра тем временем продолжалась. И денежки текли в бригадную кассу. Всё складывалось неплохо, пока мимо Буратино бодрым шагом не прошёл взволнованный господинчик, прилично одетый и с разбитым носом.
— Негодяи, — ругался он, придерживая нос окровавленным платком, — я вам покажу, вы ещё узнаете, с кем связались.
Что он покажет и с кем они связались, Буратино не расслышал, так как его внимание привлёк крик: на этот раз орал Лука, орал как резанный. Пиноккио растолкал толпу и увидел, как сурова жизнь бродяжья. Фермерша, весом пудов семь-восемь, схватила Крючка за волосы и трясла его, словно тряпку, приговаривая:
— Ты что же, поскудник, деток моих без хлеба хочешь оставить?
В толпе хихикали, но Крючку было не до смеха.
А зачем же ты, дура, играла, — шипел он, пытаясь вырваться.
— Так выиграть хотела, — объясняла фермерша, продолжая драть ему волосы, да так, что у пацана ноги от земли отрывались.
К Крючку на помощь поспешили братцы, но даже этим сильным ребятам не сразу удалось освободить компаньона. Да и освободили они его без клока волос, который так и остался в руке фермерши.
— У-я! — заорал Лука, хватаясь за голову.
Чеснок, видя такое дело, очень разозлился и что было сил дал пинка этой здоровенной бабе, приговаривая:
— Что же ты, скотина фермерская, с малолетства парня причёски лишаешь?!
Но этот пинок фермерши был не более вреден, чем комариный укус, зря только Рокко ногу отбил и ботинок попортил, подошва до самого каблука отлетела. Тётка побагровела от злости, безмолвно грозила Крючку его прядью волос, которую сжимала в кулаке. Она была готова снова броситься в бой.
Зеваки потешались от души. Ой, как им было весело, разве такое бесплатно часто увидишь? И тут Буратино заметил полицейских, а они не спеша приближались к куче людей, а вокруг них, приплясывая и повизгивая от злости, крутился тот самый прилично одетый синьор с разбитым носом.
— Линяем, — сказал Пиноккио Чесноку тихо, а тот так же передал команду всем остальным.
Крючок буквально испарился, за ним медленно удалились братцы, Джузеппе и Рокко. Когда полицейские подошли к месту игры, там оставалась одна раскрасневшаяся фермерша, как флаг врага сжимавшая клок волос ретировавшегося Луки.
— Вот, — суетился синьор с разбитой мордой, — вот здесь они играли.
— Где? — спросил толстый полицейский.
— Вот здесь! Вот здесь, — приличный синьор даже подпрыгивал от злости, — какая наглость, это возмутительно, я ставлю деньги, а этот подлец их у меня выигрывает. Вы понимаете, какой негодяй? Это хамство чистой воды. Сопляк, а туда же, у меня деньги выигрывать! Мерзавец! Скотина!
— Ну, и где же он, этот скотина? — спросил мухобой.
— Не знаю, не знаю. Я что ли должен их ловить? Это ваша работа ловить негодяев, вот и ловите. А я — гражданин… Я не позволю…
— Может, вам эту бабу поймать? — спросил толстый, указывая дубинкой на фермершу, — Подозрительная она какая-то.
— Зачем мне эта дура-баба? — завизжал синьорчик. — Стоит какая-то корова коровой, мне абсолютно ненужная. Вы жуликов ловите. Мальчик, эй ты, с носом, — синьор обратился к Буратино, который наблюдал эту сцену, — ты не видел, куда делся жулик?
— Какой жулик? — искренне удивился Пиноккио.
— Как какой, что значит какой? Вот тут сидел, — синьор подбежал к месту, где сидел Лука, и стал там приплясывать, — вот! Вот здесь он сидел, ты что не видел что ли? Как ты мог не видеть? Он сидел и крутил, как дурак, свои напёрстки. Вот так вот сидел и крутил, — синьор, обладавший, безусловно, артистическим даром, очень натурально показал, как всё было, — я потом за полицией побежал, а он куда-то делся.
— Не видел, — сказал Буратино.
— А что вы от нас хотите? — спросил мухоненавистник.
— А вы что, не знаете? — возмутился синьор. — Хочу, чтобы вы жулика поймали, деньги у него отобрали мои и в тюрьму посадили. А ещё я хочу, чтобы вы ему сломали какую-нибудь кость.
— И всего-то, — усмехнулся мухобой.
— Знаете что, милостивый государь, — начал толстый, — если вы уж настаиваете, мы эту бабу можем забрать для допроса, а больше здесь забирать некого.
— Это свинство, — заверещал синьор, — не нужна мне эта баба. Почему вы такие тупые? При чём здесь баба, у меня жена есть, на арфе играет. Я от неё не знаю куда деться, а вы ко мне со своей глупой бабой лезете. У неё морда страшная, как у каменщика. Вы мне лучше жулика поймайте, идиоты.
Но вместо того, чтобы ловить жулика, полицейский-мухобой обратился к Пиноккио:
— Эй, малец, а ты случайно не слышал, как этот нервический синьор оскорбил представителя закона при исполнении служебных обязанностей?
— Как же не слышать, он орёт на весь рынок. Конечно, слышал. Он называл вас свинством и идиотами. А ещё козлами, скотами и дубинами.
— Как ты смеешь? — аж завизжал от злости синьор. — Маленькое носатое ничтожество. Как ты только осмелился?