Будь я старше, мудрее, взрослее и опытнее, возможно, мне следовало, почитав отзывы прессы, осознать, что вся эта история до добра не доведет, что моя жизнь и работа в Нью-Йорке чудесны, и остался бы дома.

Но та же самая моя наивность, которая так привлекала Благоевича и его команду, означала также, что я не знал: никто в правительстве штата не предполагает, что я вольюсь в новую для себя среду, начну указывать всем, что делать, и заниматься какой-то серьезной работой. А иногда незнание может уберечь от крупных неприятностей.

9. Людям нужно за кем-то идти

Я засунул голову в конференц-зал, впал в панику и тут же отпрыгнул обратно в коридор. Это был день отчета по бюджету — мы собирались озвучить наш план по устранению дефицита в размере 4,8 млрд долларов. С тех пор как я приземлился в Мидуэй несколько недель назад, над этим планом мы с Джоном Филаном, директором по бюджету, работали дни и ночи напролет, силясь придумать, как закрыть эту огромную дыру без повышения налогов или сокращения расходов на образование, здравоохранение или общественную безопасность [Я должен был заметить дурное предзнаменование еще в чикагском аэропорту, когда забирал свой багаж. Мой кофр для одежды был открыт, и костюмы из дисконта «Сенчери 21» мотались туда-сюда по багажной ленте. Надо было собрать их и первым же рейсом вернуться в Нью-Йорк.].

По правде говоря, я понятия не имел, как составить бюджет штата. Я просто следовал здравому смыслу, использовал любую возможную информацию и работал действительно на износ. (К счастью, в моем кабинете был диванчик — спать на полу довольно неудобно.)

Сегодня, глядя на большинство стартаперов, я ловлю себя на мысли: знают ли эти люди на самом деле, что делают? Но тут же вспоминаю свою жизнь в Иллинойсе и говорю себе: если у них достаточно храбрости, профессиональной этики и креативности, ничто не помешает им добиться успеха.

Я еще не успел встретиться с большинством директоров государственных учреждений. Даже не знал толком их имен, хотя они наверняка много читали обо мне в последние несколько недель. И сейчас я решил собрать их всех вместе, чтобы дать обзор бюджета и обрисовать планы на будущее.

Первое, что я подумал, засунув голову в конференц-зал: Господи. Сколько же здесь взрослых. Внезапно я перестал быть заместителем губернатора и даже бывшим сотрудником сенатора и мэра Нью-Йорка. Я снова стал мальчишкой, пробравшимся на Демократическую конвенцию 1992 года через восемь часов после чистки бассейнов в пляжном клубе. Просто иди и расскажи им, что предстоит сделать, приказал разум моим ногам.

Я вошел в зал, сел во главе стола, улыбнулся и представился. Все улыбнулись в ответ. И этого было достаточно. Я говорил о бюджете, приводя аргументы, о наших будущих действиях, и все слушали очень внимательно, жадно впитывая информацию. Как оказалось, до этого дня никому не пришло в голову собрать их всех вместе. Они попросту жили без лидера. Возможно, двадцатидевятилетний парень из Нью-Йорка, по их мнению, не то чтобы идеально подходил на эту роль, но по крайней мере оказался тем, кто готов вести за собой.

Я очень быстро понял, что большинство людей действительно предпочитают, чтобы сложные решения за них принимал кто-то другой — и нес ответственность, если решение окажется неверным. Да, они сильно старше, у них больше опыта и квалификации, чем у тебя, но, если ты отвечаешь на их звонки и электронные письма, выказываешь искреннюю заинтересованность их работой, не возражаешь против того, чтобы принимать решения и нести ответственность, они не только отнесутся к тебе хорошо, большинство будут счастливо слушаться тебя и выполнять любые твои указания! А если ты вдобавок не следуешь известной традиции «сваливать все на подчиненных», а, наоборот, защищаешь их от дурной политики, мнимых авторитетов и прочих неоднозначных личностей, они пойдут за тобой куда угодно. Эта необходимость в лидере особенно остро проявилась в следующие несколько месяцев, причем двумя тревожными событиями. Первым была телефонная конференция. Однажды утром я находился у Рода — он предпочитал работать дома. («Работать» означало болтовню по телефону, просмотр спортивных телеканалов, чтение длиннейших биографий Наполеона, подготовку к пробежке, затем пробежку, растяжку после пробежки и как минимум полуторачасовой душ после этого.)

Род был в ярости. Его тесть, олдермен, большой босс и покровитель, Дик Мелл только что прислал письмо по поводу сбора средств. Политики собирают средства — в этом нет ничего особенного. Но Мелл в письме заметил, что губернатор должен стать главной фигурой фандрайзинга, его «лицом», что показалось бы вполне естественным каждому, кто прочитал письмо. Но Рода, видимо, не поставили в известность. Он узнал это только что из письма Мелла. И если мы с вами восприняли бы такую перспективу как некое незначительное обременение, Род отнесся к словам тестя так, будто его, свежеиспеченного победителя на выборах губернатора пятого по величине штата Америки, все еще считают марионеткой, которая должна петь и танцевать, когда ее дергают за веревочки.

В общем, Род совершенно обезумел. Нес какой-то бред. Орал и визжал. Обещал вообще прикрыть эту историю со сбором средств, чтобы показать Меллу, кто здесь главный — кажется, это единственное, что имело значение. В обычный день на все это можно было закрыть глаза, ведь Род вообще особо не утруждал себя управлением штатом. Но этот день был необычный. Собственно, я приехал затем, чтобы убедиться, что Род присоединится к телефонной конференции, в которой должны участвовать восемь губернаторов и секретарь Департамента национальной безопасности Том Ридж. Прошло всего полтора года с теракта 11 сентября, и напряженность по-прежнему оставалась высокой. Федеральное правительство проводило серию тренингов, во время которых прорабатывались роли и поведение во время потенциальной террористической атаки. Каждые несколько месяцев группа губернаторов получала приглашение на такой тренинг. Всех снабжали информацией, которую следовало изучить и решить, какими должны быть действия, следует ли объявить чрезвычайное положение и мобилизовать национальную гвардию. Телефонная конференция продолжалась обычно полчаса. Я слышал, что Род по другому телефону, визжа, требует у Криса Келли, чтобы тот велел каждому спонсору бойкотировать мероприятие Мелла. До конференции оставалось двадцать минут. Род только что порвал письмо Мелла на мелкие кусочки и сбросил их с лестницы. До конференции оставалось десять минут. Род метался где-то на нижнем этаже, громко хлопая дверьми. (Конечно, сидеть в одиночестве в его спальне мне было неловко, но все же это гораздо лучше, чем находиться рядом на расстоянии менее трех метров.)

Наконец я спустился вниз, нашел его и сказал:

— Послушайте. Нам необходимо присоединиться к общему звонку.

— Какому еще звонку?

— Что значит — какому звонку? Я говорю про тренинг с Томом Риджем. Иначе зачем я сюда пришел?

— Я не буду в этом участвовать.

— Конечно, будете. Это секретарь Департамента нацбезопасности. И еще восемь губернаторов. У вас нет выбора.

Он мрачно взглянул на меня:

— Вот ты с ними и разговаривай.

Я посмотрел на время на своем «Блэкберри». Оставалось всего три минуты.

— Но я не могу. Это тренинг для губернаторов, не для их сотрудников.

— У меня есть дела поважнее.

— Какие? Кричать из-за письма от олдермена по поводу фандрайзинга?

— Да!

До звонка оставалось две минуты.

— Я не могу. Я не губернатор. За меня никто не голосовал.

— И что с того. Я не буду разговаривать, — и он вышел из комнаты.

Часы на телефоне показывали 10.31. Я подключился к конференции. Хотел объяснить, что у Рода срочное дело и он не может участвовать. Но все уже началось. Выступал Ридж. И это была не просто неформальная беседа, а запланированный военный тренинг. Ридж описывал ситуацию, а затем обращался к губернаторам с вопросом об объявлении чрезвычайного положения. Он называл штаты один за другим, и голоса губернаторов отвечали «Да».

— Губернатор Благоевич?

Черт. Начни я объяснять, что случилось, получится настоящий конфуз. К тому же ситуация, описанная Риджем, была действительно чрезвычайная — пусть даже и смоделированная. Я заговорил, немного понизив голос, хотя в этом и не было особой необходимости. Голос Рода и правда был ниже моего, но суть сейчас заключалась не в этом.

— Губернатор Благоевич?

— Да. Я объявляю чрезвычайное положение.

Оставшуюся часть разговора я не помню. У меня камень упал с души, никто не спросил: «А это еще кто?» — когда я заговорил. Больше мне не нужно было высказываться, и, когда конференция закончилась, я отправился на поиски Рода — сказать, что все прошло хорошо. Я слышал, что он на кухне кричит на кого-то по телефону. Он не заметил меня. Путь был свободен. Я вышел через переднюю дверь, сел в машину и поехал в офис. Это был мой первый побег из резиденции Благоевича.

Спустя несколько месяцев мы пережили законодательную сессию, утвердили бюджет и теперь занимались тщательным изучением законопроектов. Рассмотрение законопроектов — трудоемкий процесс: каждый из них нужно проанализировать с точки зрения политической, юридической и финансовой. После этого я собрал всю команду, мы рассмотрели плюсы и минусы каждого законопроекта, и на основе обсуждения я сформировал для Рода рекомендации: что, на мой взгляд, лучше сделать — подписать законопроект или наложить на него вето. Как правило, законодательная власть рассматривает до четырехсот законопроектов за одну сессию. Большинство из них совершенно бессмысленны — что-то вроде: «Официальной амфибией штата принята лягушка», — но около сотни действительно могут иметь общественно-политическое значение. Кроме того, у каждого законопроекта есть срок действия, и, если, например, на него не наложили вето в течение шестидесяти дней, он автоматически становится законом.

Конец ознакомительного фрагмента