Его глазам предстали три пожилые женщины.

8

Старухи? Совсем не так интересно, как он надеялся. Хотя… вдруг одна из них в действительности дракон?

По поведению спутников Скиталец заключил, что эти женщины здесь главные, хотя ничто в их одежде не указывало на высокий статус: такие же черные платья и перчатки, как у всех. И шляпы. Даже в помещении. Самая коренастая — светлокожая, у остальных двух кожа более привычного темного оттенка.

Все три дамы, сидя за столом, слушали доклад кареглазого здоровяка с черной бородищей, из которой вышел бы отменный сад, если б ее правильно подстричь. Он напомнил Скитальцу одного из его кузенов. На руке сквозь прожженную куртку виднелась поверхностная рана — явно след от взрыва. Еще один участник спасательной операции.

— Уверенность, — обратилась Ребека к голубоглазой женщине, самой рослой из трех.

— Отзывчивость. — Это адресовалось невысокой и хрупкой на вид желтоглазой даме.

— Вдумчивость. — Последней была та самая светлокожая и коренастая, в серо-зеленой шали под цвет глаз, с черными — наверняка крашеными — волосами, убранными в узел на макушке.

Ребека вежливо склонила голову перед каждой и продолжила:

— Я привезла сестру.

— Да, нам уже сообщили, — сказала Вдумчивость, потирая подбородок. — Кажется, тебе велели не совершать столь необдуманных поступков.

— Велели.

— И в процессе ты потеряла брата, — подхватила Уверенность. — Погубить одного близкого, чтобы спасти другого?

— Мы не могли… — начала Ребека.

Но тут низкорослая Отзывчивость поднялась из-за стола. Нетвердой походкой она приблизилась к девушке и обняла ее.

Та опустила голову, отчего выбившиеся из прически пряди упали на лицо, и прижалась к женщине.

Повисла тишина. Наверное, это выглядело трогательно. Но Скитальца больше заинтересовал стоявший на столе чайник, из которого он, подтащив поближе стул и усевшись, наполнил чашку. С насквозь промокшей одежды капала вода.

Чай оказался холодным, но в остальном был неплох. Разве что слишком сладок на вкус Скитальца.

Все присутствующие уставились на чужака, а тот откинулся на спинку стула и водрузил ноги в сапогах на стол.

Бородач спихнул их на пол.

— Это кем же надо быть, чтобы иметь такие дурные манеры? — вопросил он.

Скиталец встал, и бородач стушевался. Считавшийся в родном мире невысоким, здесь Скиталец на добрых полфута превосходил любого из присутствующих. Сквозь прорехи в одежде хорошо просматривались мускулы, развитые суровыми тренировками, а не просто полученные благодаря инвеституре.

Бородач окинул чужака взглядом и попятился. Скиталец снова сел и демонстративно вернул ноги на стол, отчего чашки пожилых дам задребезжали.

— Прежде чем мы отправили Томоса к лекарям, — произнес Пыл, тоже придвигая себе стул, — он сказал в бреду, будто видел, как этот человек попал под солнечный свет и выжил.

Томос, значит, видел? Скиталец уже почти забыл, как на мгновение оказался на солнце, прежде чем его выдернули из-под палящих лучей. Это что же, пленников заставляют смотреть на казнь? Мнение Скитальца об Огнеглазом испортилось окончательно. Уж это чистой воды жестокость!

— Озаренный, — произнесла Вдумчивость. — Озаренный Солнцем.

— С позволения Высшего Блага, я не соглашусь, — возразила Ребека, тоже устраиваясь за столом, где уже было тесно. — Мое мнение таково: будь он Озаренным, помогал бы нам, а не вел себя как… сейчас.

— Он несет какую-то тарабарщину, — сказал Пыл. — Точно младенец, еще не отлученный от груди.

— В самом деле? — проговорила Вдумчивость. — Любопытно, любопытно…

— Я вот что подумала: может, вам удастся определить, каков этот человек, — сказала Ребека. — И будем честны… он настойчиво следовал за нами сюда. Боюсь, чтобы заставить уйти, его придется заморозить.

— Возможно, он убийца! — воскликнул бородач, подавшись вперед. — Наш собственный убийца! Видели, как сверкал на меня глазами?

Не такой реакции ожидал от него Скиталец. А бородач улыбался и проявлял признаки нетерпения.

Ребека покачала головой:

— Будь он убийцей, думаю, я бы это поняла, Джеффри-Джеффри.

Джеффри-Джеффри? Это имечко Скитальцу тоже понравилось.

— Эй, Пом, — позвал он по-алетийски. — Как ты…

Ах да, точно. Помощника нет рядом.

Все уставились на Скитальца.

— Какая странная речь, — проговорила Отзывчивость. — Я выскажу следующее предположение: не может ли он быть родом из какого-нибудь коридора далеко на севере? Чтобы понять тамошний говор, приходится прилагать усилия.

— Позволь не согласиться с тобой, Отзывчивость, — возразила Вдумчивость. — По-моему, это не просто странный акцент. Тем не менее у нас есть более срочные дела. Пыл, могу ли я узреть предмет, что удалось добыть твоей команде?

Коротышка полез в карман и извлек оттуда нечто, завернутое в носовой платок. Снаружи поднимался ветер, дождь лупил по стенам и крыше все сильнее. Дробь капель напоминала нетерпеливое постукивание пальцами по колокольчику для вызова прислуги. Никто, впрочем, не обращал на нее внимания. Все смотрели, как Пыл разворачивает платок и достает металлический диск размером с мужскую ладонь, со странным символом на верхней плоскости. Скитальцу вещь была знакома, хотя он никак не ожидал увидеть ее на этой планете. Шквал!

Что здесь забыли скадриальцы?

— Он существует, — произнесла Вдумчивость, протягивая к диску пальцы и ощупывая борозды на металле.

— Не хочу никого обидеть, — сказала Уверенность, — но буду говорить прямо. Мы уверены, что он настоящий? — Высокая пожилая женщина взяла диск в руки.

— Что, если нам досталась подделка? Что, если легенды лгут?

— Не сочтите мои слова излишне самонадеянными, — заговорил Пыл, — но я бы возразил. Диск — не подделка. С чего Рдеющему королю опасаться кражи? О его увлечении никто толком не знает.

— Это был план моей сестры, — подала голос Ребека. — Это наш путь к свободе. Наш единственный путь. Пыл… у вас получилось!

Любопытно. Картинка постепенно прояснялась. Жители Маяка не просто решили вытащить своих из беды. Скорее, спасательная операция служила прикрытием для другой, куда более интересной — для похищения предмета, в котором Скиталец уверенно опознал скадриальский ключ авторизации. Пластиковых карточек тамошние обитатели, разумеется, не признают. У них пунктик на металле.

Где-то есть дверь, которую открывает этот диск. О чем собравшиеся за столом люди знают, даже если не до конца понимают, что делают.

— Но сможем ли мы им воспользоваться? — спросила Отзывчивость. — Сможем ли войти, преодолев древний барьер?

— Мы даже не знаем, правдивы ли легенды, — сказала Уверенность. — Да, Рдеющий король в них верит. Но я должна озвучить следующее возражение: есть ли свидетельства существования таинственной подземной страны, неподвластной солнцу? Говорю вам с полнейшей убежденностью: я не могу вести мой народ с уверенностью, не имея доказательств.

— Иногда, — заметила Вдумчивость, — доказательства добыть невозможно. Предлагаю временно положиться на нашу веру и последовать ее велениям. Элегия, наша избранная Путеводная Звезда, верила. Ей Высшее Благо поручило вести нас во тьме. В этом состояла ее цель, и мне не нужно иных доказательств.

— Странно слышать подобное из твоих уст, Вдумчивость, и трудно поверить ушам, — сказала Уверенность. — А как же твое призвание — научный подход и здравый смысл?

Вдумчивость с трепетом взяла диск. Лицо пожилой женщины выдавало радость, глаза сияли в предвкушении нового знания. Выкрашенные в черный волосы можно было бы счесть пижонством, но Скиталец видел здесь проявление самообладания. Эта женщина четко представляла себе, как должна выглядеть. Пусть даже остальные знают, что ее внешность — результат приложенных усилий, а не истинный облик. Позволяя себе самовыражаться, она делала искусственное более правдоподобным, чем натуральное.

— Даже в науке, — заметила Вдумчивость, — вера играет важную роль. Каждый проведенный эксперимент, каждый шаг на пути познания — это шаг во тьму. Никогда не знаешь, что удастся найти и удастся ли найти хоть что-то. И только вера ведет нас вперед, — вера в то, что где-то там существуют ответы.

Она обвела взглядом всех, кроме Скитальца. И то, с каким уважением Вдумчивость относилась к Ребеке, Пылу и Джеффри-Джеффри, показывало, что в этом сообществе важно не только решение лидеров, мнение каждого имеет значение.

— Полагаться на легенды о землях, неподвластных солнцу, — огромный риск, — признала она. — Но тут нужно задаться вопросом: как долго мы продержимся в темноте? Элегия поступила верно, приведя нас сюда. Но это была отчаянная мера. Наши люди уже падают духом. Мы не можем выращивать пищу самостоятельно, и каждый раз, отправляясь навстречу рассвету, теряем корабли и рабочие руки.

Я вынуждена озвучить горькую правду: здесь мы все погибнем. Если же вернемся в прежний коридор, Рдеющий король сотрет нас в порошок. У нас недостаточно знаний о воинском деле и искусстве убивать, чтобы сражаться с ним; мы лишены столь жестоких животных инстинктов.

И вот еще одно безрадостное предположение: его больше не удастся застать врасплох, как сегодня. Подвластные ему убийцы теперь начеку, они ждут новых враждебных действий. Рдеющий король ни за что не позволит еще раз взломать систему наручей, а его люди не увлекутся своими играми настолько, чтобы ослабить бдительность охраны.