Шаг, ещё шаг… Шаг, ещё шаг…

И теперь, через полчаса после заряда, в этих местах наконец начинает просыпаться жизнь. В воздухе повисает густое марево звуков, звон цикад вплетается в постоянное гудение, и всё это покрывается близким шелестом крыльев. То и дело на одежду уполномоченного плюхаются большие и маленькие особи саранчи, а об шею ударился мягкий, похожий на прикосновение пыли, трупный мотылёк.

«Саранчи тут просто море. Вот где нужно ставить сети!».

И тут он слышит шипение, ну, достаточно недалеко от себя. Уполномоченный снова взводит курки на обрезе.

— Шубу-Ухай!

— Что? — тот останавливается и оборачивается.

— Сколопендра шипит справа от нас.

— А… Ага, — отвечает охотник и снова идёт вверх.

Кажется, Миша не очень боится сколопендр, а вот Андрей Николаевич наоборот…

«Уж лучше бы был варан…».

С благородным ящером всё кажется проще: люди, если это не опытные охотники, стараются без дела не забредать на территорию, где охотятся вараны, цари пустыни тоже не дураки, рядом с большими стоянками людей не появляются, это вроде паритета выживания, а вот безмозглой многоножке всё равно, кого обваривать кислотой, выпрыгнув из бархана, последний раз это было колесо Фединого грузовика. Так что уполномоченный теперь не выпускает обреза из рук.

Шаг, ещё шаг, ещё…

Кажется, осталось немного, и там, на относительно ровной площадке, можно будет отдохнуть. Тут Миша снова оборачивается к нему:

— Да, тут сколопендры. Мелкие, пара штук… Саранчу жрут. Они там, справа на склоне… Иди внимательно, Андрей.

«Ну вот, Миша, а я что говорил! А сначала не поверил мне».

Андрею Николаевичу даже приятно, что это опасное существо он заметил, услышал раньше, чем его расслышал человек, который занимается охотой всю свою жизнь.

Шаг, шаг, шаг, шаг…

Уполномоченный ждал этого; последние сто шагов, и вот наконец он вылез на плоскую поверхность.

Миша был уже там. Теперь можно было постоять, отдышаться, выпить воды. Ночь была прекрасной, лунной, прохладной, градусов тридцать семь, не больше, но пить после таких серьёзных усилий всё равно хотелось. А ещё очень хотелось присесть — на рюкзак, на тёплый камень, да на что угодно, вот только делать этого было нельзя. Если только в обработанной инсектицидом одежде. В пустыне в это время года просто на бархан ночью садиться небезопасно, а уж рядом с такой бурной растительностью, какая бушует в горах в сезон воды, — тем более. Ещё желательно обувь с брюками оглядеть, не отважился ли какой-то гад, вопреки инсектициду, прицепиться к ним. Но сейчас это сделать сложно.

Они почти ничего не говорят, отдыхают, пьют воду; так проходит минут пять, и после Шубу-Ухай произносит:

— Ну, так… Если отдохнул — пошли.

И указывает в сторону запада. Как раз между двух огромных, нависающих и справа и слева чёрных горных громад.

«Ни хрена я не отдохнул».

Уполномоченный закидывает за спину почти опустевшую баклажку, рывком подкидывает на спине рюкзак, поправляя лямки, и трогается вслед за Шубу-Ухаем.

В лунном свете он различает несколько десятков метров почти горизонтальной поверхности, заросшей колючкой, а потом начинается новый подъем.

Вверх, вверх и вверх…

Тут снова заросли колючки. Он старается идти так, чтобы опасные ветки не цеплялись за одежду. Но в лунной полутьме это не всегда получается. Количество саранчи, кажется, увеличилось. И уж точно увеличилось количество трупного мотылька. Этой мерзости здесь в изобилии, она кружит перед очками и пытается сесть то на маску, то на плечи уполномоченного. Это просто омерзительно. К этим насекомым он испытывает глубокую неприязнь. И не потому, что они ядовиты… Его неприязнь сакральна… Это черное насекомое, кажется, единственное из всех обитателей раскаленной пустыни, является верным признаком смерти. Спутником смерти и великим пустынным могильщиком. Уполномоченный отмахивается от насекомых.

«Рано, твари, рано!».

Снова тяжёлый грунт и камни с суглинком, присыпанные песком и пылью. Горохов даже не смотрит вверх, он не хочет знать, сколько ему ещё нужно пройти метров до нового места, где Миша решит остановиться. В темноте ему всё равно не видно. А тут ещё и пыли много, ботинок уже пару раз сползал вниз при попытке сделать очередной шаг, и один раз он даже пошатнулся, едва не потеряв равновесия. Нет, всё-таки, что ни говори, а тащить тридцать килограммов по относительно ровной степи, пусть даже с барханами, и переть их в гору — это разные вещи.

Глава 10

Этот звук выделялся среди других. Он его распознал сразу. И Горохов, и его проводник не говорили об этом, но оба понимали, что, скорее всего, та пыль, которую они видели в степи позади себя, не могла быть случайной. Может, поэтому Миша шёл и шёл, и даже в темноте не хотел останавливаться.

Уполномоченный встал в неудобной для ног позе и повернул голову, чтобы лучше расслышать этот звук. Так и есть: за шумом от насекомых, висящим в воздухе, он отчётливо слышал высокую и затяжную ноту. Этот едва различимый монотонный звон спутать с чем-либо было невозможно.

Дрон.

Мотор не электрический, вот и звенит. Электрический работает намного тише, но аккумулятора в нём всего на пару часов, а этот однотактный моторчик будет вот так звенеть в небе часов шесть. Он, конечно, мог бы уйти в небо так высоко, что его не было бы слышно, но с большой высоты тепловизор не будет различать тепловой след человека на фоне разогретых за день камней. Вот он и висел так низко, что Андрей Николаевич его услышал. Искать дрон в чёрном небе бессмысленно, но тут остановился и Шубу-Ухай, он тоже услышал звук работы моторчика.

Взглянул на Горохова из темноты, но тот, смахнув с маски небольшую саранчу, посмотрел вниз, в непроглядную темноту ночи, и двинулся дальше.

— Они видят нас? — спросил охотник, оставаясь на месте.

— Да, — ответил ему уполномоченный. — Надо идти, Миша.

— Думаешь, они пойдут за нами? — охотник тоже пошёл в гору.

— Уже идут. А ещё у них может быть винтовка с тепловизором, — пояснил уполномоченный.

— А, — сказал Миша и уже на ходу продолжал: — Стрелять снизу вверх нужно уметь.

— Они умеют, — уверенно заметил ему Горохов, вспоминая свою встречу с ловкими парнями у водокачки в Губахе. — И будут стрелять при первой возможности.

Правда, Горохов был уверен, что такая возможность в ближайшее время тем, кто шёл за ними, не представится. Но всё равно…

Теперь он и Шубу-Ухай пошли ещё быстрее… Да, подгонял их навязчивый звон работы однотактного моторчика в небе и ощущение того, что кто-то снизу, сейчас, припадает к прицелу и разглядывает их силуэты через прибор ночного видения. Тут уже не до усталости ног. Они прибавили хода, если так можно говорить о подъёме на крутой склон.

Шаг, шаг, шаг, шаг…

Его напугала тяжёлая и большая цикада, с басовитым гудением прилетевшая и ударившая его в ухо.

«У, зараза!».

Он потёр ухо перчаткой и продолжил идти. И вскоре они забрались на пологий склон, заросший колючкой. Вот тут растения было уже не обойти, и они продолжили своё движение, уже не избегая прикосновений острых крючков к своей одежде. Здесь им осталось полагаться только на инсектицид.

У Горохова уже не хватало дыхания, хотелось стащить маску и вздохнуть полной грудью. Да и Миша, как выяснялось, не железный. И, дойдя до поля из колючки, он всё-таки остановился. Андрей Николаевич дошёл до него и тоже встал.

— Андрей, — говорит охотник, переводя дух.

— Что? — Горохов снимает почти пустую пластиковую банку с водой.

— Если я включу фонарик… — Шубу-Ухай показал уполномоченному фонарь, — они нас хорошо будут видеть?

— Они нас и так неплохо видят — включай, — отвечает Андрей Николаевич и допивает воду.

«А быстро я приговорил первую баклажку!».

Миша включает фонарь и начинает осматривать себя. В основном светит на ноги, а сам говорит:

— У тебя винтовка проверена?

— Нет, — говорит Горохов. — Я её не пристреливал, — он думает, что охотник собирается дать бой тем, кто запустил дрон. Но решает уточнить: — А почему ты спросил?

— Утром попытаюсь сбить дрон, — отвечает Шубу-Ухай. Он скидывает на землю свой рюкзак и начинает осматривать его со всех сторон.

— Не нужно, — вдруг говорит уполномоченный.

— Не нужно? — Миша удивляется, он даже перестаёт искать клещей. — Но они же нас видят. А летает он… я слышу… не очень высоко. Можно попробовать попасть, если винтовка хорошая.

— Это сейчас он невысоко, пока работает через тепловизор, — объясняет Андрей Николаевич. — Утром будет работать через камеру, улетит на тысячу метров вверх. Попасть будет невозможно.

— А, — понимает охотник. — Давай тебя осмотрю, — он подходит к Андрею Николаевичу и начинает осмотр с его брюк. — Значит, он так и будет висеть над нами?

— Блок управления уверенно «держит» дрон на удалении не более тридцати километров от передатчика, — поясняет уполномоченный. — И это в степи. Тут, в горах, — он делает паузу, — думаю, будет ещё меньше. Далеко от своих машин они с дроном не отойдут.

— А батарей у них нет, у этих блоков?

— Да, есть, — соглашается Горохов, — но этих батарей хватает на пару часов… Ну, пусть будет сменная батарея… Всего часа четыре, а потом заряжать надо. Думаю, что генератор они в горы не поволокут. Муторно это, да и заряжать от портативного генератора долго. Нет, скоро они нас видеть перестанут.