Глава 3

Солнце в зените. Облаков на небе мало. На улице градусов сорок пять, наверное. Будет сорок семь. Внутри дома термометр показывает сорок два. Уполномоченный встаёт с кровати, подходит к тому окошку, что выходит на север, на дорогу. Его, наверное, не мыли никогда. Он глядит на трассу, а там как раз тащатся в клубах пыли два грузовика на юг. Водонапорная башня, два ветряка рядом с нею, кладбище, а чуть дальше заправочная лавка с обедами. А вот тех машин с бойкими ребятами, что обыскивали проезжающие грузовики, теперь у дороги не было.

«Значит, обшаривают город».

Вот только теперь он почувствовал себя в некоторой безопасности. Вернее, этот душный и пыльный дом стал ему казаться менее опасным пристанищем. А хозяин дома… Ну, уполномоченный ждал его, чтобы сделать выводы после знакомства.

«Я буду вечером», — вспомнил Андрей Николаевич окончание записки, что так и лежала на столе.

Вот тогда всё окончательно и прояснится. А пока он вытер лицо от пота и отошёл от окна. Отсутствие защитной краски на доме к двум часам дня стало вполне себе ощутимым. Даже сезон воды не спасал дом от серьёзного нагревания. Было душно.

«Ну ладно, я привычный, а тот, кто тут живёт… Интересно, как он переносит лето?».

Вечера ему дожидаться не пришлось, уже к четырём часам дня кто-то возле дома стал разговаривать. Говорили у двери. Уполномоченный встал ближе к окну, но слов не расслышал. Он не очень напрягся, это был какой-то бессмысленный разговор соседей. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. А потом в замок вставили ключ. Андрей Николаевич не стал даже поднимать оружия, потому что кто-то, открыв дверь, сразу не вошёл, а, словно предупреждая о своём приходе, произнёс:

— Ох и духота тут.

Только после этого в проёме двери появился человек среднего роста. Старый пыльник, старая кепка, старый респиратор и неплохо так стоптанные башмаки с обмотками. На плече у него висела двустволочка, на которой воронение стёрлось до белого металла, а в руке без перчатки он держал небольшую дрофу. Типичный степняк-охотник. За спиной рюкзак.

Человек этот, увидав Горохова, не удивился, не удивился он и тому, что уполномоченный держит в руке обрез. Охотник прикрыл дверь, поставил ружьё, снял респиратор и сказал, кладя дрофу на стол:

— Здравствуй, Андрей.

Это был человек монголоидного вида, лет сорока пяти, его нижняя губа имела отчётливую синюю кромку и была чуть перекошена — проказа.

— Как вас зовут? — сразу спросил Горохов.

— Меня? — переспросил охотник. — Меня Миша.

«Миша?».

Уполномоченный не спускал глаз с пришедшего, да и свой обрез держал наготове.

— Мне называли другое имя.

— А… — вспомнил пришедший. — Шубу… Но так меня никто не зовёт.

— Шубу? — этого уполномоченному мало. — Кое-кто мне всё-таки назвал это имя. Только называл его полный вариант.

— Шубу-Ухай, — говорит Миша. И начинает раздеваться.

— С кем вы сейчас разговаривали на улице? — продолжает Горохов.

— Так это… — начинает Миша объясняться. — Соседка попросила продать ей половину дрофы. А я, видишь, маленькую добыл, издалека пришлось бы нести большую, лень было. Получается, не продал я соседке мяса.

Этот ответ удовлетворяет Андрея Николаевича, но он спрашивает дальше:

— Откуда вы узнали о моём приходе? Про моё имя кто вам сказал?

— Человек приходил, вчера утром ещё… — отвечает охотник, вытаскивая из рюкзака туго свёрнутые листья простого кактуса. — Едва успел меня застать, я к Камню хотел идти — на пару дней, на тройку… Так бы дверь запер, вы бы меня ждали…

Горохов уже догадывается, что за человек мог предупредить Шубу-Ухая, но на всякий случай уточняет:

— Это кто-то из Светлой Обители?

— Ага, — соглашается Миша. — Пришёл Костик, он из людей пророка, у него склад есть, я ему чеснок ношу, он и говорит: если от пророка придёт человек, скажет, что его зовут Андрей и покажет знак, ты ему помоги. Сделай, что просит.

— Я должен показать вам знак? — Горохов вспоминает о монете, которую дал ему в тайном убежище человек с прозрачной кожей.

— Нет, не должен, — отвечает охотник и, подойдя к столу, садится, берёт дрофу и начинает её ощипывать, бросая перья прямо на пол. — Вы человек Церен, — тут он останавливается, перестаёт дёргать перья, внимательно глядит на уполномоченного и говорит: — Я тебя и без знаков знаю.

— Церен? Это что? — не понимает Горохов. — Кто такой Церен?

— Не такой… — Мишу этот вопрос, казалось, вовсе не удивляет и не настораживает, он снова начинает щипать дрофу. — Такая! Церен — женщина. У неё теперь другое имя, другое тело. А тридцать лет назад её звали Церен.

«Тридцать лет назад… Другое тело… Другое имя… Люсичка?». Это было первое, что пришло ему на ум. Но он решает не уточнять, а спрашивает о другом:

— А вы тоже член Светлой Обители?

— Нет, — неожиданно отвечает Миша. — Я их не люблю.

«Не любишь? Очень интересно! А Церен тогда кто? Откуда она?».

Горохов идёт к кровати и садится на неё, только теперь он мягко опускает курки и кладёт обрез. О главном Андрей Николаевич спросил, но у него ещё много вопросов, правда, он ещё не знает, как вести себя с этим человеком, и пока не спешит их задавать. Но Миша начинает рассказывать сам:

— Ждать тебя не стал… Думаю, придёт, а еды дома нет. Ходил к Камню, сети поставил. Вот, дрофу добыл. Я в дождь беру только мужиков… Женщины сейчас на кладку садятся… Я их не добываю. Там, в предгорьях, много хорошей еды для них, и для козодоя тоже… Там все склоны заросли кактусом, кактус сейчас воды набирает, зелёный весь… А песок чёрный… Красиво… Саранча там крупная, клопа много, клеща много… Есть кого покушать птице, нужно только сколопендр перебить… Я с прошлого года на одном склоне побил всю сколопендру, теперь там шесть кладок дрофы и одна кладка козодоя… Теперь дрофы будет много у меня…

Кажется, Шубу-Ухай мог об этом рассказывать ещё долго, но сейчас Горохова интересовало другое:

— А откуда ты знаешь, что я пришёл от Церен?

Охотник смотрит на Горохова своими карими глазами, словно изучает его, и только потом отвечает:

— Моё имя только Церен знает. Все остальные померли, кто знал.

«То есть имя «Шубу-Ухай» типа пароля было. А заодно Люсичка и местную секту предупредила».

— М-м… — уполномоченный кивает. — Ясно. А что говорят в городе?

— О чём? — не понял Миша.

— Обо мне.

— Не знаю… Я же утром вчера ушёл и вот только пришёл…

Горохов и представить не мог, что дрофу можно так быстро ощипать. Миша закончил и положил тушку птицы на стол, а сам башмаком стал сгребать перья и пух к стене и лишь потом начал собирать их в охапку и, приоткрыв дверь, бесцеремонно выкидывать на улицу. Потом он вернулся к столу и принялся разделывать птицу; и опять заговорил об охоте:

— Я хожу на ту горку всё время, птичек не трогаю, внизу ставлю сети и бью сколопендр, иной раз туда варан ходит, всё никак не могу его поймать… Прихожу только следы посмотреть… Молодой, но одну кладку дроф уже пожрал… Сейчас вода пройдёт, найду его… А пока туман на горе сильный, вода след смывает… — охотник говорит медленно, немного монотонно, — трудно искать… Не могу его поймать… Лучше сейчас убить, пока маленький… И мясо молодое дороже стоит… А когда вырастет — попробуй ещё убей…

Кажется, он может так говорить часами, и тогда Андрей Николаевич его перебивает, он теперь к нему тоже обращается на «ты»:

— Слушай, Миша…

— Чего? — охотник оборачивается к нему.

— Мне будет нужна твоя помощь.

— Я знаю, мне об этом Костик сказал, я помогу… Ты человек Церен, а значит, мне друг, а может, и брат… — отвечает Миша и смотрит на Горохова как-то странно. Снова поворачивается к разделанной тушке. — Сделаю, что хочешь. Вот только с ужином закончу, а то песок остынет или дождь пойдёт, придётся нам дрофу сырой есть. А печёная вкуснее… Сейчас…

Он начинает тупой стороной теска ломать в тушке кости, потом засыпает птицу солью, бросает сверху хорошую горсть нечищеного лука и заворачивает её в широкие листья кактуса; потом стягивает всё это бечёвкой и сообщает:

— Пойду положу в песок.

Когда он вернулся, выпил воды, сел на стул и сказал:

— Ну, говори, Андрей, чего тебе нужно.

— Мне нужно уйти отсюда, — чуть подумав ответил Горохов.

— Я так и думал. Домой иду, смотрю — ищут кого-то, везде люди, на дороге машины проверяли, а тут как раз вспомнил, как Костик говорил, что придёт человек от пророка, Андрей… ему нужно помочь; я мало-мало стал думать: а вдруг Андрея ищут? Видишь, как… угадал!

— Ты молодец, догадливый, — хвалит его уполномоченный и спрашивает: — Знаешь, как уйти?

— Знаю, — сразу отвечает Шубу-Ухай. — Если ты по пескам умеешь ходить, то уйдём как-нибудь.

— Я умею ходить по пескам, но у этих… у них есть коптеры, — замечает Горохов.

— Вечером пойдём, пойдём к горам перед зарядом, уйдём за песок, на песке заряд след заметёт, а дальше грунт твёрдый пойдёт, камень, ночью его с коптера вряд ли они разглядят.

— У них коптеры с тепловизорами, — объясняет ему Андрей Николаевич.

— О, — теперь охотник уже удивляется. — А ты про это откуда узнал?