— Она вам что-то сказала на эту тему?

— Не успела, её убили.

— Убили? Это были дарги? — на этот раз спрашивала Самойлова.

— Да.

— Откуда вы знаете?

— Одного из них я убил. Остальные ушли. Их было, наверное, трое.

— Почему же они ушли? Почему не убили вас?

— Испугались, это были молодые особи, — уверенно врал уполномоченный. — Не прошедшие инициацию. Я осмотрел того, которого убил. А может, у них было мало патронов. Бой-то шёл с вечера.

И тут снова заговорила Елена Грицай, глядя на уполномоченного так, как будто хотела просветить его насквозь своими зелёными глазами:

— Ваша одежда с той экспедиции не сохранилась?

— Нет, в той одежде мне пришлось иди через пески и прыгать в речную воду. Она стала непригодна для носки.

— Зато сохранилась одежда рядового Рогова, — эту фразу рыжая произнесла так, словно угрожала Горохову.

Но тот отреагировал на её слова весьма спокойно:

— И что?

— На одежде Рогова, кроме его крови…, — тут Грицай сделала паузу, словно хотела напугать уполномоченного и закончила: — найдена кровь Кораблёвой.

Уполномоченный не ответил. Он не знал, что ей ответить на это. И тогда Грицай продолжила:

— Можете это объяснить?

«Кровь Кораблёвой на одежде Рогова? Что за бред! Откуда? — и тут же ему в голову пришла мысль. — Кровь Кораблёвой, наверное, нашли на штанах Рогова. И попасть она могла на них только с мотоцикла».

Он пожал плечами и ответил:

— Когда в Кораблёву попала пуля, она находилась возле мотоцикла. Возможно, на мотоцикл попали брызги. А Рогов потом ехал на нём. Или на его одежду кровь могла попасть с моей, я ведь обыскивал Кораблёву после того, как её убили, — он снова пожал плечами. — Других вариантов у меня нет.

Это логическое объяснение, кажется, не было для Грицай неожиданностью.

— А что делала Кораблёва в тот момент, когда начался бой?

Он взглянул на неё с некоторой усталостью и ответил нехотя:

— Она ела персики из персикового компота.

— Дарги стреляли в неё в первую? Почему?

— Они всегда стреляют в ту цель, в которую легче попасть. Кораблёва и Винникер стояли во весь рост, а я сидел на корточках, возле бархана. Было темно, они были лучшими целями.

— А вы хорошо знаете даргов, — заметила Самойлова.

На это её замечание уполномоченный отвечать не стал; он достал очередную сигарету и закурил, а брюнетка, не дождавшись его ответа, заговорила:

— А раз вы так хорошо знаете даргов, как они смогли подойти к вам?

— Очень просто, — ответил уполномоченный. — Я мотоцикл уже выкопал и проверил, после выкапывал воду и бензин, а Кораблёва и Винникер пришли и притащили за собой даргов.

— То есть они привели даргов, а не вы? — уточнила Самойлова.

— Точно не я! — с вызовом ответил ей Андрей Николаевич. — Я приучен ходить аккуратно, не оставлять лишних следов и постоянно оборачиваться.

Она замолчала, уткнулась в свои бумаги, и тут заговорил четвёртый человек из комиссии, седой и самый, как казалось уполномоченному, опасный. Это был очень крепкий на вид северянин по фамилии Карпов. Глаза его были чуть навыкат, и почти всё время он молчал, смотрел этими своими неприятными глазами и старался не упустить ни одной эмоции Горохова; и наконец он сказал:

— Возможно, в те места будет отправлена экспедиция. Ещё одна. Нам бы хотелось знать, как всё произошло. Как погибла группа Кораблёвой. Мы собираемся это выяснить.

«Ну да… Выяснить. Уже месяц прошёл. Даже если в той жуткой жаре нет трупных мотыльков, тела всё равно давно сожраны. Трупные мотыльки съедают тело за трое суток. Даже если труп мотыльки не отыщут, и он успеет высохнуть до состояния мумии, её за неделю сожрёт песчаная тля. За не-де-лю, — Горохов пару раз видал такой шевелящийся серо-бурый ковёр из почти невидимых, микроскопических блёклых существ, что рады любой органике в степи. Этакий бархатный саван на бугорке полуприсыпанного трупа. То было неприятное зрелище. — Тля обглодает мертвеца до костей, даже если его завалит песком полностью. Да и кости в степи востребованы, они будут расколоты крепкими зубами варанов или растворены едкой кислотой сколопендр и с удовольствием съедены. И одежду разорвут и пожрут. Если что-то и остаётся от мертвецов в степи, так это только металлы. А металл давно весь дарги растащили. Всё, что вы там найдёте, так это остовы сгоревшей техники… Так что давайте, езжайте — ищите, выясняйте». Но вслух он ничего такого, конечно, не произнёс, сидел и курил почти безмятежно, и тогда Карпов продолжил:

— Если бы вы присоединились к следующей экспедиции, возможно, мы могли бы рассмотреть продвижение вашей просьбы, наша комиссия имеет на это полномочия.

— О-о! — притворно удивился уполномоченный. — Продвижение моей просьбы? Это какой, какой? Не той ли самой моей просьбы, о продвижении которой мне уже обещала Кораблёва перед тем, как завербовать меня в экспедицию? Или о какой-то новой моей просьбе? Какую из моих многочисленных просьб вы имеете в виду?

— Извините, я вас не понимаю, — Карпов всё так же внимательно смотрел на Горохова.

— Мне уже обещали рассмотреть моё прошение о получении пропуска на север, если я соглашусь пойти с Кораблёвой, — объяснил ему ситуацию уполномоченный. — А теперь ваши в консульстве почему-то передумали. Говорят, что им нужно что-то там взвесить. И тут появляетесь вы и снова мне предлагаете ту же наживку. Думаете, я и во второй раз заглочу этот крючок?

Карпов промолчал, а вот Самойлова была явно побестолковее:

— Мы можем заплатить вам. Назовите сумму.

— Спасибо, нет. Я там был уже, — он показал ей два пальца, — два раза. Всякие твари невиданные, дарги и, главное, — жара под семьдесят. В общем, с меня хватило бы и одного раза, но я там был дважды по просьбе вашей Кораблёвой.

— Сейчас дожди, температура там понизится, — заметила зеленоглазая и неприятная Грицай.

— Да, понизится…, — согласился Горохов, затушив окурок в пепельнице. — С семидесяти до шестидесяти. И это при том, что степь зацветёт.

— Вам выдадут новый охлаждающий костюм, — упорствовала брюнетка. — И мы заплатим вам больше, чем в прошлый раз.

— Зачем это вам, — Горохов уже не знал, как ещё им ответить, чтобы они больше ему этого не предлагали. — Вы ведь все понимаете, что не найдете там ни одного трупа, они все давно съедены. Даже костей от них вы не отыщете. А вещество, что добыла Кораблёва, я вам уже передал. Зачем вы снова гоните туда людей почти на верную смерть? — всё это уполномоченный произнёс с едва заметной неприязнью. Он и в самом деле не понимал этой их одержимости. Может, потому и злился.

— Мы хотим посмотреть то место, где был выход, — на сей раз снова заговорил седой. — Надеемся найти ещё немного вещества. Или хотя бы образцы тех чёрных «деревьев», на которых оно выступает.

«Ах вот как. Они пойдут туда искать не павших. Им нужна та живая капля, которую я им привёз. О… Видно, это было что-то важное. Настолько ценное, что они готовы угробить ещё одну поисковую партию в призрачной надежде раздобыть себе ещё одну каплю того вещества. Надо было о том догадаться. Оно ценное настолько, что даже очень храбрая Люсичка побоялась заграбастать всё себе. И через меня решила поделиться с северянами. Побоялась, что через меня они узнают, что она увела у них всё, и решила отдать половину. Да… Люсичка умная. Даже умнее, чем кажется». Тем не менее…

— Нет, третий раз я туда не полезу, — покачал головой уполномоченный. — Тем более с кем-нибудь типа вас. Мне не нравится, когда безумные бабы забирают у меня оружие и приставляют ко мне охрану.

— Андрей Николаевич, мы можем оговорить сумму, — продолжала Самойлова; то есть об обещании пропуска на север они уже особо и не вспоминали, — и гарантирую, что не буду забирать у вас оружие. Соглашайтесь, и вы не пожалеете.

«О, так это дело поручают очередному биоту! Теперь точно нет!».

— Нет, хватит… Координаты вы знаете… Езжайте без меня. Полюбуйтесь цветущей степью. Только не забудьте пару запасных респираторов. Споры всё-таки ядовиты. И ещё захватите пару канистр инсектицидов от пауков, шершней и цикад. Дожди — это время, когда цикады размножатся и покидают норы, а шершни начинают роиться. А потом, если вернётесь, расскажете, как вы не пожалели, что туда отправились.

Больше никто из приехавших ничего ему не предлагал, хотя вопросов ещё задали много.