Она перевернула первую страницу и чуть не обомлела: там, на гравюре, во весь лист был изображен человек, живот его был разрезан, и все его внутренности были разложены вокруг разверзнутого чрева. И все были помечены сносками с пояснениями. А наверху листа была надпись: «Глава первая, из которой следует нам уяснить, где и какие органы в человеке есть и какие вещества на них влияют».
Агнес даже на мгновение забылась, словно заснула и сон видела, даже дышать перестала: так ей стало интересно, что хоть проси стул и тут читай. Куда там всяким романам про рыцарей и распутных графинь. Ничего интересней, чем это, она в жизни не видела. Девушка, как пришла от радостного удивления в себя, подняла глаза на книготорговца испросила:
— Это книга мне по душе, а есть еще что такое же?
— Госпожа, сия книга… — он помялся, — сия книга Святой инквизицией не одобряется, святые отцы считают ее книгой отравителей, попала она ко мне по случаю, купил выгодно, иначе и касаться бы не стал, и других темных книг я не держу.
Агнес видела, что он говорит правду. До сих пор она стояла, склонившись над книгой, а тут повернулась к торговцу и заговорила:
— А у кого еще такие книги есть?
— Ну, это мне неизвестно… — пробормотал Ганс Эгельман.
— У кого? — взвизгнула Агнес.
Да так взвизгнула, что книготорговец присел и даже закрылся руками и после заговорил торопливо:
— Не знаю точно, госпожа, но такие книги могут быть у Эрика Гобергофа из Вильбурга и у Удо Люббеля из Ланна, у Люббеля скорее всего, он знаток таких книг. И знает, у кого еще они водятся, может частные библиотеки вам указать, где они есть.
— Удо Люббель, — задумчиво говорила Агнес самой себе, не глядя на книготорговца, — и Эрик Гобергоф из Вильбурга. — Она глянула на служанку и указала ей на фолиант: — Бери книгу.
— И зачем же нам такая книга? — вдруг забубнила та. — Еще увидит кто, может, роман про графиню лучше возьмем?
— Сними передник и заверни книгу в него, — почти ласково произнесла Агнес, уже предвкушая, как будет разбивать лицо служанке. — И не перечь мне, пожалуйста.
Она снова повернулась к продавцу:
— А скажи мне, человек, кто изготавливает стеклянные шары… где мне такой купить?
— Стеклянные шары? — не понял Ганс Эгельман.
— Да, стеклянные шары, в которых якобы что-то можно увидеть, — продолжала девушка.
— Вы говорите про хрустальный шар, что зовется ведьминым оком?
— Наверное, — кивнула Агнес.
— Госпожа, такие опасные вещи вы в книжных лавках не сыщете, — с придыханием и тихо говорил книготорговец. — Их можно только у звездочетов искать или у алхимиков. То вещь чародейская, опасная. Где такую искать, может только Удо Люббель знать. Он знаток всего тайного.
— А ты его хорошо знаешь? — спросила девушка задумчиво.
— Не знаю и знать не желаю, говорят, за ним страшные дела водятся, о которых доброму человеку даже слышать не хочется.
— И кто ж это говорит? — не отступалась Агнес.
— Стэфан Роэм, книготорговец из Хоккенхайма. Я с ним давно в переписке состою. Он мне про Люббеля и писал, говорил, что у него любые книги можно найти, — охотно рассказывал Ганс Эгельман.
Он все готов был рассказать, лишь бы эта неприятная дева побыстрее ушла из его лавки.
— Значит, только Удо Люббель из Ланна? — переспросила она задумчиво.
— Да, госпожа, только Удо Люббель из Ланна.
— А рассказать мне про него может только Стэфан Роэм из Хоккенхайма.
— Он сведущий человек. Его лавка находится на улице Мыловаров.
— Что ж, ладно, прощайте, — сказала девушка, направляясь к выходу, и служанка пошла за ней, неся тяжелую книгу, завернутую от глаз людских в передник.
— Госпожа, — вдруг робко окликнул Агнес книготорговец.
Она повернулась к нему, улыбаясь заранее, ибо знала, о чем он сейчас говорить станет:
— Ну?
— Госпожа, — начал Ганс Эгельман, чей страх был отчасти побежден жадностью, — книга сия обошлась мне недешево.
— Ты же сказал, что купил ее выгодно!
— Да, но… — Он начал делать жалостливое лицо и протягивать к ней руку, словно хотел милостыню просить.
— Сколько же ты за нее хочешь? — поинтересовалась девушка, все еще улыбаясь.
— Полагаю, что сорок два талера будет честной ценой.
Астрид фыркнула от возмущения. Ее лицо искривилось.
Но ее госпожа даже не взглянула на служанку.
— Сорок два талера? Всего-то? Хорошо, — вдруг сказала она, продолжая улыбаться. — Приходи в трактир «У пьяной монашки», спросишь там господина моего Иеронима Фолькофа, рыцаря Божьего, которого люди прозвали Инквизитором, скажешь, что продал мне эту книгу. Попроси плату у него. Он человек честный, он тебе воздаст по справедливости.
И она засмеялась. Ах, какой он был забавный, этот старый дурак.
— Господин Иероним… — Книготорговец запнулся.
— Фолькоф, рыцарь Божий, по прозвищу Инквизитор, — напомнила ему Агнес, все еще смеясь, — да поспеши, не иначе как завтра мы съедем к себе в поместье.
Она все еще смеялась, толкая дверь на улицу. Вышла на свет и задышала легко и глубоко, так ей было хорошо на душе, не хуже, чем в тот раз, когда она ночью говорила с той красивой женщиной в Хоккенхайме, которая называла ее сестрой. А может даже и лучше. И пошла она радостная, изредка поворачиваясь и гладя на свою служанку. Придумывая и предвкушая, как будет эту корову приводить к повиновению. И от этого предвкушения Агнес радовалась еще больше. Она шла по засыпанным золой улицам, подобрав юбки, и буквально цвела от счастья. И многие мужчины, и старые, и молодые, смотрели на нее с алчным мужским интересом, и девушка видела это, и от этого становилась еще счастливее.
Глава 10
Фриц Ламме сидел в трактире и пил пиво. Мало того, что сидел и ничего не делал, так еще каких-то двоих прощелыг угощал. Сидел важный, в доброй и чистой одежде, рассказывал им, как хорошо он устроился. И что теперь ему день и ночь за деньгой гоняться нет нужды, и что господин платит за корм и ночлег, одежду дает хорошую и дает денег столько, сколько нужно. А все отчего? А все от того, что он, Фриц Ламме, очень нужный и полезный человек. Вот так-то! Собутыльники — один щетиной зарос, шляпа надвинута на глаза, другой лысый и лопоухий, оба мрачные, в ношеной одежде, — слушали его, завидовали, пили пиво. А тут и хозяин появился.
— Сыч, опять бездельничаешь? — съязвил кавалер, входя в трактир. Он остановился, поглядел на собутыльников Сыча пристально и спросил: — Вы никак кого зарезать задумали?
Максимилиан, что шел следом за кавалером, засмеялся. И вправду, уж больно вид этой троицы настораживал. Разбойники, да и только.
Сыч руками замахал:
— Да что вы, экселенц, это ж люди моего цеха, судейские!
— А на вид разбойники с большой дороги, — заметил Максимилиан.
— Это все от того, что у судейских жалованье скудно, а жизнь тяжелая, — пояснил Фриц Ламме.
— Ясно, вот тебе дело, чтобы не сидел, — сказал Волков и кинул Сычу талер. — Обыщи хоть весь город, но найди купца, что кофе торгует, я как у герцога его почуял, так забыть не могу. Не может быть, чтобы в таком городе хоть у одного купца кофе не было. Знаешь, что такое кофе?
— Знаю, — сказал Сыч, поймав деньгу, — жижа вонючая.
— Верно, иди и найди мне этой жижи, да смотри, торгуйся. Сразу не бери.
— Сейчас сделаю, экселенц, — обещал Фриц Ламме, вставая из-за стола и на ходу допивая пиво. — А что, мы сегодня не уедем?
— Нет, завтра, — отмахнулся Волков и пошел с Максимилианом на задний двор, проверять пистолет. А Сыч со своими новыми приятелями пошел в город искать господину этот дурацкий кофе.
Кавалер уселся на колоду, что стояла на заднем дворе. Максимилиан принес порох, а пули нашлись в мешочке, что лежал в ларце, в специальном отделении.
Зарядили пистоль, взвели ключом замок. Кавалер оттянул пружину:
— Ну, куда стреляем?
Максимилиан сбегал в конец двора, вытянул из поленницы большое полено:
— Пойдет?
— Ставь!
Из задней двери трактира лакеи и повара высовывали головы — посмотреть, что там задумали господа.
Максимилиан отбежал от полена, Волков поднял оружие, прицелился. Нажал спуск. Колесико завертелось с бешеной скоростью, с писком высекая струйку белых искр прямо на полку с порохом. И не успел он моргнуть, как пистолет звонко бахнул. Палено качнулось и упало.
— О, о! — восклицали зеваки, восхищаясь точностью кавалера.
— Дьявол! — Сам кавалер тем временем восхищался оружием. Он с интересом разглядывал пистолет. — А ну-ка, Максимилиан, заряжайте еще!
— Вам понравилось? — спросил юноша, забирая оружие.
— Удивительно. Вы понимаете, что это значит?
— Нет, а что?
— Секунда, мгновение, всего мгновение — и выстрел! И стрелял я одной рукой. Второй можно держать повод коня, или щит, или секиру, да что угодно!
— Удивительное оружие, — согласился Максимилиан. — Зарядить?
Кавалер кивнул и на радость зевкам успел выстрелить еще один раз, прежде чем на дворе появился брат Ипполит.
— Ну, — спросил его Волков, поигрывая оружием, — нашел, где живет землемер?
— И искать не пришлось, он на почте служит, там и место у него, — ответил монах. — Я ему сказал о деле вашем, так он сам вызвался к вам прийти.