— Может, поедим сначала?

— Может, в полку поедим?

— Слушай, не люблю я там есть, — морщится Каштенков, — там сутолока вечная, народу прорва, у кондиционеров не сесть, и порции маленькие дают.

— Ну, это уж неправда твоя, — не соглашается насчёт порций Саблин. Сутолока — да, у кондиционеров вечно все места заняты — тоже верно. Казаки там могут под кондиционером чаи часами гонять, но порции в полковой кухне ничем не хуже, чем на кухне их четвёртой «сотни».

— Да я тебе говорю! — оживился Каштенков. — Не только я замечал, что у них там порции меньше. Гарасимов тоже. Это, кстати, он мне сказал, а я уже с его слов стал приглядываться. Пригляделся — и вправду меньше.

С ним лучше не спорить, Аким давно это понял, Саня всегда найдёт несколько доводов и ещё пару свидетелей вспомнит. Так что спорить с ним он не собирался. Но ему и не пришлось, у штабной палатки их встретил подсотенный Черкас.

— О, Саблин, Каштенков! Здорово, казаки!

— Здравия желаю, господин подсотенный, — нескладно отвечали урядник и зам.

— Так, — он разглядывает их с явной претензией, — вы вчера машину забрали и угнали её в полк.

— Ну да, там утраченное снаряжение. — отвечал ему Аким.

— И что, почему не списали утраченное? Долго вы мне ещё транспорт будете мариновать? Думаете, у него нет другого применения?

— Так вот уже едем! — заверил командира Каштенков. И показал ему все подготовленные бумаги. — Вот только закончил оформлять. Сами же понимаете, сколько тут писанины…

— Кстати, насчёт писанины… Аким, рапорт написал? — интересуется подсотенный.

— Так точно.

— Ну вези, не тяни. Там ждут его.

— Есть, — отвечает урядник, а сам думает: «А откуда он знает, что рапорт ждут. Неужели из полка справлялись уже?».

* * *

Штаб Второго полка расположен у подземных источников. Палатки стоят рядом с насосами, качающими воду. Тут воды хоть залейся. Помывочные работают круглосуточно, и вода отличная. У большой штабной палатки их вахмистр Волошин и высадил, а сам поехал грузиться водой и провиантом. Саблин и Каштенков разделились, урядник пошёл искать есаула Маленкова, а Каштенков — грузовик с разбитым снаряжением. И договорились встретиться в полковой столовой, пообедать там, а потом и помыться как следует.

Вот только Маленкова Акиму искать не пришлось, тот встретил его у канцелярии, почти у входа в большую палатку.

— Урядник!

— Здравия желаю, господин есаул.

— Рапорт привезли?

— Так точно, — Саблин полез под пыльник и вытащил бумаги. — Вот.

— Следуйте за мной, — приказал есаул, взяв бумаги, и сам пошёл в совещательную часть палатки, где на длинном столе были разложены карты.

— Садитесь, — приказал Маленков, указав на самый конец длинной лавки у стола; сам, сдвинув часть карт, сел с другой стороны, напротив. Развернул бумаги и, разбирая не очень-то хороший почерк урядника, начал читать, а потом поднял голову и спросил:

— А почему печатать не стали?

— Я… Много слов… Долго печатаю, — ответил ему Саблин. — Мне на бумаге сподручнее…

— Сподручнее? — понимает есаул. — Угу… Ну а заместитель ваш чего не помог?

Тут Аким совсем не по уставу махнул рукой: это бесполезно. И есаул снова начал читать. А к ним подошли ещё два офицера; одного из них, сотника Тихонова, Саблин знал плохо, этот офицер был не из его станицы, и по службе с ним урядник никак не пересекался, а вот второй был ему знаком хорошо. То был сотник Короткович, бывший командир сотни, в которой он служил. И есаул стал с ними вместе читать его рапорт, а через некоторое время Короткович и спрашивает:

— Так вы на КП оказались один?

— Так точно, спал у себя.

— Не по уставу, — продолжает сотник. — Где был дежурный во время начала боя? Кто это был?

— Это был младший урядник Каштенков, — говорит Аким. — Когда начался обстрел, ему сообщили, что накрыли шестой пост, он попытался связаться с постом РЭБ, выяснить, работают ли станции, но ему не ответили, и он меня будить не стал… Сам пошёл проверить, что с РЭБ. А там уже тоже были попадания, произошло пробитие перекрытий, разрушение генератора и возгорание, он с операторами РЭБ стал тушить огонь, и после очередного попадания в пост их там завалило.

— А радист на КП дежурил? — не отставали от Акима начальники. На этот раз спрашивал Тихонов.

— Как и положено по боевому расписанию. Но он тут как раз вышел, отлучился, — ответил урядник и добавил: — И слава Богу.

— Что значит «слава Богу»? — неприятно интересуется Короткович.

— Ну, прямо над его местом… прямо над местом, где сидят радисты, снаряд проломил бетон… И там такие… большие куски… обломки… упали на их место… На место радистов, — объяснил Саблин, — радиста бы помяло сильно, даже в броне.

— У вас про это ничего не сказано в рапорте, — заметил есаул, отрываясь от чтения.

— А должно быть, — продолжал Короткович.

— Исправлюсь, — обещал урядник. — Первый раз о таком бое пишу рапорт.

А Маленков продолжил чтение и уже читал на третьей странице. Он поднял глаза на Акима:

— У вас не указано, во сколько танк вышел из боя.

— Я… потерял время, — отвечал Аким, — тем более, я был на передке, а он работал у меня из тыла.

— А что вы делали в передовых траншеях? — интересуется сотник Тихонов.

— Давал целеуказания танку.

— Сами? Почему сами?

— К тому времени у меня было шесть человек раненых, да ещё шестой пост откапывали казаки, — вспоминает Саблин. — Мой зам был при танке… В общем, больше некому было.

— Это тоже нужно было указать в рапорте? — не отрывая глаз от бумаг, произнёс есаул. — Танк во сколько ушёл от вас?

— Не могу знать, — ответил урядник. — Не помню.

Хотя очень хотел сказать, что танк укатил с позиций уже через десять минут после того, как там появился. И все эти десять минут, стоя глубоко в тылу, танкист орал ему в открытый эфир, что его сейчас накроют, психовал и матерился, требовал от Саблина немедленно дать ему цели для огня.

— Командир танка пишет, что пробыл у вас на позициях тридцать две минуты, — заметил Тихонов.

— Не могу подтвердить, — почти не врал Аким. И тут же врал: — Не помню. Может, и тридцать.

— Эффективность его работы можете оценить?

— Пулемёт он накрыл точно, — произнёс Саблин. — Вторым снарядом. Больше нас пулемёт не донимал.

— Он пишет, что уничтожил снайпера противника.

— Нет, не уничтожил. Снайпер после отработки танка сменил позицию и продолжал работать по нашей передовой траншее, вёл огонь до конца боя.

— А как танк отработал по наступающей пехоте противника?

— Ну… первые два снаряда легли с недолётом, — вспоминал Аким. — Я скорректировал его, но потом такая пыль поднялась… Трудно сказать про остальные шесть снарядов… Вроде ложились туда, куда нужно… По первой цепи наступающих…

Ему не нравилось поведение танкиста, его ругань и глупые претензии. Сержант Васильев все эти десять минут ныл и всё время упрекал Саблина в некомпетентности и медлительности, но сказать, что танк приезжал зря и был бесполезен, Аким всё-таки не мог. Как ни крути, а пулемёт он угомонил, пехоту противника уложил на грунт и, что немаловажно, отвлёк на себя сначала все миномёты НОАКовцев, а потом ещё и их артиллерию. Дал пятнадцать минут передышки Саблину и его казакам.

— Пехота противника начала отступать после работы танка? — уточнил есаул, перестав читать.

— Нет, они стали отходить, когда ко мне подошли наши миномётчики, — вспомнил урядник.

— Всё это нужно дописать в рапорт, — заметил сотник Тихонов, протягивая Саблину карандаш. — Дописывайте, там у вас ещё есть место.

Аким взял карандаш и стал дописывать всё, что ему рекомендовали. Начальники сидели и терпеливо ждали, пока он запишет всё нужное, но и после этого его не отпустили, а стали дальше изводить вопросами. Но и у него были к ним вопросы, и когда есаул снова брал его рапорт в руки, он спросил:

— А вы ведь знали, что китайцы затевают атаку, господин есаул?

— Догадывались, — отвечает тот, заглядывая в бумаги. — Но не знали где. Сначала думали, что у вас на участке, потом считали, что на «двадцатке» попробуют. По расходу снарядов считали.

— Для этого мы разрывы считали? — уточняет Аким.

— И для этого тоже, — теперь отвечал сотник Короткович. — Но и статистку нам тоже важно знать. А как быстро, по-вашему, они обезвредили ваш РЭБ?

— По-моему… — Аким наверняка не знал этого, — …первыми же снарядами они РЭБ и накрыли.

— То есть они сразу знали, где ваша станция?

— Ну, мне так кажется. Мой зам Каштенков уже был в блиндаже рэбовцев, когда снаряды стали прилетать по КП.

У офицеров было к нему ещё немало вопросов, и, к своему сожалению, далеко не на все их вопросы Аким мог ответить. Это его немного огорчало.

«Как бы в бестолковые не записали».