Еще больше расстраивало, что у Лукаса был контакт в киноиндустрии — Хаскелл Уэкслер. Маститый оператор, которому Лукас уже нравился после мимолетного знакомства, разрешил ему тем летом приходить в свою собственную коммерческую кинокомпанию, «Дав Филмз», чтобы посмотреть, как снимают кино. Но даже Уэкслер не мог взять Лукаса на работу, пока тот не вступит в профсоюз. Лукас запротестовал: ему никогда не нравилось куда-то вступать, а антипатию к профсоюзам он унаследовал от консервативного отца. Это был еще один урок, который он не скоро забыл: чтобы проникнуть в машину киноиндустрии, нужно стать винтиком в ее системе. А Лукасу не нравилась система — или сама машина, раз на то пошло. «Я был против этого в основном из-за моей первой безрезультатной попытки устроиться на работу у Хаскелла, — сказал Лукас в 1971 году, все еще болезненно переживая отказ. — Меня просто не пустили… Мне это казалось невероятно несправедливым» [George Lucas: Maker of Films, television documentary, KCET, 1971.].

Когда же дело дошло до учебы, оказалось, что обучение в киношколе тоже не открывает путь в систему. «В те времена ни один выпускник киношколы в Штатах не работал в киноиндустрии, — говорит Лукас. — Обучение в киношколе было неразумным поступком, потому что после нее вы бы ни за что не нашли работу. Туда поступали только люди, которые любили кино. Так что у нас было целое андеграундное движение преданных киноумников, которые не обладали никаким влиянием. Насколько мы знали, киностудии даже не подозревали о нашем существовании» [Susan King, “Remastered Classic: Now That’s a Birthday Gift”, Los Angeles Times, March 27, 2009.]. Скорее всего это правда: в то время степень в кинематографии ничего не значила для студий. Получить работу было тяжело, а получить работу на съемках художественного фильма — почти невозможно. Большинство студентов рассчитывали, что после университета будут работать над документальными и техническими фильмами или рекламой — и только в том случае, если вообще останутся в кино. Даже самый известный выпускник USC того времени, режиссер Ирвин Кершнер, которому тогда было сорок два года, выцарапал и выгрыз свой путь от документальных фильмов по госзаказу до телевидения, и лишь потом получил шанс поработать на халтурщика Роджера Кормана, сняв фильм «Засада на улице наркоты» в 1958 году. И наконец перешел к достойным картинам, выпустив в 1963-м «Лицо в дожде». Это очень долгая дорога к успеху. Однокурсник Лукаса, Уолтер Мерч, оскароносный монтажер и звукорежиссер, вспоминал, как ему напрямую разложили расстановку сил в первый же день учебы: «Наш преподаватель первым делом сказал: “Уходите прямо сейчас. Тут нет будущего. Никто из вас не получит работу. Не тратьте время зря”» [“A Legacy of Filmmakers: The Early Years of American Zoetrope”, THX 1138: The George Lucas Director’s Cut, special ed. DVD, Warner Home Video, 2004.].

Лукас тоже выслушивал такие жалобы и ворчание. «Но меня они не задевали, — рассказывал он. — Я поставил себе цель окончить киношколу и просто сосредоточился на учебе… Я не знал, что буду делать потом». Но он знал, что «все считали меня глупцом» [“GL: A Life Making Movies”.]. Отец Лукаса, несмотря на молчаливое одобрение, волновался, что тот никогда не сможет найти настоящую работу, и дома в Модесто держал открытыми двери «Лукас Компани» для блудного сына. Лукаса дразнили даже ребята из боксов на гоночной трассе. «Я перенес много унижений, — говорил Лукас, — лихачам создание фильмов казалось тупой идеей» [Ibid.; Kline, GL Interviews, 35.].

Лукас начал учиться на первом курсе киношколы осенью 1964 года. Если он ожидал, что найдет в кампусе хотя бы толику голливудского шика, он, безусловно, был разочарован. Несмотря на долгое существование в составе USC, киношкола, казалось, была оттеснена на окраины университетского кампуса, как будто о помещении для нее вспомнили в последний момент: пройти к ней можно было только через вычурные Испанские ворота, а корпуса ютились между основным кампусом и женским общежитием. Бросалась в глаза и бедность самих зданий с аудиториями: это были сборные ангары из гофрированного железа и деревянные домики, выстроенные из материалов, оставшихся от армейских бараков Первой мировой войны. В некоторой степени, как говорил один из деканов киношколы USC, корпуса «выглядели, как павильоны киностудий. Там чувствовался их дух — со всеми этими узкими коридорами, крыльями и пристройками. Отделение истории здесь, отделение монтажа там, павильон звукозаписи за углом и так далее». Но дух киностудии необязательно придавал помещениям привлекательности. Стивен Спилберг, который учился в Университете штата Калифорния в Лонг-Бич, в сорока километрах от USC, заметил, что киношкола полностью лишена очарования. «Киногетто, — сказал Спилберг с содроганием, — киноэквивалент съемной квартиры в Южном Бронксе» [Terence M. Green, “USC Cinema-Television School Has Close-Knit Ambiance of Mini-Studio: Facility Is Replacement for Old Bungalows”, Los Angeles Times, March 24, 1985.].

И все же что-то в разношерстном полузаброшенном облике школы порождало чувство товарищества, общности среди студентов, большинство которых, как говорил Лукас, «были гиками и нердами нашей эпохи» [“A Legacy of Filmmakers”.]. Многие впервые оказались в компании единомышленников, нашли место, где можно поговорить о своих интересах — о кино — без хихикающих и закатывающих глаза «крутых пацанов». Помещения могли быть полуразрушенными, но это были их помещения, заполненные громким гремящим оборудованием — камерами, проекторами, монтажными аппаратами, — необходимым для претворения в жизнь их идей. Над входом одного из кабинетов кто-то написал «Здесь заканчивается реальность», и в творческом смысле это определенно было правдой; но для многих с поступлением в киношколу реальность наконец-то началась. Лукас, например, понял, что нашел себя. «До этого я метался, — вспоминал он. — А когда наконец-то открыл для себя кино, я безумно в него влюбился. Я ел его и спал с ним, был с ним двадцать четыре часа в сутки. Пути назад не было» [Kline, GL Interviews, 35.].

То же самое можно сказать и о многих однокурсниках Лукаса, которые нашли в себе похожее призвание. Кстати, середина шестидесятых — начало семидесятых годов — выдающийся период для главных американских киношкол: в этот узкий промежуток времени появились одни из самых крепких и плодовитых режиссеров, монтажеров, сценаристов, продюсеров и других мастеров. Школы в Нью-Йорке выпускали художников с более смелым, жестким подходом к кино вроде Мартина Скорсезе и Оливера Стоуна из Нью-Йоркского университета или Брайана Де Пальмы из Колумбийского университета. В Калифорнии многогранный Фрэнсис Форд Коппола медленно продирался через учебу в UCLA, параллельно сочиняя сценарии, занимаясь режиссурой малобюджетных фильмов ужасов Роджера Кормана. Стивен Спилберг в это же время учился в Лонг-Бич, пытаясь экспромтом создать собственные кинопроекты, и в итоге покинул университет в 1968 году, хотя должен был вот-вот получить степень. Но именно USC выпускал один выдающийся курс за другим на протяжении десятилетия.

«Я зову его “курсом, на который упали звезды”», — говорил однокурсник Лукаса, Джон Милиус по ассоциации с выпуском военной академии в Вест-Пойнте 1915 года, из которого, как известно, вышло необычно много генералов и даже один президент США [“A Legacy of Filmmakers”.]. В USC Лукас принадлежал к группе крайне увлеченных и талантливых молодых кинематографистов, друзей, которые оказали значительное влияние на кино и культуру — и если их правда можно сравнить со знаменитыми выпускниками Вест-Пойнта, то Лукас тут же займет место президента, как самый богатый и успешный режиссер из группы, окруженный когортой одаренных и умных оскароносных генералов. Это сборище в итоге окрестит себя «Грязной дюжиной» — по фильму 1967 года о разношерстной и отчаянной группе американских солдат, крушивших нацистов. Но Лукас обычно называл своих друзей «мафия USC» [Green, “USC Cinema-Television School”.]. В итоге это описание больше им подошло: в течение последующих пятидесяти лет они постоянно нанимали и увольняли друг друга, объединяя усилия на бесчисленных проектах, и таким образом создали нечто вроде собственной «системы».

«Джордж завел нескольких друзей в USC и решил, что этого хватит на всю оставшуюся жизнь», — говорил Уиллард Хайк. Он сам стал одним из этих друзей, а также сценаристом в таких фильмах Лукаса, как «Американские граффити» и «Индиана Джонс и Храм судьбы» [Pollock, Skywalking, 50.]. Среди них был и Рэндал Клайзер, красивый парень из Датч Кантри, Пенсильвания, который частично оплачивал свое обучение, подрабатывая моделью для рекламы в прессе и билбордов по всей Южной Калифорнии. После выпуска он начал снимать телесериалы «Доктор Маркус Уэлби» и «Старски и Хатч», а затем ворвался в кино в 1978 году в качестве режиссера самого успешного киномюзикла за всю историю — «Бриолин».

А еще там был Джон Милиус, который тоже стал другом Лукаса на всю жизнь, один из самых ярких студентов USC. Уже в двадцать лет Милиус был колоссальной личностью, яркий, с накачанной грудью, такой же преданный серфингу, как Лукас когда-то круизингу. Поклонник метких стрелков и самураев, Милиус жил в бомбоубежище, одевался как кубинский партизан и после окончания киношколы планировал стать морским пехотинцем и славно погибнуть во Вьетнаме. Хроническая астма уберегла его от призыва, от морской пехоты и от Вьетнама; вместо этого он стал сценаристом или режиссером одного сильного фильма за другим — от «Апокалипсиса сегодня» и «Грязного Гарри» до «Конана-варвара» и «Красного рассвета».

Чуть старше Лукаса был Уолтер Мерч, который перевелся в киношколу USC из Университета Джона Хопкинса вместе с однокурсниками Калебом Дешанелем и Мэттью Роббинсом. Мерч был энергичный, шутливый; звуки завораживали его еще в детстве: он вывешивал микрофон в окна, бил по металлическим скульптурам, а потом резал и склеивал пленку, чтобы создавать свое уникальное звучание. Позднее он, по сути, изобрел заново искусство озвучивания кино и получил «Оскар» за работу над «Апокалипсисом сегодня» и «Английским пациентом». Дешанель был номинирован на Премию Академии пять раз за операторскую работу, а Роббинс писал сценарии и снял больше десятка фильмов, в том числе «Убийца дракона» и «Батарейки не прилагаются».