Сейчас он наслаждался уединением. Ему невольно вспомнились события прошедшего года: переход через Вепрев хребет, гибель Роуэна и Альфонсо в Таггарстане, убийство императора Баларии, жуткие пытки под ножом безумного мерзавца Озириса Варда. Возвращение в Незатопимую Гавань. Невероятные поступки, совершенные Эшлин ради того, чтобы выжить.
Туманная пелена скрыла звезды, не позволяя Бершаду разглядеть в ночном небе силуэт драконихи. Но он знал, что она там. Он ощущал ее присутствие.
Спустя час бечевка в руках Бершада дрогнула и резко натянулась.
Он быстро обмотал ее вокруг локтя, напрягся, чтобы не упасть за борт от внезапного рывка, а потом начал не торопясь подтягивать добычу. Бечевка глубоко впилась в руку, но он радовался боли, потому что она заставляла его сосредоточиться. Когда борешься с огромной рыбиной, способной уволочь тебя в море, нет времени беспокоиться о про́клятой крови, назойливых драконах, потерянных королевствах или колдовских нитях. Бершаду это было по душе.
Минут через десять он вытащил на палубу красноперого тунца размером с жеребенка. Ощущая под пальцами сумасшедшее биение рыбьего сердца, он снял с пояса нож и убил рыбину ловким ударом в голову.
Запахи рыбы и крови ощущались резко, гораздо сильнее, чем обычно. Бершад с какой-то звериной жестокостью склонился над тунцом, срезал увесистый шматок с рыбьего бока и впился зубами в кровоточащую, солоноватую плоть.
Подгоняемый первобытным инстинктом и голодом, он наелся до отвала. Утер кровь с губ, посмотрел на огромную тушу — ее хватило бы, чтобы накормить всю команду корабля, и больше чем достаточно, чтобы прочистить кишечник Фельгора. А серокрылая кочевница сожрала красноголова уже несколько недель назад и с тех пор ничего не ела. Бершад не знал, почему она следует за ним, но чувствовал себя в ответе за нее. Он оглянулся. Вахтенный все еще подремывал в своей каморке и не видел улова.
Бершад высвободил крюк из рыбьей пасти и столкнул тунца в море.
Поначалу ничего не происходило. Рыбья туша, сверкая чешуей, легонько покачивалась на волнах. Бершад пожалел, что так легко расстался с добычей, но тут над водой мелькнула серая тень, подхватила тунца и снова скрылась в тумане.
Бершад почувствовал, как дракониха перекусила рыбину пополам, проглотила сначала голову, а потом и остаток туши. Солоноватая плоть теперь покоилась и в желудке Бершада, и в брюхе драконихи. Бершад кивнул и направился к носу корабля.
— Я слышал какой-то шум, — сказал вахтенный. — Ты что-нибудь поймал?
— Ага. Вот только рыба сорвалась с крючка.
В каюте Бершад отыскал склянку с Багряной Башней, растер комочки мха по ладоням, до крови изрезанным бечевкой, и перемотал их чистыми бинтами. К утру раны затянутся. Бершад улегся на койку, скользнул под грубую дерюгу и прижался к теплому телу Эшлин, сосредоточившись на биении ее сердца, но все равно ощущал присутствие драконихи в небе.
Прежде чем уснуть, он подумал, что, наверное, они наконец-то оторвались от рыскающих вдоль побережья кораблей Линкона Поммола и что теперь, когда завершился Великий перелет, можно мирно и спокойно доплыть под ясными небесами до самой Папирии.
Он ошибся и в том и в другом.
2
Альмира, провинция Дайновая Пуща
Спустя час после восхода солнца Джолан заметил стервятников.
Вот уже два месяца он бродил по логовищам на юге Дайновой пущи. Почти все альмирские драконы уже отправились в Великий перелет через Море Душ, поэтому Джолан без опаски бродил по заповедным лесам и бесчисленным пещерам. Его котомку распирало от ценных и редкостных ингредиентов: шесть склянок чешуи иловки-келарии, семь баночек с корешками иондрила, три печени дайновых лис, два фунта светящихся шляпок грибов-соляриев, пять фунтов спартанийского мха и столько же — Багряной Башни. С такими запасами Джолан вполне мог бы открыть аптекарскую лавку, если бы его не изгнали из гильдии алхимиков. Однако же истинная ценность добычи заключалась совсем в другом.
В глубине древнего драконьего логовища, у корней необычного раскидистого дерева, Джолану удалось собрать целых два фунта божьего мха. Потом он долго пытался отыскать в джунглях такие же деревья, но их больше не попадалось.
Божий мох стоил тысячи золотых монет. Если продать его в Незатопимой Гавани какому-нибудь зажиточному торговцу, то на вырученные деньги можно безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. Но Джолана не интересовали ни богатство, ни безбедное существование. Он хотел поселиться в хижине, где-нибудь близ Гленлока, и проводить там опыты с божьим мхом, чтобы раскрыть тайну того, что произошло прошлой весной в Выдрином Утесе. Тайну Бершада Безупречного.
Однако сначала надо было выбраться из лесной глуши.
Вот уже два месяца он странствовал по лесам и соскучился по цивилизации. Он брел по берегу ручья, представляя, как потратит часть денег на горячую ванну, несколько больших кружек ливенеля и кровать с пуховой периной, как вдруг заметил стервятников.
Не меньше двадцати птиц кружили над лесом примерно в полулиге к северу. Джолан поначалу хотел пройти мимо — ведь там, где стервятники, ничего хорошего не обнаружится, — но потом все-таки решил проверить, в чем дело. Если там какой-нибудь раненый зверь, то его можно будет использовать для опытов с божьим мхом. Гильдия алхимиков требовала, чтобы первые эксперименты проводили на мелких насекомых, постепенно увеличивая размер подопытных экземпляров, но ради науки Джолан готов был пренебречь правилами и взяться за кролика или оленя.
Он добрался до опушки леса, сдавленно охнул, присел и спрятался в зарослях папоротника.
На опушке оказались три воина — все в масках, в боевых доспехах и при оружии. Самый мощный из троих сидел на пеньке, опираясь на громадный двуручный меч, чуть ли не выше Джолана. Его приятели стояли рядом. Но самым страшным были не живые, а десяток трупов на поляне.
Джолан попытался успокоиться, но сердцебиение не замедлялось. Тогда он начал медленно отползать, надеясь незаметно добраться до ручья и продолжить путь в Гленлок.
За спиной послышался металлический щелчок.
— А кто это у нас тут? — спросил кто-то с говором уроженца Дайновой Пущи. — Черепаха, что ли?
Джолан не шевельнулся. И не ответил.
— Если и дальше будешь молчать, заработаешь арбалетный болт в черепушку.
— Я… малец, — сказал Джолан, чуть приподнявшись и всем своим видом изображая невинность.
Молчание. Потом по траве затопали сапоги. На лицо Джолана упала тень. Он поднял взгляд, увидел четвертого воина с арбалетом наизготовку и чуть не блеванул от страха.
— Малец, говоришь?
— Ага.
— Ну тогда вставай.
Джолан повиновался, машинально отвернувшись от арбалета, будто это заставит оружие исчезнуть.
— Шагай через поляну. К остальным.
Джолан двинулся вперед, с ужасом представляя, как в его мозг вонзается арбалетный болт.
— Эй, гляньте-ка, что я в папоротниках нашел! — крикнул воин товарищам.
Они оглянулись. Теперь Джолан ясно видел, что все они в масках ягуара.
Значит, это воины из Дайновой Пущи.
— Еще одну черепаху? — спросил самый высокий, в кроваво-красной маске с черной полосой посредине; он встал с пенька, но опирался на меч, будто на костыль.
— Не-а, какого-то пацаненка.
— Да? Ну ладно, подойди поближе.
Джолан сократил расстояние между ними до пяти шагов, и воин предостерегающе поднял руку:
— Стоп! Ты кто такой?
Он окинул Джолана взглядом.
— Я… кхмм… — У Джолана пересохло в горле, а ладони вспотели. — Кхмм…
— Кхмм — не имя, малец. Назовись, и побыстрее.
— Джо… Джолан, — выдавил он.
Воин ткнул толстым пальцем в котомку Джолана:
— А тут у тебя что?
— Запасы.
— Какие запасы?
— Всякие лекарственные травы и целительные зелья…
Воин, обнаруживший Джолана, выступил вперед и снял сине-белую маску ягуара, открыв узкое лицо с длинным подбородком.
— Целительные? А найдутся такие, чтобы с хера не капало? А то у меня тут неприятность назрела… — Он поддернул штаны, звякнув двумя боевыми топориками на поясном ремне.
— Ну… — задумчиво протянул Джолан, — триппер лечится смесью спартанийского мха с Кедровым Пальцем и…
— Виллем, да погоди ты со своим хером! — Воин в красной маске приподнял руку и повернулся, показывая Джолану сломанный арбалетный болт, вонзившийся в грудную клетку между пластинами доспеха. — Ты можешь вот эту хрень вытащить так, чтобы не отправить меня в последний путь по реке?
Джолану только однажды довелось наблюдать, как мастер Морган извлекал стрелу у пациента после несчастного случая на охоте. По правде сказать, саму процедуру он видел плохо — слишком много крови и судорожных подергиваний. Однако же, судя по суровым лицам и по оружию в руках воинов, сейчас отказываться было неосмотрительно.
— Я попробую.
Он начал обеззараживать щипцы в кипящей родниковой воде, размышляя, сколько еще раненых убийц встретится ему в лесной глуши. Похоже, их будет немало.
Пока Джолан подготавливал инструменты, воин в красной маске — его звали Камберленд — снял доспехи и рубаху. Ему было лет за сорок, во встрепанной черной шевелюре поблескивали серебряные кольца, и Джолан решил, что он похож на Бершада Безупречного, только ростом пониже.