— Как Сосоне?

— Да.

Эшлин помотала головой:

— Нет-нет-нет, для тебя я этого не хочу. Окину ценит наши родственные связи, поэтому я попрошу, чтобы тебе позволили жить в мире и спокойствии.

Хайден хотела что-то ответить, но осеклась и, оглядевшись, сказала:

— Она здесь.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что нас окружили.

Из теней беззвучно выступили два десятка вдов. Дверь в хижину распахнулась, и всевечная императрица Окину перешагнула порог.

На императрице было платье из черного и алого шелка, перетянутое поясом на талии. Белая пудра тонким слоем покрывала лицо, черная тушь четко обрисовывала брови и губы. Смоляные волосы змеей обвивали голову и водопадом струились по спине. Слева и справа от императрицы замерли вдовы-телохранительницы.

— Императрица, — с глубоким поклоном произнесла Эшлин.

Хайден тоже склонилась в поклоне.

Целую минуту Окину молча смотрела на свою племянницу. Загримированное лицо императрицы не позволяло определить ее возраст, но Эшлин точно знала, что ей семьдесят три года.

— Черные небеса! — наконец воскликнула Окину. — Я сказала одной из вдов, что ты окажешься самозванкой, а выходит, я проспорила ей два золотых. — Голос императрицы шуршал, как старая бумага на речной гальке. — У тебя материнский нос, отцовские глаза и, если верить капитану По, обширные познания в медицине. Во всяком случае, ты точно знаешь, как и чем лечить кровавый понос. Так что сегодня я всем кругом должна, племянница.

Эшлин снова почтительно склонила голову:

— Спасибо, что приютили меня, императрица. У меня есть для вас неотложные новости. Во время нашего плавания случилось…

— А правда, что твой бывший любовник убил в Баларии Мерсера Домициана?

— Он сделал это по моему приказу.

Окину нахмурилась:

— Прежде чем отдавать такие непродуманные приказы, тебе следовало посоветоваться со мной.

Эшлин тяжело сглотнула, понимая, куда клонит Окину. Императрица хотела загнать племянницу в угол, чтобы получить преимущество в дальнейших переговорах о предоставлении беглецам убежища в Папирии. Но Эшлин не собиралась поддаваться.

— Я отдала приказ из насущной необходимости. Мерсер Домициан хотел разрушить мировой порядок.

— Мерсер Домициан был предсказуем, чего не скажешь о тех, кто теперь пришел к власти в Баларии: об Актусе Шипе, о твоей младшей сестре и, конечно же, об Озирисе Варде.

— Вы знаете Озириса Варда? — удивилась Эшлин. — Откуда?

Окину оставила вопрос без ответа.

— Кроме слухов о том, что твой любовник натворил в Заводном городе, ходит множество сплетен и о тебе, моя драгоценная племянница, и о колдовстве, которое ты напустила на Незатопимую Гавань. — Императрица указала на запястье Эшлин. — Покажи-ка, что у тебя там.

Эшлин замялась. Она хотела упомянуть о драконьей нити после того, как переговоры завершатся, но раз Окину об этом известно, то бесполезно что-то скрывать. Эшлин завернула рукав черного платья и показала императрице закопченную нить, вплавленную в кожу.

— Что это?

— Спинномозговой нерв призрачного мотылька, — объяснила Эшлин.

— Вот оно что… — прошептала Окину. — Ты тоже о нем узнала.

Эшлин не ожидала такого ответа.

Императрица заметила изумление на лице племянницы и улыбнулась:

— Неужели ты решила, что секреты драконов Терры известны только тебе?

Эшлин облизала губы.

— Откуда вы это знаете?

— Всему свое время. Сначала покажи мне, как ты им пользуешься.

Вдова слева от Окину негромко кашлянула.

— Тийя, давай обойдемся без этих вот предупреждений исподтишка, — отмахнулась императрица и нетерпеливо обратилась к Эшлин: — Ну, не тяни! Или ты забыла заклинание? Или тебе еще что-то нужно?

— Рассказы о том, что случилось в Незатопимой Гавани, — чистая правда. Но по пути на север мы подверглись нескольким нападениям, поэтому мне пришлось воспользоваться нитью. К сожалению, она пострадала, — объяснила Эшлин.

— Как именно она пострадала?

— По-моему, вы знаете о свойствах этих нитей. Называйте их как хотите — биологический феномен, усиленный добавками алхимических ингредиентов, или просто колдовство. Моя драконья нить не выдержала нагрузок и больше не реагирует на воздействие известных мне катализаторов.

— А на что она теперь реагирует?

— Не знаю. Может быть, вообще ни на что.

— Жаль.

— И это не единственная наша проблема. Моя драконья нить пострадала, когда я уничтожила летучий корабль из драконьих костей и стали.

— Что ж, одним неболётом меньше — и то хорошо.

Эшлин снова недоуменно наморщила лоб. То, что Окину не выказала ни малейшего удивления при упоминании летучего корабля, имело только одно объяснение.

— Вам известно о неболётах?

— Разумеется. Они всегда привлекают внимание, а у меня глаза и уши повсюду.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло.

— Видишь ли, Эшлин, когда твой любовник убил Мерсера Домициана, он избавил нас от одной проблемы, но на ее месте возникла другая, гораздо сложнее. Теперь Баларией правит генерал Актус Шип. Твоя сестра и ее муж — марионетки на императорском троне. В Баларии установлена военная диктатура. Вдобавок из-за голода страна оказалась на грани катастрофы. Мерсер намеревался спасти положение, используя свою глобальную монополию на драконье масло для заключения выгодных торговых договоров. Однако Актус Шип — солдафон до мозга костей. Скажи-ка мне, что бы ты сделала на месте Шипа, если бы у тебя в стране не было продовольствия, зато была целая армада неболётов?

Поразмыслив, Эшлин ахнула:

— Не может быть!

— Увы, может. — Окину вытащила из кармана ворох скрученных пергаментных листов — голубиную почту. — Вот сообщения от вдов, уцелевших после сражения при Незатопимой Гавани. К несчастью, вдов осталось не много, но им я доверяю как никому больше в Терре. В каждом послании говорится одно и то же. Пока вы плыли на север, весь флот Линкона Поммола был уничтожен, сожжен дотла. А после этого в каждом крупном альмирском городе, где в сезон Ясных Небес устраивают рынки, появился летучий корабль из драконьих костей и стали. Из корабельных трюмов спрыгнули воины, похитили продовольствие, а потом неболёты сбросили бомбы на города и улетели восвояси. Погибло очень много альмирцев.

— Но почему балары просто забрали продовольствие и улетели? Если армада летучих кораблей и впрямь так велика, то они легко могли бы завоевать Альмиру!

— Не только Альмиру, но и всю Терру, — поправила племянницу Окину. — Но в Листирии разгорелся мятеж, поэтому Актус Шип отправил свою армию его подавлять. А как ты думаешь, что он сделает после того, как усмирит бледнокожих листирийских варваров?

Эшлин была наслышана об Актусе Шипе: этот жестокий правитель творил ужасающие злодеяния во вверенных ему провинциях Баларской империи. А теперь, когда он обзавелся неболётами, следовало предположить, что он распространит свои зверства по всей Терре.

— Мне нужно срочно вернуться в Альмиру.

— С бесполезной драконьей нитью на запястье и в сопровождении изгоя-убийцы? Это навряд ли поможет, — поморщилась Окину. — Не забывай о главном. Разумеется, Актус Шип представляет определенную угрозу, но главная проблема не в нем.

— А в ком?

— В том, кто построил армаду неболётов. В Озирисе Варде.

— Откуда вы знаете, что армаду построил Вард?

— Потому что именно это я поручила ему пятьдесят лет тому назад. Правда, я приказала ему построить обычные, а не летучие корабли.

Эшлин не сумела скрыть изумления:

— Если можно, объясните поподробнее, пожалуйста.

— Что ж… — Окину указала на стол посреди пыльной комнаты. — Я стара. У меня опухли лодыжки и болят колени. Давай присядем. — Она подошла к столу и уселась, приняв величественную позу. — Говорят, однажды ты взяла к себе на службу алхимика, чтобы он изучал пчел на какой-то горе в джунглях. Это правда?

Эшлин пожала плечами. Алхимика звали Фрула, и, насколько было известно Эшлин, он до сих пор обитал на той горе.

— Тетушка, за прошлый месяц я проплыла сотни лиг и стала причиной гибели нескольких тысяч человек. Лучше расскажите мне, что именно связывает вас с Озирисом Вардом.

Окину улыбнулась:

— Вот что мне в тебе нравится больше всего, Эшлин. Ты не тратишь времени на пустые разговоры. Нет, я не пытаюсь что-то от тебя утаить, а вопрос я задала по очень простой причине: извлекать пользу из алхимии можно разными путями, а не только беря на службу вздорных старцев. Я была гораздо моложе тебя, когда стала императрицей, но уже тогда решила подыскать для алхимии более практическое применение.

— В каком смысле практическое?

— Я мечтала о кораблях из драконьей кости и о воинах, облаченных в неуязвимые доспехи. Если рассуждать логически, то лучше самого большого флота в мире может быть только тот, который невозможно уничтожить. Из истории Терры мне было известно, что те драконьи кости, которые каким-то образом удается сохранить, приобретают особую прочность. Их ничем не разрушишь. А раз драконью кость можно сохранить, то, естественно, должен существовать какой-то способ ее сохранения в промышленных масштабах. Я хотела, чтобы алхимики разработали такой способ.