Король хрипло вздохнул:

— Вот из-за таких горгонских крестьян все в Терре думают, что мы дикари, которые поклоняются глиняным божкам.

— Вообще-то, это описание подходит почти ко всем альмирцам.

— По-моему, мы отвлеклись, — сказала Эшлин. — Значит, в Баларию тебя перенес громохвост. А дальше что?

— Я три дня провалялся рядом с тушей дракона и выжил лишь потому, что пил драконью кровь. А потом меня подобрал торговый караван. Торговцы отвезли меня в какую-то крепость, затерянную среди пустыни. Там меня арестовали за незаконное проникновение в страну и бросили в каземат. Спустя неделю приехал военачальник, и меня выпустили. Он знал, кто я такой, и не собирался казнить Безупречного Бершада, который не по своей воле попал в Баларию.

— И что же сделал военачальник?

— Отрядил три дюжины солдат, а те провели меня в Галамар через перевал на Вепревом хребте, доставили в какой-то портовый город и предупредили, что если дракон еще раз занесет меня в Баларию, то мне отрубят голову, упакуют в сосновый ящик и отправят в Альмиру.

— А что там, на Вепревом хребте?

— Скалы. Деревья. Каменные чешуйники, которые нападают на все, что можно съесть. Орды кровожадных дикарей, от которых трудно отбиться даже шестидесяти солдатам. В общем, там опасно.

— И как долго вы шли через перевал?

— Почти месяц.

Эшлин допила вино и отодвинула кубок:

— А ты сможешь провести небольшой отряд к баларской границе так, чтобы их не убили?

Подумав, Бершад произнес:

— Ты сказала, что попасть в Баларию невозможно. А сколько раз вы пытались?

Эшлин рассеянно потерла затылок — этот жест, как правило, означал, что ей придется раскрыть секрет.

— Сначала мы пробовали добраться туда по воде. Три самых быстрых корабля ушли в плавание, как только обнаружилось, что Каиру похитили. — Она снова взяла пергаментный свиток. — Это послание от барона Арниша, капитана эскадры. Они подошли к побережью Баларии, но там их окружили баларские фрегаты и взяли в плен у одного из островов близ Бурз-аль-дуна. Он предупреждает, что подмогу посылать бесполезно, с ней будет то же самое. В общем, по морю в Баларию не пробраться.

— А по горам?

— Мы отправили три поисковых отряда, один за другим, — вздохнула Эшлин. — Судя по всему, их всех перерезали скожиты. Но тебе же удалось перейти через Вепрев хребет. — Она помолчала. — По-моему, ты сможешь сделать это еще раз, с небольшим отрядом. Чтобы вернуть Каиру.

— Знаешь, Эшлин, драконьерам, вообще-то, не позволено бродить где вздумается.

— Ты отправишься в те края, потому что тебя посылают драконьерствовать куда-то на восток Галамара. Паж, который тебя сюда привел, самый большой болтун в Незатопимой Гавани. Он слышал королевский приказ, так что слухи уже разлетелись.

Бершад задумался. Конечно, лучше убить короля, чем исполнять его поручение, но все-таки Бершад когда-то любил Эшлин. Может, и до сих пор любит. Может, оно того стоит…

— Значит, мне всего-то и надо, что провести отряд через границу, а потом пусть они спасают принцессу, а я в одиночку должен убить императора?

— Да.

— А может быть, лучше просто спасти Каиру и не убивать императора? — спросил Бершад. — Чтобы не привлекать ненужного внимания.

— Нет, нам надо показать свою силу, — сказала Эшлин. — Если альмирские бароны не узнают о безжалостной мести короля за похищение дочери, то сочтут это признаком слабости и не захотят подчиняться Мальгравам. Но даже если бароны не взбунтуются, балары все равно не захотят еще тридцать лет держать границы на замке. Они жаждут захватить Альмиру, чтобы превратить ее в свою колонию, точно такую же, как Галамар и Листирия. Необходимо спасти Каиру и вложить раковину в императорский рот.

Бершад шумно выдохнул и с внезапной грустью осознал, что Эшлин изменилась.

— Забавно, — негромко заметил он. — Точно такой же довод привел твой отец, когда отправил меня в Гленлокское ущелье с приказом убить военачальника наемников. И насколько мне известно, этот мерзавец до сих пор жив, а с Альмирой все в порядке. Знаешь, Эшлин, ты еще не такая сволочь, как твой поганый отец, но в тебе явно проступает порода Мальгравов. Тебе хочется защитить свою династию, а не Альмиру. А служить тебе я больше не обязан. — Он повернулся к Гертцогу. — Ты об этом позаботился.

— Сайлас, я знаю, что ты не хочешь убивать драконов, — не унималась Эшлин. — Я знаю, что всякий раз, как ты берешь в руки копье…

— Ты меня вовсе не знаешь, — отрезал Бершад, хотя Эшлин сказала чистую правду. — Я не стану заниматься этим черным делом, полагаясь на обещания Мальгравов. — Он осекся и дрогнувшим голосом прошептал: — Однажды я уже совершил такую ошибку.

Эшлин нерешительно произнесла:

— Но ведь это ради всеобщего блага… У императора Мерсера…

— Между прочим, драконьеры выходят на битву с драконами именно ради всеобщего блага. Избавляют крестьян от чешуйчатой заразы, чтобы те спокойно возделывали поля.

Гнев сдавил Бершаду горло, горькая ярость заполнила рот. В голове мелькали воспоминания об уничтоженных драконах. Бершад отшвырнул меч и плюнул на него.

— Мне плевать на ваше всеобщее благо.

Покосившись на гвардейцев у стен, Эшлин сказала:

— Понятно. Ты имеешь полное право усомниться в нас. Во мне. Как бы то ни было, поразмысли над нашим предложением до утра. Проведешь ночь в настоящей кровати.

Она изогнула бровь и чуть наклонила голову, давая понять, что готова кое-что объяснить, только не здесь и не сейчас.

— Никакая кровать не заставит меня изменить свое решение. Так что придумай что-нибудь другое.

4

Бершад

Альмира, замок Мальграв

Деннис вел Бершада по замку; они шли по длинным коридорам и через просторные залы, спустились на один пролет по ступеням витой лестницы, а потом стали подниматься все выше и выше, в одну из башен. Когда-то все чудеса замка были хорошо знакомы Бершаду — сады, дворики и потайные каморки, где пахло морской солью. Теперь стены и палаты стали для него чужими, он в них путался и терялся.

Злость на Гертцога и потрясение, испытанное при встрече с Эшлин, постепенно развеивались, но какая-то странная растерянность не покидала Бершада. Он не принял предложение Мальгравов из-за ненависти к Гертцогу. Возможно, в этом и заключалась его ошибка. Уже давно ему в обязанности вменялось лишь уничтожение драконов. Наверное, глупо было отказываться исключительно от досады.

В покоях Бершада его дожидался Роуэн. Оруженосец сидел на полу у очага, скрестив ноги, а на тряпице перед ним были рядком разложены шесть копейных наконечников. Седьмой Роуэн держал в руках, бережно проводя точильным камнем по лезвию.

— Что ж, ты все-таки уцелел. Вот и славно. — Роуэн поглядел на Бершада и вернулся к своему занятию. — Твои доспехи у кузнеца, но копейные наконечники я ему не доверил. У него крестьянские руки.

— У кузнеца в замке Мальграв?

— Крестьянские руки, — повторил Роуэн.

— А как тебя сюда пустили? — спросил Бершад.

— Я их уболтал, — ответил Роуэн без дальнейших объяснений.

В покоях стояла огромная кровать и с полдюжины кресел и диванов. Впервые за долгое время Бершад мог поспать не за стойкой в трактире и не на земляном полу.

— Ну, что случилось? — спросил Роуэн.

Оставив без внимания мягкие кресла, Бершад уселся на пол рядом с оруженосцем.

— Нам предложили новую работу.

— Королю не нравится, как ты расправляешься с драконами? — Роуэн положил копейный наконечник на тряпицу и взял следующий.

— Королю не нравится, что я до сих пор жив. Он надеялся, что я давным-давно превратился в кучу драконьего дерьма. — Бершад снял сапоги и вытянул ноги к очагу. — Но балары похитили принцессу Каиру, и Гертцог озлобился на них больше, чем на Безупречного Бершада.

— А какое нам с тобой дело до похищенной принцессы?

— Он хочет отрядить спасателей в Баларию, а мы должны их провести туда через Вепрев хребет. — Помолчав, Бершад добавил: — А еще он хочет, чтобы я убил императора.

Рука с точильным камнем замерла на полувзмахе, а потом Роуэн сказал:

— Ни фига себе. За что это его так?

— Он похитил принцессу.

— А, ну да. А еще за что?

— За то, что он ставит под угрозу светлое будущее и могущество Мальгравов, — сказал Бершад.

— Тогда конечно…

— И если я его убью, то Гертцог обещает отменить изгнание и вернуть мне родные владения. А тебя наверняка сделает военачальником.

— Сайлас, ты же знаешь, чего стоят его обещания.

— Ага.

— Вдобавок не нравится мне это. Слишком замысловато для Гертцога. Он сторонник простых решений.

— Это Эшлин придумала.

— Эшлин в замке?

— Мы с ней только что виделись.

Роуэн негромко рассмеялся:

— Великолепно. И как она выглядит?

— Такая же красавица.

— Что ж, пожалуй, мне следует предположить, что именно из-за нее ты не отправил Гертцога в дальнее плавание.

— Предполагай.

— В таком случае просто прекрасно, что она оказалась в замке. — Роуэн подбросил полено в очаг и снова принялся точить копейный наконечник. — Ну и как, ты согласился?