Первый раз он видит её удивлённой. Инженер понимает, что ей что-то известно, он ждёт, пока она начнёт, и она произносит:

— Антоха Сизый из соседского коша приезжал к нам месяц назад, спрашивал наших казаков, кто такого зелёного видел в степи. А над ним тогда наши посмеялись, говорили ему, дескать, перегрелся, так он и уехал. А наш дед Станислав сказал, что таких он видал в Перми. А здесь, в степи, так далеко от развалин, таким не выжить.

— А этот дед Станислав в Пермь ходил?

— Много раз, сам ватаги туда водил, пока глаза и руки не лишился, — отвечает казачка. — А что ты такого тоже видал?

«Значит, из Перми эти зелёные уже и сюда добегают?». Он кивает женщине:

— Да, видел одного такого, позавчера, кажется.

— Вот, а над Сизым все смеялись.

Горохов кивает и встаёт.

— Зря смеялись.

Очень ему не хочется отходить от кондиционера, хоть и маленький он, хоть и слабенький, но всё-таки льётся из него живительная прохлада. Жаль, что пора собираться.

— Ты есть хочешь? — Самара тоже встаёт с ним вместе.

— Куска хлеба будет достаточно, — отвечает он и начинает одеваться, на самом деле думая, что съел бы парочку кактусов, уж очень они были вкусные и, главное, сочные. В степи это самая сочная еда, всё остальное тут, как правило, жирное или вообще сухое.

— Съешь кактусов, — она берёт блюдо с едой, а там ещё осталась эта вкуснятина, казачка ни одного кактуса сама не съела, ему всё оставила.

— Это ваши остались, — отвечает инженер и берёт с блюда большой кусок жёлтого кукурузного, уже подсохшего хлеба.

Женщина убирает еду, берёт свою одежду:

— За сколопендрами собрался? Пойду с тобой.

— Нет, я еду в город.

— Атаман рассказывал, что у тебя в городе проблемы, — она тоже начинает надевать штаны, — я с тобой могу поехать.

«Да что ж вы там в вашем коше все такие болтливые, что бабы, что атаман ваш!». Горохов смотрит на неё с укором и говорит:

— Нет, вы останетесь здесь, тут у меня ценный инструмент, приглядите за ним.

Ну конечно, ей это не нравится, но спорить она не берётся, боится, что ли, ему перечить:

— А когда приедешь?

— К ночи, — отвечает он, проверяя патроны в обрезе и револьвере. Обувается, выпивает ещё воды, берёт кусок хлеба в рот и, натягивая перчатки, выходит из палатки.

Когда он думал, что ему хорошо в палатке, он ещё не предполагал, насколько. В три часа тут точно было под шестьдесят. Да и теперь его обдало зноем, как из печки. Мотоцикл стоял в тени, а весь горячий.

Пересидеть жару? Подождать ещё часик? Нет, потом придётся возвращаться ночью. Запросто можно налететь на многоножку. Тут их вон сколько. Он завёл мотоцикл и поехал за начинавшим уходить солнцем на запад, к реке. Дело у него, по большому счёту, было одно: он решил доехать до пристани, поглядеть, не приплыл ли Дячин, не привёз ли буровую. Но помимо главного дела, у него было ещё и дельце. Инженер хотел проверить одну свою мыслишку, он размышлял об этом последние сутки, даже когда делал расчёты или когда ел. Вот для этого и поехал к реке. И не доехав километра, остановился и полез во флягу. Достал оттуда передатчик. Осмотрел его внимательно и снова прилепил его на то самое место к мотоциклу, с которого его снял.

То, что шланг подачи топлива перерезал ему кто-то из людей Коняхина, в этом Горохов был почти уверен, а вот в то, что они же прицепили ему жучка, в это ему верилось с трудом. Тарасов? Тарасов. Даже думать об этом было неприятно, к тому же это походило на правду. Поставив передатчик, он поехал в город; если кто-то его пеленгует, то пусть думают, что он ездит вдоль реки.

Приехал в город — и первым делом на пристань, поглядеть, не пришла ли баржа. Нет, лодки новые есть, но его баржи нет. Впрочем, волноваться ещё рано, она могла прийти сюда сегодня лишь в идеальных условиях. Реальные же сроки — это завтра или послезавтра. Если Дячин не привезёт буровую через два дня, вот тогда можно будет начинать волноваться.

Горохов чувствовал, что в городе опасно, слишком всё непонятно. Но он воспринимал это чувство чуть иначе, чем другие люди. Нет, никакого удовольствия чувство опасности ему не приносило, но именно в этом состоянии тревоги он работал с наивысшей результативностью, что головой, что руками. Главное — не пасовать, не искать укрытие, а спокойно воплощать задуманное. Торчать на берегу, где ветер по пирсам гоняет красную пыль грибка, дальше смысла не было, он сел на мотоцикл и поехал в гостиницу. Предлог — он хотел помыться, причина — он хотел перекинуться парой слов с умненькой девочкой Ниной.

В гостинице народа ещё немного, или уже немного, хозяйка его увидела и обрадовалась:

— Ой, вы вернулись? Я как раз комнату помыла вашу.

— Нет… Мне комната не нужна, я уже в степи обосновался.

На лице хозяйки разочарование и вопрос, и он, видя это, продолжает: — Я бы хотел помыться, постираться, сколько это будет стоить? Кажется, два литра копейка?

Ну конечно, нет, это инженер опять читает на её лице:

— Ой, вы знаете, — с сомнением говорит женщина, и поджимает губы, — это у нас для постояльцев такие цены.

Цена и так была адская, но ему нужно задать пару вопросов девочке, и поэтому он предлагает хозяйке:

— Три литра — две копейки. — И, не дожидаясь её согласия, заканчивает торг: — Давайте тридцать литров и кусок мыла.

— Ну хорошо, — как бы нехотя соглашается она, но Горохов насквозь видит эту прожжённую торговку.

Он начинает подниматься по лестнице, и как бы вспоминает:

— Да, кстати, пришлите мне Нинку, на пару минут.

— Может, вам бота? — на всякий случай спрашивает хозяйка. — Ботов днём мы выдаём за треть цены.

Он поворачивается к ней, смотрит на неё неодобрительно и произносит:

— Мне не нужен бот, пришлите мне Нинку, на пару минут.

И, не слушая её ответа, снова идёт вверх по лестнице.

Глава 16

Бот-прислуга приволок ему в моечную комнату небольшую бочку теплой воды. На вид литров тридцать, но, зная жадность хозяйки, он подумал о том, что и тут она, скорее всего, сэкономила. Горохов был почти спокоен, он, конечно, предполагал, что если им интересуется какой-нибудь «доброжелатель» из тех, что перерезают топливопроводы или лепят передатчики на мотоциклы, хозяйка уже послала такому весточку о том, что он снова в заведении. Поэтому ему просто нужно быть начеку. Как и всегда. Он не торопясь разделся, осматривая и бросая вещи на старый вихляющийся стул. Потом разулся, остался в одном галифе, сел прямо на свои вещи, обрез положил себе на колени, закурил. Выкурил половину сигареты, прежде чем в дверь поскреблись.

— Кто? — спросил он, беря револьвер и становясь рядом с дверью.

— Это я, — донёсся из-за двери девчачий голос.

— Кто я? — ещё раз спросил он, хотя голос узнал.

— Я, Нина.

Он отодвинул засов, но открыл дверь ей не сразу, сначала приоткрыл, просмотрел в коридор за спиной девочки, убедившись, что никого там никого нет, впустил её.

Она смотрела на него молча и ждала: ну, чего? Горохов сразу достал из кармана маленькую монету в двадцать копеек. Да, деньги немалые, он ей уже много денег дал, но тут жадничать было нельзя. Ему нужны были её глаза и её молчание.

— Спасибо, — произнесла девочка, быстро хватая серебряную монетку своей натруженной рукой.

— Это тебе спасибо, хорошо, что ты мне сказала про человека Коняхина, который ходил в гараж. Кстати, а что было после того, как я уехал?

— Так Коняха и его дружки сразу за вами подорвались.

— За мной, значит, сразу уехали?

— Ага, — произнесла девочка, продолжая глядеть на него, — сразу, как вы выехали, так они следом.

— Угу, угу, — задумчиво кивал он, размышляя: «Это Коняхин, что ли, поставил мне «жучка»? Ну а как иначе он собирался выследить меня в степи ночью? По следу? Или коптером?». И, опять ничего не надумав, он спросил у Нины. — А кто-нибудь ещё про меня спрашивал?

— Конечно, — сразу ответила она, — много кто.

— Много кто? — инженер удивился. — Тарасов? А ещё кто?

— Да, Тарасов приходил, — сразу начала говорить девочка, — спрашивал меня про вас, ещё спрашивал, не убирали ли комнату за вами. Я ему сказала, что не убирали, он взял ключ и пошёл смотреть. Искал что-то. Матрас поднимал, углы осматривал, мусорку.

— Так, ну это понятно, это понятно, — задумчиво произнёс Горохов, — а ещё кто мной интересовался?

— А ещё один из-за стены, богатый.

— Богач из верхнего города? — переспросил инженер. А вот это было как раз то, на что он и рассчитывал с самого начала дела.

— Угу, — подтвердила Нина.

— И что он у тебя спрашивал?

— У меня ничего, он с хозяйкой про вас говорил, а я рядом песок в зале мела, краем уха слышала.

— Имени ты его не знаешь? Город-то у вас небольшой, тут все друг друга должны знать.

— Не-а, не знаю, я тут недавно, тем более, эти из верхнего города у нас тут редко бывают, нужно будет у хозяйки спросить. Только вы спросите сами, а то если я спрошу, она спросит, чего я лезу.

«Да, хозяйка так и спросит». Инженер был с ней согласен. Её слова звучали разумно, более чем просто разумно для девочки подростка, которая никогда не ходила в школу. Он уже был знаком с одной такой же умной девочкой, и итог того знакомства ему не очень понравился. Конечно, Нинка была другой, не похожей не ту, что он знал раньше, тем не менее Горохов приблизился к ней, словно хотел её рассмотреть или даже понюхать.