— Вам кого?

— Кто вы такой? — строго спросил уполномоченный вместо того, чтобы ответить на вопрос.

— Живу я… тут…, — немного растерянно от такой строгости отвечал мужичок.

— Тут должны жить другие люди, — всё в том же духе продолжал Горохов.

И так как на это жилец ему не ответил, он, не дожидаясь приглашения, потянул на себя дверь, которую новый хозяин дома удержать и не пытался.

Он вошёл и огляделся, но ничего толком не разглядел: в доме окна были очень маленькие, а свет включен не был. Тогда уполномоченный взглянул на стоящего рядом мужичка и, поняв, что тот не пошевелится, чтобы помочь, щёлкнул выключателем у двери. Но света не прибавилось. Он ещё раз щёлкнул и услышал женский голос из темноты:

— Да нету у нас тут электричества.

Горохов лезет в карман и достаёт фонарик. На пороге той большой комнаты, где у Валеры была лаборатория с ваннами, стоит женщина. Он светит ей прямо в лицо, она закрывает глаза ладонью, но уполномоченный всё равно видит, что и её лицо поражено болезнью. Над губой тяжёлый тёмный желвак, и ещё одно пятно на подбородке.

Шаря лучом фонарика по углам, Горохов проходит дальше, ищет что-то, но толком и сам не знает что. Потом, чуть отодвинув женщину, заглядывает в «лабораторию». Ни ванн, ни оборудования, даже крепких лабораторных столов — и тех нет. Только в тряпье под малюсеньким окном спит ребёнок лет семи. Кажется, девочка.

Рядом с её импровизированной кроватью краснеет небольшой пластиковый мяч, детское ведро, лопатка.

Ребёнок. Его как осенило: «Кончено, как я мог забыть! Я же собирался выяснить, кто этот мальчик! Марта Рябых познакомилась с Валерой, приведя к нему мальчика с простреленной рукой. Какой-то врач хотел руку ампутировать. Но Марта привела его к Валере. Это было месяца два-два с половиной тому назад. Генетик, кажется, говорил, что этот мальчик был её родственник». Горохову больше нечего тут искать; всё, что могло напомнить ему о его старом приятеле, давно из этого дома исчезло.

— Здесь сейчас, наверное, много пауков, — замечает наконец он.

— Пауков-то не очень много, — вдруг обрадовался мужичок тому, что пришедший уже говорит вполне миролюбиво.

— Клещи донимают, — сразу подхватила разговор женщина. — Одолели, сволочи.

— М-м… А давно вы тут живёте?

— Так три недели как приехали, — объясняет мужчина, — пока работу нашёл — я на опреснителе работаю, — пока туда-сюда, вот прижились… Думаем…

Но Горохов не стал его слушать — он и так знал, что расскажет этот несчастный человек про то, как они уехали из какого-то оазиса, так как там совсем стало невмоготу, — и перебил его:

— А когда вы сюда заехали, тут что-нибудь было? Оборудование какое-то? Вещи?

— Нет, нет, — за своего мужичка отвечала женщина, — ничего не было. Ничего. Коробка одна пустая.

— И электричества не было, все провода сняли, — дополнил её ответ новый хозяин Валериного дома.

— Ну ясно, — уполномоченный пошёл к двери, а около женщины остановился, полез в карман, хотел достать полрубля, но под руку попался рубль целый. Он протянул его хозяйке:

— Купите себе антибиотиков, купите полный цикл, у вас проказа прогрессирует.

Глава 4

У Наташи брюшко уже заметно. Но это не останавливало её, она последнее время была очень деятельной. Сейчас она обустраивала квартиру. Раньше им кое-как хватало и двух комнат, парни жили в одной, он с Натальей в другой, но недавно она познакомила его со своей дочерью Татьяной, и Горохову очень понравилась тихая и умная девочка. Может быть, вырастет ещё и красивой, в мать. И он предложил Наташе забрать дочь от родственников. Учитывая, что у них и без Татьяны намечалось пополнение, им нужна была новая квартира. Дом. Кажется, он уже начал стареть, и бесконечные его скитания по бесконечным пескам ему осточертели. Горохов замечал, что в нём не осталось той лёгкости, с которой он ещё пару лет назад собирался в пустыню. Оружие, сумка с самым необходимым, вода, бензин, немного денег, и вот он уже готов сесть на мотоцикл. И гнать его сутками через барханы, чтобы исполнить приговор, выписанный Трибуналом. Может быть, даже за эту его вечную готовность начальство его всегда высоко ценило. Теперь всё становилось иначе. Последнее время ему приходилось готовиться к каждому заданию. Настраиваться на него. Всё чаще думал о своей женщине, о тех двух оболтусах, которых он, честно говоря, не очень-то любил. Особенно старшего.

А ещё, он понял это совсем недавно, ему нужно место, где его будут ждать. Да, он старел. Когда Горохов был молод, даже недавно, лет пять назад, ни в чём подобном он не нуждался.

— Найди жильё, где мы могли бы разместиться все, — он погладил Наташу по животу. — И мы, и Татьяна, и парни.

Базарова взглянула на него и, кажется, была немного удивлена:

— Это должна быть большая квартира.

— Да, большая. Или дом. Пусть там будут хорошие кондиционеры и солнечные панели. Побольше панелей.

— Хорошо. А район? — продолжала удивляться женщина, подойдя к нему вплотную и касаясь его своим животиком.

— Выбери какой хочешь, — Горохов обнял её.

— Любой? — Наталья удивлялась всё больше.

— Любой.

— Андрей…, — она всё ещё не отрываясь смотрела на него. — Ты, что, неожиданно разбогател?

— Ну, не то чтобы разбогател… Но семь-восемь тысяч на новое жильё мы можем потратить, — он погладил её по спине.

— Восемь тысяч? Я всегда знала, что ты крутишь какие-то делишки у себя на работе, — заявила Наташа.

— А я всегда знал, что ты у меня очень наблюдательная, — Горохов говорил это с максимальной искренностью. И добавил: — Восемь тысяч — это из расчёта, что за эту нашу квартиру мы сможем выручить три двести, а может, и три с половиной тысячи, так что если я и богат, то не баснословно.

Он улыбнулся. Ему было приятно видеть, как у его женщины загорелись глаза.

Уполномоченный уже понял, что эти уроды в консульстве всё равно не дадут ему пропуск-визу на север. Он несколько раз звонил туда, но его ни разу не соединили с консулом. И не пригласили для разговора. Тогда он решил действовать чуть иначе и позвонил прекрасной девушке Элле, что ходила перед ним по консульству в очень коротком платье и открыто предлагала встретиться. Но и с этим ничего не вышло. Как выяснилось из телефонного разговора с нею, очаровательная Эллочка оказалась весьма холодной стервой, которая без обиняков сообщила ему, что он её больше не интересует. И чтобы он больше ей не звонил. В общем, несмотря на все его заслуги и перед северянами, и перед Институтом — пропуска ему не видать. И скорее всего, причиной этому была гибель экспедиции Кораблёвой. А иногда, когда он всё обдумывал в очередной раз, ему казалось, что визу ему не дали бы ни при каких обстоятельствах. И консул знал об этом ещё при первой их встрече. Впрочем, это были ничем не подтверждённые домыслы. И из всего этого следовало одно. Ему нужно было обживаться тут, в Березняках-Соликамске. Поэтому уполномоченный и решил потратить несколько тысяч на новое жильё. И все хлопоты по этому делу возложить на Наталью Базарову. На свою жену. Мало того, Горохов, отправляя её смотреть первый дом, сказал ей:

— Если понравится, оформляй его на себя.

Она снова удивилась, даже перестала одеваться, так и замерла возле комода с брюками в руках:

— То есть только на меня?

— То есть только на тебя. Моё имя можешь не упоминать, — подтвердил уполномоченный.

— Андрей, — Наталья была сейчас очень серьёзна. — Ответь честно, у тебя, что, неприятности на работе?

— Неприятности? — Горохов засмеялся, и притом весьма правдоподобно. А потом продолжил с наигранной серьёзностью: — Женщина, что за глупости у тебя в голове? Просто теперь мне кажется, что ты от меня уже не сбежишь, поэтому я могу сделать тебе подарок.

Он видел, что этот его ответ её не устроил, но она не стала развивать тему, промолчала — скорее всего, отложила на потом — и начала одеваться. А он закончил разговор:

— В общем, выбери то, что тебе понравится. Я всё оплачу.

И она начала выбирать. И ладно бы сама суетилась, он готов был поддерживать все её затеи и решения, так она всё время подкидывала разные занятия ему самому. Казалось, что ей нравится таскать его смотреть квартиры или дома и бесконечно обсуждать их после просмотра. Хотя ему-то как раз было всё равно, он родился, вырос и значительную часть своей жизни провёл в таких мрачных дырах, о которых его городская и избалованная комфортом женщина и представления не имела. Для него всякий осмотренный ими дом казался отличным.

— Выбирай, что хочешь, — говорил своей женщине Горохов, надеясь, что она отстанет от него. Но Наталья не отставала, а ещё и начинала злиться из-за его равнодушия, что для неё было нехарактерно. Ведь Наталья до этого времени умела удивить его не столько своей физической привлекательностью, сколько умением контролировать свои эмоции и вести себя. Теперь же она сдерживаться перестала и выговаривала ему, как старая жена:

— У меня создаётся такое впечатление, что тебе плевать.

— Плевать? На что? — не понимал он.

— Да на всё! На то, в каком доме будет жить твой ребёнок.