Брайан Наслунд
Колдовство королевы
Посвящается Джесс
Часть I
Безмятежность природы — иллюзия; обманка для неискушенного взгляда.
Эшлин Мальграв
1
Терра, Море Душ
После охренительного фиаско в Незатопимой Гавани Бершад, Эшлин и Фельгор отправились на север, в Папирию.
Хороший мореход при попутном ветре проделал бы путешествие меньше чем за две недели, но ветер был встречный, а нескончаемые ливни и шквалы разодрали паруса в лоскуты. После двадцати семи дней плавания беглецы с трудом добрались до Надломленного полуострова — россыпи крошечных скалистых островков на полпути из Альмиры в Папирию.
На двадцать восьмые сутки погода улучшилась, и корабль прибавил ход. Впервые почти за месяц казалось, что удача склоняется на их сторону.
Наконец-то все вздохнули с облегчением. Бершад и Эшлин сидели на корме фрегата, разглядывая ночное небо, перечеркнутое истончающимся прерывистым косяком — последние стаи драконов летели на восток. Курносые дуболомы. Шипогорлые вердены. Громохвосты. Красноголовы. Гризелы. Высоко-высоко над ними парили серокрылые кочевники. Великий перелет подходил к концу. Приятно было сознавать, что все драконы найдут прибежище на дальнем берегу Моря Душ — в месте, которое отвоевали для них Бершад и Эшлин.
Пока Бершад вспоминал свои подвиги, в ожидании завтрака потягивая рисовое вино, пять красноголовов, оторвавшись от стаи, боевым клином устремились к кораблю.
Бершад выругался, вскочил и заметался по палубе в поисках оружия. Драконы с оглушительным рыком кружили над одиноким судном, устрашающе клацая челюстями в предвкушении поживы.
— Дайте мне копье!
— У нас нет копий, — буркнул капитан корабля, Джаку; это его матросы спасли Бершада и Эшлин после битвы в Незатопимой Гавани. — Есть только гарпуны для косаток. — Он махнул рукой на груду рыболовных принадлежностей.
Матросы на палубе сыпали папирийскими проклятиями и взводили арбалеты.
— Арбалетные болты только разозлят этих гадов, — прорычал Бершад, роясь в груде гарпунов, пока не выбрал один, хреново сбалансированный, но с таким острым наконечником, что им можно было резать стекло.
— Ты собираешься в одиночку убить пять красноголовов, альмирец? — спросил Джаку.
— Нет, — ответил Бершад. — Не в одиночку.
Он повернулся к Эшлин. Она уже разматывала драконью нить на запястье. Придурочный внутренний голос настаивал, чтобы Бершад побыстрее увел Эшлин в трюм, но эта самая Эшлин истребила два войска обрывком позвоночного волокна призрачного мотылька. Так что сейчас единственной надеждой на спасение был не Бершад, а именно Эшлин.
— Мы с Сайласом разберемся с драконами, — сказала она. — Все остальные марш в трюм.
Папирийских моряков дважды просить не пришлось. Джаку тоже не стал возражать и быстренько спустился. Фельгор, Хайден и остальные папирийские вдовы остались на палубе. Они дали клятву защищать Эшлин от любой опасности, включая драконов.
— Вы мне ничем не поможете, — сказала Эшлин Хайден. — Будете путаться под ногами и наверняка пострадаете. Ступайте.
Хайден замялась, но вдовы всегда отличались прагматичностью, а к тому же Эшлин была права. Хайден коротко кивнула и вместе со своими сестрами по оружию направилась следом за моряками.
Фельгор пожал плечами:
— Ну, раз уж вдовы рванули в укрытие, то и я не стану почем зря похваляться смелостью. — Он бросился к люку, ведущему в трюм, выкрикнув на ходу: — Постарайтесь не погибнуть!
Бершад оглядел небо. Красноголовы все быстрее и быстрее закладывали круги над кораблем, с каждым заходом сужая витки. Только драконы этого вида охотились подобным образом и никогда не меняли своего поведения.
— Сейчас два дракона отделятся от стаи и нападут с противоположных сторон, — сказал Бершад.
— Знаю, — ответила Эшлин. — Ты какую сторону возьмешь?
— Ту, с которой подлетит дракон поменьше, королева-ведьма, — заявил Бершад.
— Не смей меня так называть! — Она резко рванула нить, зажатую в кулаке; заискрили разряды молнии, которую Эшлин ловко сгребла в ладонь и приготовилась метнуть, как увесистый речной голыш.
Бершад сунул в рот последние комочки божьего мха — остатки запасов, сделанных в Незатопимой Гавани, — и быстро проглотил. Желудок наполнился жаром, а мышцы привычно налились неодолимой силой.
Два дракона разорвали круг. Самки. Громадные.
— Отлично, — пробормотал Бершад и отступил к правому борту.
Эшлин шагнула в противоположном направлении, воздев обвитую молниями руку.
Бершад стал напротив одной из самок красноголова. Она была в два раза больше той, которую он убил под Аргелем, — огромные распростертые крылья, бьющий по воздуху длинный хвост. Дракониха устремила на Бершада взгляд горящих глаз. Бершад ответил ей тем же и покрепче сжал древко гарпуна, выжидая, пока самка не приблизится на сотню локтей.
— Давай! — выкрикнул он и швырнул гарпун.
Эшлин метнула молнию. Гарпун вроде бы тоже попал, только непонятно, куда именно. Дракониха пронеслась над головой Бершада. Мелькнула чешуя, просвистел порыв ветра. Раздался пронзительный визг, что-то громыхнуло, и Бершаду достался резкий удар по затылку. Драконьер ничком грохнулся на палубу. Глаза застил белый высверк.
В падении Бершад сломал себе челюсть и нос, а еще, судя по невыносимой боли, заработал трещину в черепе. Впрочем, божий мох помог телу залечить увечья. Бершад поспешно вправил челюсть, пока кости не срослись криво. Зрение понемногу возвращалось, и он с усилием поднялся на ноги. Эшлин, целая и невредимая, по-прежнему стояла на месте. Оглядывалась. Половину корабельной мачты снесло, оба красноголова оказались в воде. У головы драконихи, которую загарпунил Бершад, расплывалось багровое пятно. Дракониха, сбитая Эшлин, покачивалась на воде брюхом вверх, как дохлая рыбина.
Бершад хмыкнул, ощупывая затягивающуюся трещину в черепе:
— Для начала неплохо.
— Еще бы. Если не считать сломанной мачты и трех оставшихся красноголовов. — Дымящимся пальцем Эшлин указала на драконов, которые закладывали дугу слева; их костяные макушки алели под яркими лучами полуденного солнца. — Они вот-вот нападут.
— Ага.
Бершад вытянул еще один гарпун из груды на палубе. Оставалось только надеяться, что им еще раз повезет.
Красноголовы были не только жестоки, но и очень умны. Увидев, какая судьба постигла двух охотниц, драконы сменили тактику — решили напасть сразу с трех сторон, держась на большом расстоянии друг от друга.
— Фигово, — сказал Бершад, пытаясь сообразить, в какого из драконов лучше метнуть гарпун.
— Ты подбей одного, — сказала Эшлин, снова дернув нить в кулаке, чтобы создать очередной разряд. — Я могу расщепить молнию и ударить сразу в двоих. Наверное.
— Наверное?
— Теоретически такое возможно. Главное — поддерживать равновесие и… Ох, погоди… что за хрень?!
Треск и шипение электрических разрядов затихли.
Бершад обернулся к Эшлин. Ее руку обвивал дым. Эшлин еще раз рванула нить, посыпались искры, но никаких молний не возникло.
Бершад перевел взгляд на ближайшую дракониху, стремительно рассекавшую небеса. Вроде как и справедливо, что он, сознательно уничтоживший десятки драконов, погибнет в море от случайного нападения ящеров. Жаль только, что вместе с ним в последний путь отправится и Эшлин.
Красноголов выпустил когти, раззявил устрашающую пасть.
Бершад встал рядом с Эшлин, взял ее за руку:
— Я люблю тебя, Эш. Всегда любил.
Гигантская тень накрыла палубу. Красноголов рухнул в море.
Краем глаза заметив дымчато-серую шкуру, Бершад запоздало сообразил, что над кораблем пронесся серокрылый кочевник. Самка невероятных размеров.
С громким раскатистым ревом она начала драть красноголова когтями, разбрызгивая над волнами кровь и ошметки внутренностей. Размах ее крыльев был так велик, что в сравнении с ней красноголов казался хилой болотной ящерицей. Два оставшихся красноголова, позабыв о нападении, порскнули в разные стороны, как перепуганные кролики.
Бершад не выпускал из рук гарпуна, опасаясь, что серокрылая кочевница нападет и на корабль, но дракониха просто-напросто подцепила когтями половину туши красноголова и улетела с ней к ближайшему острову, в нескольких сотнях локтей от корабля, где бросила добычу на берег, жадно вгрызлась в нее и начала жевать. Громадные челюсти окрасились кровью. Эшлин, будто зачарованная, молча наблюдала за драконихой. Из трюма на палубу потянулись моряки и остальные путники.
— Что стряслось? — спросил Фельгор.
Бершад пожал плечами:
— Самка серокрылого кочевника загрызла красноголова.
— Она тебе чем-то обязана, что ли? — поинтересовался Фельгор.
— Нет, тут что-то другое, — ответил Бершад.
Все смотрели, как кочевник расправляется с добычей. Наевшись, дракониха обернулась и пристально посмотрела на корабль сияющими голубыми глазами, а потом расправила огромные крылья и за несколько взмахов поднялась высоко в небо. С дымчато-серого брюха стекала морская вода, смешанная с кровью. В сотнях локтей над кораблем дракониха поймала восходящий поток воздуха и по широкой спирали устремилась ввысь, посверкивая в разрывах облаков, пока не стала размером с монетку.