— Добро пожаловать домой, Нола, — пробормотал Зиг.

Когда он зафиксировал колесики каталки, труп слегка колыхнулся.

Случалось, в Довер прибывали мертвецы с тем же днем рождения или даже именем, как у него. В прошлом году на базе в Косово умер от отравления выхлопными газами молодой морской пехотинец по фамилии Зигаровски. Естественно, Зиг забрал парня себе.

С Нолой, чье имя было производным от Нового Орлеана, дело обстояло иначе.

— Мы давно не виделись, правда? — спросил Зиг у свертка на каталке.

Наклонив голову, он быстро прочитал молитву — одинаковую для всех случаев. «Прошу Тебя дать мне силу позаботиться о павшей, чтобы ее семье было легче с ней проститься». Зиг хорошо знал: эта сила крайне необходима ему для поддержки убитой горем семьи.

Слева от него на медицинской тележке были по размеру разложены инструменты — от самых крупных щипцов до самого маленького скальпеля. Зиг протянул руку за глазными колпачками, похожими на контактные линзы с шипами на поверхности. Зиг не страдал предрассудками, но суеверно относился к глазам мертвых — они никогда не закрывались с киношной легкостью. Если заглянуть трупу в глаза, он в ответ посмотрит на тебя. Глазные колпачки — трюк танатопрактиков, не позволяющий клиентам открывать глаза.

Разве мог он передать это задание другому сотруднику? Нола Браун ему не чужая. Он знал ее еще девочкой, хотя с тех пор она давно повзрослела. На момент смерти Ноле исполнилось двадцать шесть лет. Воинская выправка угадывалась даже по контурам тела под пологом. Последний раз Зиг видел Нолу в Пенсильвании, когда ей было двенадцать лет. Нола и его дочь Мэгги состояли в скаутах.

«Мэгги-магия, звездочка моя», — мелькнули воспоминания о тех днях, когда все было в порядке. А вот и она — боль, от которой кости кажутся полыми и ломкими.

Хорошо ли он знал Нолу? Тот вечер в лагере девочек-скаутов навсегда врезался в память. Зиг выполнял обязанности наставника, Нола оказалась новенькой в группе. Ее удочерили. Другие девочки, само собой, тут же избрали ее мишенью для насмешек. Но дело было не только в этом. Девочки-тихони не редкость. Нола же почти никогда не раскрывала рта. Нола — молчунья. Из-за этой черты некоторые считали ее упертой. Зиг видел другое: подчас люди молчаливы, потому что это в них вбили силой.

Если присмотреться к Ноле, в черных глазах с золотыми искорками читалась мольба: «Не лезь!» Зиг уловил предостережение — ученицу переводили в новую школу в четвертый раз. Одна из девочек сказала, что из первых трех школ Нолу выгоняли за драки. Мол, выбила кому-то зубы донышком бутылки из-под шоколадного напитка. Другая подруга Мэгги утверждала, что Нола попалась на воровстве. Может, и так, однако ж со времен суда над салемскими ведьмами кто поверит двенадцатилетним девчонкам?

— Тебе здорово досталось в тот вечер, а? — спросил Зиг у трупа Нолы, сняв с соседней полки устаревший айпод.

Из слабенького динамика после нажатия нескольких кнопок потекла мелодия «Адской летучей мыши» Мита Лоуфа. Даже танатопрактики любят работать под музыку.

— Я всегда буду обязан тебе за то, что ты сделала в тот вечер, — вздохнул Зиг.

Он так и не узнал, кто бросил в костер банку «оранж-соды» и сколько она там пролежала. Дым костра относило в сторону. Вдруг раздался тонкий свист, словно вскипел чайник. Тут же хлопнуло, будто выстрелил фейерверк. Алюминиевые ошметки банки разлетелись во все стороны. Девчонки завизжали, потом засмеялись.

Мэгги инстинкт приковал к месту, Нолу заставил отскочить в сторону. Она врезалась в оцепеневшую от ужаса Мэгги, вытолкнув ее из-под летящих в лицо острых, как бритвы, осколков.

Обе девочки упали на землю, Мэгги — целой и невредимой. Еще в падении молчаливая Нола взвизгнула, как раненая собака, и схватилась за висок, брызнула кровь.

Обломок металлической банки отсек ей кусочек уха. Дым костра по-прежнему относило в сторону. До нынешнего дня Зиг так и не разобрался в намерениях Нолы — то ли она специально прыгнула, чтобы спасти его дочь, то ли невольно, но крайне удачно, шарахнулась в сторону. Главное, если бы не Нола, «бомба» угодила бы Мэгги прямо в лицо. Все присутствующие одинаково посчитали, что в тот вечер Нола спасла дочь Зига от смерти.

Прежде чем кто-либо успел среагировать, Зиг сгреб Нолу в охапку и повез в ближайшую больницу. Мэгги сидела рядом с раненой на заднем сиденье, благодаря ее за смелость и поглядывая на отца так, словно увидела его в новом свете. За время короткой поездки в больницу она прониклась уверенностью, что и Нола, и отец совершили настоящий подвиг.

— Спасибо! — то и дело повторяла Мэгги. — Спасибо за то, что ты… С тобой все в порядке?

Нола молчала. Она сидела, подтянув колени к груди, опустив глаза, то и дело трогая ухо. Было видно, что ей больно. Все-таки потеряла верхушку ушной раковины. По щекам девочки текли слезы, но она даже не пикнула. Как если бы ее отучили жаловаться.

В больнице, когда доктор приготовился зашивать рану, медсестра предложила Ноле подержать Зига за руку. Девочка затрясла головой.

Три часа и сорок швов спустя в приемную ворвался ее приемный отец — от него пахло бурбоном и мятными таблетками, которые принимают, чтобы отбить запах алкоголя. Первое, что пришло ему на ум, была фраза: «Скауты за это заплатят!»

Когда Нола, опустив голову, покорно поплелась за папашей к выходу из больницы, Зигу захотелось что-нибудь сказать, поблагодарить эту девочку, но еще больше захотелось ей помочь. Он не отважился.

Разумеется, Зиг и Мэгги навестили Нолу, привезли ей домой огромную корзину подарков. Дверь открыл приемный отец девочки и, буркнув «спасибо», выхватил корзину из рук Мэгги. Зиг несколько раз звонил по телефону, чтобы справиться о здоровье Нолы. Как-то вечером даже заехал. Ему ни разу не ответили. Тем не менее Зиг выдвинул Нолу на звание почетного скаута. На церемонию награждения она не явилась.

Прошел год, и наступила самая страшная в жизни Зига ночь. Она разрушила его семью, жизнь, но, что хуже всего — унесла его дочь, его любимую Мэгги-Магию. В тот вечер у костра Нола спасла ее, но, как оказалось, подарила Мэгги всего одиннадцать месяцев. Смерть дочери Зиг себе не простил.

Он тогда не знал, что Нолу переводят в пятую по счету школу. Потерял девочку из виду — до сегодняшнего дня.

— Не волнуйся, Нола, я о тебе позабочусь, — пообещал он, взявшись одной рукой за край медицинской простыни, другую протянул за глазными колпачками. — Еще раз спасибо за все, что ты сделала.

В морге некоторые говорили, что занимаются этой работой потому, что видят в погибших солдатах отражение собственных детей. Зиг в ответ на подобную сентиментальщину лишь недоуменно качал головой. Он работал здесь по единственной причине — у него хорошо получалось. Таким уж даром наделил его Господь. Любое мертвое тело представляло собой ребус, но даже при самых тяжелых травмах он умел соединить все части тела покойного так, чтобы близкие могли достойно проводить его в последний путь. Он выполнял эту работу день за днем, солдат за солдатом — через него их прошло уже больше двух тысяч, однако ни один из погибших не ассоциировался у Зига с черными днями после смерти собственной дочери. Так было до сего дня, пока не доставили девушку, спасшую Мэгги.

Когда он откинул полог и прикрыл глаза Нолы колпачками, в горле стало тесно, словно его сжал чей-то кулак. Этой-то боли он и боялся. Скорбь способна подкрасться и застигнуть врасплох даже бывалого человека.

Голова Нолы повернута набок, левую щеку во время авиакатастрофы, стоившей ей жизни, опалил огонь. Погибшая № 2356.

— Даю тебе слово, Нола. Скоро ты будешь выглядеть на все пять, — заверил ее Зиг дрогнувшим голосом, стараясь отвлечь себя расчетом макияжа. Не стоило брать это задание. Еще не поздно попросить о подмене. Однако он знал, что не попросит.

С того момента, как он увидел имя Нолы на доске поступлений, Зиг не мог больше сдерживать воспоминания о памятном вечере у лагерного костра, он помнил, как Нола оттолкнула юную Мэгги в сторону, помнил относимый ветром дым от костра, искалеченное левое ухо Нолы, взгляд дочери, смотревшей на него как на героя. Теперь ясно: дочь ошибалась — даже в тот день. Никакой он не герой. Обычный хороший человек — и тот из него не вышел. Но, черт побери, как приятно снова почувствовать себя отцом или, на худой конец, сыграть роль отца, хотя бы еще разо…

Ерш твою медь!

Зиг присмотрелся к левому уху Нолы. Оно слегка обгорело, однако в остальном не пострадало. Никаких недостающих частей. Как же так? Зиг посмотрел внимательнее. Нет даже намека на шрам. Он наклонился пониже. Неужели память подвела? Может, не левое, а правое?

Зиг осторожно повернул голову Нолы лицом кверху, кожа на ощупь была холодна, как стакан со льдом. Другая сторона лица выглядела идеальной, огонь ее не коснулся. В донесении о потерях сообщалось, что военный самолет упал на окраине национального парка сразу же после взлета с аэродрома Коппер-Сентер в штате Аляска. Все семь человек на борту, включая пилота, погибли. Ноле повезло чуть больше — ее выбросили из самолета, а может быть, судя по сложным переломам ног, она выпрыгнула сама. «Не иначе, сама», — подумал Зиг, вспомнив ее прыжок у костра. Девушка упала в снег правым боком, холод предохранил ее от страшных ожогов, которыми под горящими обломками самолета покрылось бы все тело.