Было жарко, и вправду аккумуляторы в гостинице после двух ночи сдыхали, кондиционер еле-еле дул. Инженер вылил на себя остатки воды из кувшина. Вздохнул, посидел немного, поразмышлял. Пару минут, не больше. Взвесил все за и против. Против была только его собственная безопасность. Риск, конечно, налицо, но слишком много уже было вложено в это дело.

«Ладно, будем надеяться, что никто ничего не слышал, а меня у скалы никто не видел».

Надежда на авось? Нет, Горохов на «авось» никогда не полагался, поэтому до сих пор был жив, он просто производил подсчёт вероятностей. И сейчас он считал, что всё должно сложиться в его пользу. А Тарасов пусть ищет, конечно, своего человека, на то он и начальник безопасности у Папы Дулина.

Горохов встал, на часах половина третьего, смысла ложиться уже не было. Он стал собираться в долгую дорогу, в степь.

Глава 5

Он не очень торопился, нужно было подождать, пока рассветёт, иначе можно было приехать раньше, чем к сетям пожалуют сборщики саранчи. Их ещё не было, и он стал прохаживаться по округе, пока не жарко. Было тихо, он не надевал маску, вдыхал полной грудью не нагревшийся воздух. Саранча ещё не вся спряталась в песок. Кое-какие особи ещё шелестят в воздухе. Машинально и без всякой злобы инженер раздавил очень опасного паука на склоне бархана. В принципе, это место ему нравилось. Низина, река километров пять-шесть на запад. Всё указывало на то, что тут есть вода. Камни встречаются нечасто. Здесь можно бурить. Завтра он приедет сюда с инструментом, ещё раз поглядит и посчитает.

Солнце едва выползло из-за горизонта, степь засыпала. Живность пряталась. Но все барханы вокруг и одна длинная, но невысокая дюна были испещрены следами гекконов. Ну а раз тут есть ящерицы и саранча, конечно, здесь, естественно, водятся и дрофы. Да, дроф тут было много, и козодой в этих местах, скорее всего, тоже водился. Но ему попались и следы опасного животного. Прогуливаясь вдоль одного из барханов, он наткнулся на широкую, почти незаметную полосу — сантиметров двадцать.

«Большая тварь», — отметил он про себя и взвёл курки на обрезе.

Дальше не пошёл; конечно, нужно было пойти прикончить это опасное существо, пока след свежий, но это заняло бы время, а у него его не было. Инженер направился к мотоциклу. Повернул и через сотню шагов набрёл на ещё один такой же след, только поуже. Да, сколопендр тут было предостаточно. Если сегодня всё сложится, придётся ими заняться.

Горохов ещё на подъезде к сетям увидал трёх людей с оружием. Сапоги они не носили — самодельные башмаки, обмотки, короткие, почти белые пыльники, головы укутаны в тряпки. Они стояли на бархане и смотрели в его сторону. К ним он и направил мотоцикл. Подъехал почти вплотную и заглушил мотор.

— Здравы будьте, добрые люди, — произнёс он, слезая с мотоцикла.

— И тебе здравия желаем, — отвечал ему один из них, не снимая маски и не спускаясь с бархана, так и говоря сверху.

Горохов и не ожидал другого, казаки — люди гордые, а если говорить честно, то и заносчивые. Эти жители бесконечных степей и раскалённых песков на всех других смотрели свысока. Конечно, они кичились свой выносливостью, своей выдержкой, врождённой приспособленностью жить в адских условия юга и умением стрелять почти без промаха. В общем, для них он был каким-то горожанином или северянином.

— Это ты, что ли, оставил метку? — продолжал казак. Кажется, он был немного озадачен тем, что какой-то северянин знает об их способах извещения.

— Я, — отвечал инженер достаточно твёрдо, лебезить и заискивать перед этими жителями пустыни нельзя было ни в коем случае, — мне нужно говорить с атаманом Васильком.

— А о чём ты хочешь говорить с Васильком? — спросил казак.

— А ты Василёк? — теперь уже спрашивал сам Горохов.

— Я нет, — чуть подождав, снизошёл до ответа казак.

— Так зачем ты спрашиваешь?

— Чтобы знать, — уже достаточно грубо отвечал казак. — А то всякий торгаш будет атамана спрашивать, а у атамана и своих дел хватает. Говори, что хотел, или уматывай отсюда.

— Я не торгаш, — отвечал Горохов, — скажи Коле Васильку, что инженер Калинин хочет с ним говорить по хорошему делу.

Инженер — это вам не торгаш, казаки переглянулись, и теперь уже заговорил не тот, кто говорил до этого.

— А ты, что, знал Колю Василька? — спросил второй.

«Знал?» Горохов чуть задумался — получается, что собранная для дела информация устарела? Коли Василька уже в живых не было?

— Его знал мой друг Каменков. Он имел с Васильком дела, — ответил инженер и уточнил. — Так что, Коля уже не с нами?

— Нет. Пусть песок хранит его кости, — сказал тот, что заговорил второй, и сделал жест, который у казаков выказывал почтение.

— Пусть песок хранит его кости, — повторил Горохов и сделал такой же жест. — А кто теперь водит ватагу вместо атамана Василька?

— Его племянник, Лёва Василёк по прозвищу Ходи-Нога, — сказал тот, что говорил с ним первый.

«Главное — не засмеяться, когда буду с ним говорить, — подумал Горохов, усмехаясь под респираторной маской. — У этих степняков забавная методика выбора прозвищ».

— А как мне его увидеть? — спросил инженер.

— Езжай на северо-восток, отсюда через девять километров начнётся каменная гряда, там наш кош. Кто спросит, так скажешь, что Салов дал добро.

— Понял, скажу — Салов дал добро, — ответил Горохов и сел на мотоцикл.

Термитники. Удивительно. Жарко, но здесь они не редкость, Один, другой, третий. Горохов не знал, что так далеко на юге встречаются термиты. Заросли белой, почти как бумага, колючки, роскошные кактусовые поляны, песчаные холмы, где, по ходу, обитает немало саранчи. Хорошие места. Тут можно выжить, и даже неплохо жить, если, конечно, найдёшь воду.

И тут же на один из барханов, что был от него метрах в пятидесяти, выскочил невысокий казак с винтовкой, а винтовочка направлена была в его сторону.

— А ну стой! — орёт казак высоким голосом.

Горохов бросает газ, поднимает руки, показывает перчатки: смотри — у меня в руках ничего нет.

— Я к атаману, меня Салов пропустил! — кричит он, чуть оттягивая маску, чтобы было слышно, чтобы этот с винтовкой не дурковал.

— Он к атаману, — кричит кому-то тот, что стоит на бархане, — его Салов пустил.

И через секунду уже кричит Горохову: — Езжай, — машет рукой в сторону начинающейся гряды камней. — Вон туда.

Да, голос у него высокий. Теперь Горохову ясно — это пацан лет двенадцати. Инженер заводит мотоцикл и едет к гряде.

Девять километров двести метров по спидометру. Салов был прав. Умение точно определять расстояние — ещё один полезный навык степных людей. Природный дальномер у них — что надо. Причём они отлично определяют и дистанцию, когда прицеливаются, и расстояние, когда едут по пустыне. Этот навык распространён в степи поголовно. Наверное, те, у кого с этим делом было туго, не успели оставить наследников.

Палатки всегда ставят с севера, прячут от солнца. Тут, у камней, с северной стороны, в тени стояли большие квадроциклы, прицепы, мотоциклы, бочки с рыбьим маслом, на одном прицепе аккумуляторы, на солнце разбросаны панели. Где-то у палаток тихо гудят кондиционеры. Палатки стояли вплотную к камням, так прохладнее. Горохов заехал с северной стороны, загнал свой мотоцикл в тенёк, заглушил мотор. Тут же со всех сторон к нему побежали дети. Все любопытные, почти все без масок, глаза у некоторых даже не синие, не серые, почти белые, как и волосы, а сами смуглые. Лица чистые, ну не в смысле не грязные, грязи-то на них хватало, а в смысле, что опухолей и желваков проказы на них нет.

Детей много, три десятка, наверное, все не старше десяти, тут те, кто старше, уже помогают взрослым. Остановились, взяв его в круг, смотрят.

— Эй, торговец… а что привёз? — кричит ему синеглазая девочка, кажется, она тут самая старшая и поэтому заводила.

— Я не торговец, — говорит Горохов, слезая с мотоцикла. Он достаёт из сумки коробку с фруктовыми леденцами, скорее всего, эти дети о таких даже не слыхали. Протягивает коробку девчонке. — Подели на всех, по-честному.

— Сама знаю, — заносчиво говорит та и берёт коробку без каких-либо «спасибо». Дали и дали, чего за это благодарить. Пусть этот тип сам «спасибо» скажет, что не отняли.

— А атаман у вас где? — спрашивает инженер и усмехается, глядя, как у детворы сразу вырос интерес к коробке.

— А кто его спрашивает? — доносится сзади.

Горохов оборачивается на голос, видит пару женщин за детскими головами, и ещё несколько стоит у своих палаток, все смотрят на него. Все они без пыльников, без масок, без головных уборов, в лёгкой, тонкой домотканой одежде, волосы собраны на затылках. У каждой длинные золотые серёжки, на пальцах у некоторых ещё и кольца есть, у каждой на запястьях по несколько разных браслетов, тонкие наколотые узоры украшают кисти их рук. А у одной и целое монисто из золотых замысловатых монеток — вся грудь в золоте. Женщины, без исключения, поджарые, сухие, полных в степи не бывает. Почти все по-домашнему в коротких штанах по колено, голени голые. Это непривычно.

— Я инженер Калинин, меня сюда пропустил Салов, мне нужен атаман.