— Ну и ну, перевернем-ка на другую сторону, — прошептал Зиг, осторожно укладывая голову Нолы на левую щеку и как следует рассматривая…

Надо же!

И второе ухо Нолы не имело ни малейшего изъяна. Два милых ушка. Никаких рваных краев или шрамов. Что-то здесь не так.

Зиг осмотрел лицо покойной, закрытые глаза. В последний раз он видел Нолу, когда ей было двенадцать лет. Неужели нос был такой плоский? Может, сделала себе пластическую операцию? Ну, конечно. Однако кому, как не Зигу, знать, что операции по восстановлению ушей чертовски сложны. Каким бы искусным ни был хирург, хоть тонюсенький шрам, но остался бы.

Зиг подошел к изножью каталки, проверил запаянный в пластик бар-код на лодыжке, сличил его с кодом на табличке. Военный морг в Довере славился безупречной организацией. В их деле очень важно не перепутать покойников. Груз поступал Зигу после троекратной проверки личности — по ДНК, по записям зубной формулы и по отпечаткам пальцев.

Отпечатки пальцев!

Зиг достал кисти Нолы из-под медицинской простыни. Обе руки обгорели до черноты. При ожогах такой степени отпечатки пальцев обычно не снимают. Но это не значит, что их нет.

Зиг рысцой сбегал на кухню в комнате отдыха, вытащил из шкафа металлическую кастрюлю, налил в нее воды и поставил на плиту. В ожидании, когда закипит вода, достал телефон и набрал номер, который помнил наизусть. Код 202, Вашингтон, округ Колумбия.

— Что надо? — спросил женский голос.

— Спасибо, Уэггси, рад слышать твой го…

— Не подлизывайся. Говори прямо. Ты чего-то хотел?

— Как обычно — верной дружбы, похода в ресторан «два по цене одного», пончик в придачу к кусочку торта… да, и чтобы не разуваться на пороге. Давай объединимся и уделаем снобов.

Зиг живо представил себе, как его знакомая закатывает глаза.

— Молись, чтобы твоя просьба была как-то связана с работой, — ответила та.

Эми Уэггс трудно провести. Она возглавляла отдел ФБР, снимавший биометрическую информацию о террористах с взрывных устройств, была экспертом по обнаружению улик. Ее тоже бросили, когда после двенадцати лет совместной жизни ее муж решил, что он гей и попросил у нее разрешения встречаться с партнером по юридической фирме, Эндрю. На работе такое не расскажешь, но Зигу она доверилась.

— Говори уже, что тебе нужно, — с нарастающим раздражением сказала Эми.

— Ой, ты сама, случаем, не из тех, кто заставляет гостей снимать туфли у порога?

— Зиг, если у тебя нет ничего важного, ты — единственный, кто мешает мне ловить кайф от реалити-шоу о семействе карликов. Что у тебя стряслось?

Из кастрюли на плите поднимались вверх клубы пара.

— Нужно проверить отпечаток пальца.

— У тебя есть «Клык»? — спросила она, имея в виду самое эффективное орудие ФБР.

— Через минуту будет, — ответил Зиг, снимая воду с огня и выходя в коридор. Шел восьмой час вечера, здание морга как вымерло.

Бахилы Зига прошелестели по коридору на пути к закрытой двери бывшего кабинета Уэггс — отделения ФБР по снятию скрытых отпечатков, доступ в эту часть здания имели только сотрудники бюро.

— Это для тебя лично или Эдриан разрешил? — поинтересовалась Уэггс.

— А ты как думаешь?

— Зиг, уж не собираешься ли ты вломиться в наш офис?

— Ну что ты! Я только проверю, не подойдет ли старый пароль. Ага, подошел. Пора бы тебе обновить код.

Дверь со щелчком открылась.

— Зиг, остановись. Ты же знаешь — тебе не разрешается туда входить.

— А я и не буду входить, — сказал Зиг, делая шаг внутрь кабинета.

Помещение маленькое даже по стандартам Довера — рабочий стол, одиночный компьютерный терминал, шкаф для хранения улик. И еще один инструментик.

Из верхнего ящика стола Зиг достал черный прибор, похожий на сотовый телефон в оправе военного образца. Даже если уронишь на пол, не разобьется. Зиг не собирался его ронять. «Клык» стоил больше его годовой получки.

— Ты вообще слушаешь, что я говорю? — крикнула в трубку Уэггс. Зиг пулей выскочил в комнату отдыха. — Если Эдриан узнает, что ты взял «Клык» без его разрешения…

— Разрешение у меня есть. Ведь я же позвонил тебе?

— Не надо — не смешно.

— Мне не до смеха. Рассмешить я хотел, когда вспоминал ресторан со скидкой.

— Зиг, как давно мы знакомы? Порой ты начинаешь отпускать шуточки, да еще такие суконные…

— Постой, ты сказала суконные?

— У тебя неприятности? Что случилось?

Зиг вместо ответа схватил с плиты кастрюлю с горячей водой и поспешил обратно к телу Нолы.

— Отпечатки хотя бы сохранились?

— Лучше не бывает, — соврал Зиг, чиркнул пропуском по сканеру, дождался щелчка замка и вернулся к каталке с трупом.

Издалека, даже с ведерком между ног, Нола выглядела почти спящей, однако неподвижное мертвое тело и бесповоротность смерти ни с чем не спутать.

Зайдя сбоку, Зиг взял безжизненную кисть, соскоблил черноту с пальцев и поднес руку покойной к кастрюле с кипятком.

— Извини, Нола, — прошептал он, окуная ее пальцы в горячую воду. Операция требовала точности — несколько секунд, не более.

Когда руки сильно обожжены, бороздки эпидермиса чернеют и не читаются. Но, подобно подгоревшему стейку, если соскрести копоть, под ней откроется розовое мясо — дерма. Проблема лишь в том, что рельеф дермы слишком плоский и не дает четкого отпечатка. Однако любой медэксперт или танатопрактик знает: если окунуть палец на несколько секунд в кипяток, бороздки четко обозначатся.

И действительно — извлеченные из кипятка указательный и средний пальцы Нолы заметно набухли.

— Включаю «Клык», — сообщил Зиг, нажимая несколько кнопок. Прибор получил свое название благодаря двум помещенным в торце зеленым лазерным излучателям. Направив лучи на указательный палец Нолы, Зиг нажал кнопку сканирования.

— На работу или домой? — уточнил Зиг.

— Дело служебное или как?

— Значит, домой. — Зиг нажал кнопку «отправить».

Телефон дзинькнул — отпечаток пальца прибыл по назначению. На проверку картотеки ФБР Уэггс потребуется всего несколько минут.

— Что случилось с этим военным? Почему ты лично заинтересовался? — спросила Уэггс.

Она уже щелкала клавишами.

— Ничего особенного. По документам — сержант первого класса Нола Браун, пол — женский, возраст — двадцать шесть лет.

— И это все, что тебе о ней известно?

— А что еще надо знать? Задание как задание, — уверенно врал Зиг.

— Зигги, я тебя, конечно, ценю, но почему тебе всегда поручают трупы с лицевыми травмами?

— О чем ты?

— Не скромничай. Когда солдат погибает от ранения в грудь, его отдают первому попавшемуся танатопрактику. Но если кто-то получает три пули в лицо, почему отдуваться всегда приходится тебе?

— Потому что я умею лепить, знаю, как обращаться с пластилином.

— Дело не только в твоем таланте. В прошлом году, когда морского пехотинца убило ракетой ИГИЛ, все твои коллеги советовали завернуть останки в марлю и хоронить в закрытом гробу. А ты заупрямился и четырнадцать часов нанизывал кусочки челюсти на проволоку, замазывал ее пластилином и макияжем, чтобы родители могли попрощаться с сыном достойным образом. Кто ты после этого?

— Человек, который гордится службой родине?

— И я люблю свою страну. Я о твоей работе, Зиг. Когда ты берешься за все эти оторванные руки, разбитые лица, искромсанные губы и придаешь им приемлемый вид, кем тебя следует считать? — И, прежде чем Зиг успел ответить, Уэггс выпалила: — Великим обманщиком. Товар каждого танатопрактика — обман. Ты делаешь это из благородных побуждений — помогаешь людям в самую трудную минуту. Но ежедневно прикрывая весь этот ужас, ты неизбежно становишься первоклассным лжецом. Ты здорово поднаторел в искусстве обмана.

Зиг хотел было что-то возразить, но так и не нашелся. Он прикрыл глаза и повернулся к трупу спиной.

На том конце раздался мелодичный звон. Уэггс получила какой-то результат.

— Ага, есть: Нола Браун, двадцать шесть лет. Одногодка Мэгги, не так ли?

Услышав имя дочери, Зиг резко обернулся и, потеряв на секунду равновесие, задел локтем серебристое ведерко, наполненное…

Нет-нет-нет! Только не «потрошилку»!

Зиг бросился вперед. Емкость с жутким коктейлем накренилась.

Стараясь не выронить телефон, Зиг протянул руку, вскрикнул. Ведерко опрокинулось, содержимое скользнуло через край.

Шлеп!

За два десятка лет Зиг привык к виду внутренностей. Поэтому, когда он глянул на массу, загадившую чистый серый пол, сразу заметил некоторую странность.

— Зигги, у нас проблема, — сказала Уэггс.

Танатопрактик едва обратил внимания на ее слова, он рассматривал серый орган, в котором распознал желудок. На нем обозначилась круглая выпуклость, будто змея проглотила крысу. Зиг наклонился, чтобы рассмотреть ее как следует. Да, в желудке что-то застряло.

— Зигги, ты меня слышишь? — Он переключился на громкую связь и положил трубку на каталку.

Предмет в желудке был не круглый и не гладкий. Острые края упирались во внутреннюю стенку, напоминая… бумажный ком.

У Зига пересохло во рту. Ему приходилось видеть такое раньше.

Одиннадцатого сентября 2001 года один из пассажиров самолета, летевшего к Пентагону, сообразил, что во время авиакатастрофы лучший способ передать весточку близким — написать записку и проглотить ее. Жидкая среда в желудке и кишечнике сохранит бумагу, огонь не затронет эти части тела. В тот день Зиг разрезал ткань скальпелем и достал записку. Она прекрасно сохранилась. Последнее «прощай», отправленное погибшим № 227, достигло адресата.