А тут появилась и Агнес. Куда только служанка ее смотрела: платье в пятнах, видно, и рубаха под ним скомкана, сама бела как мел, волосы нечесаны, вокруг глаз круги и так черны, словно углями их рисовали, губы серые и сама подурнела. Пришла, села на край лавки, как всегда, позволения не спросив. Господа офицеры чинно встали, кланялись, а она и не глянула на них. Они поулыбались, глядя на цвет ее лица, да продолжили завтрак, а она тоже есть попыталась. Взяла хлеб да сыр: нет, не пошло. Подумала молока попить, но тоже не по нраву оно пришлось. Сидела, поджав губы. На весь свет в обиде.

И тогда кавалер ее позвал к себе, поманил пальцем. Нехотя встала, подошла, спросила:

— Ну?

— Что делала в покоях моих? — шепотом и зло спросил он.

Она глянула на него устало и ответила хоть и тихо, но предерзко:

— Спала, а что ж там еще делать.

— Доиграешься, дрянь, — бледнея, сказал он, — ох, доиграешься. — Пальцем по краю стола постучал: — Выпей пива, поешь и собирайся. Как колокола от заутренней прозвонят, так чтобы в карете была. Едем.

— Куда?! — воскликнула девушка.

— В Мален, — зло ответил ей кавалер.

— Не могу я, дурно мне, хворая я, — заныла Агнес, — мне суп служанка варит, мне ванну лакей готовит, воду греет. У меня рубах чистых нет.

— В грязных поедешь! — рявкнул Волков. Господа офицеры да и прочий люд, что был в трактире, изо всех сил старались не смотреть в их сторону, уж больно страшно орал кавалер. — Без ванны и без супа! И как заутреня отзвонит, чтобы в карете была, иначе, клянусь распятием, поднимусь к тебе в покои и провожу до кареты плетью. Слышала? Отвечай!

Агнес завыла протяжно, запрокинула голову к потолку, слезы потекли из ее глаз. Очень ей было обидно, что господин так с нею при людях говорит, и побежала в свои покои. Злиться, рыдать и собираться.

Глава 7

Уже ближе к вечеру Карл Брюнхвальд ехал со своим сыном впереди Волкова и на небольшом подъеме поравнялся с громадной телегой, что везла здоровенные корзины с древесным углем. Карл спросил у мужика-возницы, указывая на юг плетью:

— Человек, а не город ли там, что зовется Мален?

— Именно, господин. — Мужик оглянулся, поклонился и, увидав пеших и конных людей во множестве, да еще с обозом и каретою, повернул свою телегу на обочину, уступая дорогу. — Мален и есть, господин, Мален и есть.

— А не пожар ли там? — спросил у него Максимилиан, разглядывая дым над городом.

— Да нет, — мужик засмеялся, — то кузни. Мастерских там много, все чадят, вот издали, когда ветра нет, так и кажется, что пожар. А так не пожар, нет. Вот я им, опять же, уголек везу.

Город Мален был сер — то ли сумерки так легли, то ли и вправду сажи на домах хватало. В общем, Волкову город не приглянулся, хотя все отмечали, что лачуг тут нет и нищих на улицах не видать. Но вот что мостовые в городе покрыты золой, а стены копотью — то, опять же, все видели. Солдаты остались за городской стеной с Бертье лагерь разбивать, а все остальные, расспросив местных, нашли добрый трактир и в нем встали. Звался он нехорошо: «У пьяной монашки». Но был чист, и лакеи в нем оказались опрятны. И конюшня, и двор были просторны.

Не успел кавалер поглядеть для себя покои, спуститься к столам и заказать ужин, как в трактир вошли люди при броне и железе, наверное, стража местная, и старший из них, по виду офицер или сержант, вежливо спросил у господ, кто из них будет главный.

— Я буду, — произнес Волков, заглядывая в тарелку с сыром, что ставил перед ним трактирный лакей, — я Иероним Фолькоф, рыцарь Божий. А что нужно вам?

— А не ваш ли отряд из добрых людей разбил лагерь под стенами города?

— Мой, — не стал отрицать кавалер, беря принесенную кружку пива.

— А позвольте спросить вас, куда двигаетесь вы и ваш отряд?

— Да кто вы такой и отчего вы изводите нас своими вопросами?! — возмутился Брюнхвальд.

— Я офицер стражи Шмидт и прибыл по приказу капитана городской стражи узнать, отчего по графству ходит большой отряд солдат.

— Так передайте своему командиру, что кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт едет к себе в поместье, и его офицеры, и его люди с ним, — важно сказал Брюнхвальд.

— Фон Эшбахт?! — Глаза офицера округлились от удивления, он поклонился Волкову и пообещал: — Немедля передам эту новость командиру стражи и графу.

И ушел. А господа офицеры баловались сыром, ветчиной и пивом в ожидании жаркого из кабана, когда вернулся тот же офицер и, поклонившись, произнес:

— Господин фон Эшбахт, господин граф фон Мален просит вас и ваших офицеров быть к нему в гости к ужину.

Как ни хотелось кавалеру отказаться, как ни устал он после дороги, но разве можно отказать графу в его владениях? Хотел он к графу первый раз явиться во всей красе, в броне и со свитой, но не вышло.

— Показывайте, куда ехать, — велел Волков, вставая из-за стола.

Дом графа был стар и приземист, но велик, широк и крепок. Окна не окна, а узкие бойницы, забор вокруг — стена крепостная. Древний дом. Такие уже в городах давно не строят.

Мажордом встретил Волкова, Рене, Брюнхвальда и Максимилиана во дворе с лампой, так как уже стемнело, и проводил их на второй этаж, где в зале с большим столом и камином их ждал граф Фердинанд фон Мален. Как и все Малены, он был родственник герцога и его доверенное лицо. Он был уже немолод, его звезда жизни катилась уже под гору. Седина покрыла его голову, ибо граф прожил уже не меньше шестидесяти лет. Тем не менее был он бодр и здрав рассудком. И зубы еще имелись у него в достатке.

Раскланявшись с графом, рыцарь и господа офицеры рассаживались за стол, звеня шпорами и мечами. Слуги подали вино. Граф говорил с ними, спрашивал о здоровье герцога, о дорогах, о канцлере, а потом как бы невзначай осведомился:

— А зачем вам, господин фон Эшбахт, такой отряд солдат?

— Они и господа офицеры идут в мое поместье со мной, чтобы жить там. Все они люди проверенные, и коли будет нужда, так они станут доброй помощью.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь, что будут они доброй помощью в лихое время, — кивал граф, но, видимо, что-то его беспокоило. — Только вот не будут ли они опасны соседям нашим? Сумеете ли вы держать их в строгости и благоразумии?

— Дозволите ли сказать мне, граф? — произнес Рене, вставая.

— Конечно же! Говорите, друг мой, — разрешил граф.

— Те люди, что идут с нами, так же крепки в бою, как кротки в мире. Никакого воровства и бесчинства от них соседям не будет.

— И то хорошо, — кивнул Фердинанд фон Мален. Повернувшись к кавалеру, он негромко добавил: — Мне будет достаточно слова вашего, господин Эшбахт, что вы присмотрите за своими людьми.

— Присмотрю, не допущу беспокойства ни вам, ни соседям, — хоть и нехотя, но обещал Волков.

— Так и прекрасно тогда, — заулыбался граф и вдруг добавил твердо: — Герцогом мне дело доверено: не допустить распри с соседями и блюсти мир во что бы то ни стало. И если на востоке, во Фринланде, соседи к вам не воинственны будут, а может, даже и дружны, то на юге от вас, за Мартой, они злобны и сильны. И повода ищут непрестанно. Так не дайте им повода.

Кавалер помолчал немного и ответил:

— Лучшим средством от алчущих соседей является не одно миролюбие, но и крепкие роты.

— Истинно, — подхватил его мысль Брюнхвальд.

— Истинно, — согласился Бертье.

— Согласен с вами, господа, — кивнул довольный граф и поднял кубок. — Выпьем тогда за крепкие роты дома Ребенрее.

Все встали, и сам граф тоже. Выпили.

И ужин продолжился. И граф всем понравился. Был он любезен и со всеми поговорил, даже у юного Максимилиана спросил, что за путь он выбрал в жизни. И выслушал его, кивая и одобряя его выбор. И Волкову он понравился. Был он и вправду добр, как говорил канцлер, а еще очень непритязателен, ибо такого повара, как у графа, сам Волков гнал бы взашей, да еще и виночерпия выгнал бы. А во всем остальном вечер был прекрасен.

Когда господа офицеры уже вставали, раскланивались и шли к выходу, граф остановил кавалера и сказал негромко:

— Вот что я скажу вам, фон Эшбахт. — Он поколебался. — Скажу вам, что герцог добр, но считает, что лучшее средство от спеси вассалов — меч палача. Не забывайте про это.

— Я понял, — кивнул кавалер и поклонился.

— Храните мир с соседями, друг мой.

— Буду хранить, ваше сиятельство, — обещал рыцарь Божий и господин Эшбахта.

Как ни хотел Волков побыстрее поехать в свое поместье, но канцлер рекомендовал ему посетить епископа города Малена отца Теодора. И это дело кавалер полагал полезным и нужным. Он давным-давно понял, что связи всегда помогают, и уж тем более никогда лишними не будут связи со святыми отцами.

Святой отец был уже в возрасте весьма почтенном и принял его сразу и без церемоний, говорил ласково, но не так чтобы очень уж любезно. Задавал вопросы, улыбался, говорил, что рад знакомству с новым господином земли Эшбахт и что долг Волкова как господина привести землю к процветанию. А еще — что мужики тамошние как дети ему быть должны, так что кавалер должен заботился о них. И что главная беда — это волки, что докучают местным мужикам. А также всякие другие бессмысленные слова. Из путного все, что поведал старый поп, было лишь то, что в земле его нет ни одного прихода и что он, Волков, должен приложить все усилия, чтобы это исправить.