— Так, Андрюша, будь добр, объясни, что всё это значит?

— А что всё это может значить, по-твоему? — он прекрасно понял её вопрос, но так как у него не было на него ответа, ничего путного сказать не мог.

— Андрей, — всё так же серьёзно продолжала Наташа. — Вопрос с командировкой уже решён? Всё это… этот поход в дорогой ресторан… это у нас что-то типа прощального вечера?

— Ну, в принципе…, — невесело отвечал уполномоченный. — Наверное. Просто я не знал, как тебе по-другому сказать.

— А когда ты мне предложил купить новую квартиру, ты уже знал об этой своей новой командировке?

— Нет, тогда я ничего ещё не знал, думал, вместе покупать будем, — отвечал Горохов. — Мне о командировке только сегодня сообщили.

— А то, что ты пришёл весь в грязи? — у неё был странный способ мышления. — Это как-то связано с сегодняшним решением?

— Да нет, — он даже засмеялся, но вышло всё равно невесело. — При чём здесь это? Там… меня просто обдал грязью какой-то урод.

— Ну а теперь объясни эти свои сокровища, — настаивала она.

— А что тут объяснять?.. Кое-что прилипало к рукам в степи, ничего особо криминального, но об этом компании знать было не нужно. Вот за долгие годы и набралось. Кстати, то, что на счетах у меня, то есть всё официальное, я тоже на тебя в завещании записал.

— Ты едешь куда-то в очень опасное место? — она крепко взяла его за руку и попыталась снизу вверх заглянуть в глаза.

— Нет, — отвечал уполномоченный, выкручивая всю свою убедительность на максимум.

— Врёшь! — она всё не отводила глаз. — Погляди на меня, пожалуйста.

— Нет! Наоборот, вот два предыдущих раза ездил в настоящее пекло, очень далеко на юг, даргов была куча, температуры дикие, тогда мне за пару недель, если помнишь, предлагали три сотни. А сейчас нет, предлагают намного меньше.

— Но почему тогда раньше ты мне не рассказывал про этот свой тайник? А теперь, когда командировка не опасная, рассказываешь?

— Ну, наверно, потому…, — он обнял её, — потому что больше мне некому рассказать о моих сокровищах, у меня же, кроме тебя, никого особо и нет, — он прижал её ещё крепче, — и, наверно, потому, что раньше ты не была беременной.

И тогда Наталья, уткнувшись ему в грудь, спросила:

— А если у тебя больше никого, кроме меня, нет, да ещё я и беременная… Ты мог бы никуда не уезжать?

Уполномоченный лишь вздохнул в ответ. Он и сам с удовольствием остался бы тут.

Глава 9

Начфин комиссар Гарифуллин положил перед ним бланк-наряд и произнёс, как всегда чуть высокопарно, слова, которые Андрей Николаевич слышал не один раз:

— Товарищ старший уполномоченный, распишитесь в нижней графе, расшифруйте фамилию, поставьте число.

— Есть, товарищ комиссар, — подыграл ему Горохов и уже хотел было поставить подпись, но остановился и с удивлением взглянул на начфина. И было чему удивиться, до этого за Гарифуллиным такого не водилось. — Товарищ комиссар, а сумму-то вы не указали.

Но начфин не кинулся хватать бланк с криком: где? Как так? Он поглядел на уполномоченного взглядом полной невозмутимости и произнёс:

— Председатель Трибунала просил сумму не выставлять; вы, товарищ Горохов, можете вставить сюда любую нужную вам цифру.

— Любую? — обрадовался уполномоченный. Такое в его практике было впервые.

— Любую, но в разумных, разумеется, пределах, — подтвердил начфин, и добавил: — В общем, товарищ старший уполномоченный, будьте благоразумны, имейте в виду, за все потраченные деньги вам придётся отчитываться. Так что держите себя в руках.

— Обязательно буду придерживать, — почти серьёзно отвечал ему Андрей Николаевич, расписываясь за финансовый документ.

Когда он вышел от Гарифуллина, настроение у него заметно улучшилось, и дело было не только в деньгах. Этот бланк с непроставленной в нем суммой наглядно демонстрировал ему, что руководство «конторы» полностью на его стороне.

«Бери, Горохов, всё, что хочешь, и уезжай отсюда».

И, получив полный карт-бланш, Андрей Николаевич решил подготовиться к дальнему путешествию на восток как следует. Он первым делом поехал за реку; там, на левом берегу, среди десятков промпредприятий и производств, среди складов и причалов находилась одна неприметная транспортная компания, официально самостоятельная, но по сути являвшаяся транспортным отделом Трибунала.

Этим заведением руководил Василий Андреевич Кузьмичёв; ему уже перевалило за шестьдесят, это было видно по следам проказы на лице — после шестидесяти витамины и профилактические приёмы антибиотиков от проказы уже защищают слабо. Его пальцы были коричневыми от сигарет и машинного масла, он был отличным механиком и иной раз сам брался за ключи, хотя номинально являлся одним из руководителей Оперативного Отдела. И звали его товарищи просто: завгар.

Они без лишних слов пожали друг другу руки, и Андрей Николаевич протянул ему финансовый документ. Думал, такая бумага удивит Кузьмичёва, но тот только кивнул: ну ясно. И спросил:

— А что ты хочешь взять?

— Грузовики у тебя есть?

— Тягач нужен?

— Нет, какой-нибудь бортовой, небольшой… Что-нибудь для мелкого купчишки, — объяснил уполномоченный.

— «Три в кубе?», — предложил завгар. — Пойдёт?

— То, что надо, — сразу оживился Андрей Николаевич. — Покажи.

«Тремя в кубе» или «три на три» назывался один из самых неприхотливых грузовиков в пустыне. Был он разработан компанией «ГАЗ» специально для перевозки грузов по песку. А назывался грузовик так, потому что имел три моста, трёхлитровый двигатель и мог тащить на себе три тонны груза.

Кузьмичёв провёл уполномоченного по гаражу и подвёл его к неказистой, весьма обшарпанной машине, положил руку на борт, пошатал его, борт держался крепко.

— Ну вот.

— То, что надо…, — повторил Горохов, оглядел грузовик и остался доволен: настоящая машина пустыни, прошедшая по пескам тысячи километров, краска осталась только на кабине, вся остальная облупилась, лобовое стекло в правом верхнем углу треснуло. Он открыл водительскую дверь. И внутри всё было таким же не новым и потёртым, и максимально простым. Андрей Николаевич взглянул на Кузьмичёва: — Мотор, подвеска?

— Ни о чём не переживай, — отвечал ему тот с ободряющей уверенностью, — всё как ты любишь, всё новое и проверенное; ещё заменили генератор, они в этих машинах — барахло, штатный кондиционер я убрал, поставил нормальный, можешь в нём лёд теперь делать.

— Забираю, — резюмировал уполномоченный, захлопнув дверцу грузовика, и, чуть подумав, поинтересовался: — А мотоцикл мой… В порядке?

— Конечно, — отвечал завгар, — хочешь взглянуть?

— Да.

Они пошли по душному и безлюдному зданию гаража, шли между разных машин, пока не дошли до стены, тут и был его мотоцикл. Кузьмичёв откинул брезент.

— Ну, вот он, твой мотор. Всё проверено, бак залит, хоть сейчас садись — и в путь.

Да, это был один из его последних, невзрачных, но очень надёжных мотоциклов. Горохова даже кольнуло что-то сентиментальное, захотелось сесть на мотоцикл, толкнуть стартер, повернуть ручку газа, но он всего-навсего положил на неё ладонь. И потом произнёс чуть задумчиво:

— Да, бюджет у меня неограничен, так что… Заберу и его.

— Тебе его в грузовик поставить?

Тут уполномоченный призадумался на секунду, а потом и говорит:

— Слушай, Василий Андреевич, а отгони-ка мне его в Губаху.

Кузьмичёв лишних вопросов уполномоченным никогда не задавал. Просит уполномоченный отогнать нужный ему транспорт в какую-то точку, так всё, что завгар у него спросит:

— Там есть контактное лицо? Или закопать где-нибудь в песке?

— Пусть ребята закопают где-нибудь рядом с городом, — распорядился Горохов, — и пусть там же закопают пару канистр: с топливом и водой.

— Пиши наряд, подписывай. Сейчас же отправлю людей, завтра к полудню будут тебе координаты схрона, — обещал завгар.

После они заполнили бумаги, на которых уполномоченный поставил подписи, покурили, поболтали о всякой ерунде и о новых моторах, и Горохов поехал обратно в «контору».

Он не просто так решил кроме грузовика взять ещё и мотоцикл, не потому что «открытый» бюджет ему позволял. Это было обусловлено его беспокойством. Ему очень не нравилось то, что за ним следили. Следили тут, в Городе, где следить были не должны. Поэтому он и перестраховывался. А ещё он не был уверен, что это была слежка, которую инициировали северяне. Нет. Не был.

«Может, и они. А может, и ещё кто… Но кто? Может, кому-то не нравится, что я ищу Валеру? А кто это может быть? Сектанты из Светлой Обители?».

В общем, ответов на эти вопросы у него не было. А значит, ему нужно, что называется, держать ухо востро. Вот он и собирался держать это ухо…

Оружие. Помимо обычного своего револьвера, обреза, уполномоченный затребовал себе пистолет «девять-восемь» и к нему три обоймы теперь уже обязательных «зелёных» патронов с токсином, так как именно это снаряжение было единственно надёжным, почти безотказным, средством против ботов. Именно благодаря Горохову, его отчётам, было одобрено и налажено производство некогда экспериментального снаряжения. И теперь это был почти рядовой боеприпас, которым пользовались и уполномоченные, и оперативники, работающие в пустыне.